Перебирая бумаги и радостно мурлыча, я пыталась припомнить, не говорил ли Саймон во время последней встречи, что собирается уезжать. Вроде бы нет. А если так, то стоит на днях (завтра?) забежать и к нему, позаимствовать парочку красивых вещей, которые тот неизменно предлагал, стоило нам увидеться.

Саймон Гаррет, дизайнер одежды (и абсолютный гей), появился в списке моих друзей почти два года назад, после того как я в составе «Кину» помогла спасти от пожара склад с новыми образцами, подготовленными для показа. Если бы не своевременное вмешательство спасателей, успех, возможно, никогда не пришел бы к Гаррету: именно тот показ, состоявшийся благодаря нашим усилиям, проложил молодому и неизвестному дизайнеру красную ковровую дорожку на олимп, к славе.

С тех самых пор Саймон считал честью принимать меня у себя в гостях. Обожал поить эксклюзивным чаем, делиться последними новостями, показывать новые эскизы, шутить и примерять на меня новые модели платьев и блузок. Он бы давно выставил меня и на подиум, если бы не малый рост – метр семьдесят два никак не дотягивал до нужных метра восьмидесяти. Стандарты, черт бы их подрал… Они порой хуже бюрократии.

Не то чтобы я мечтала о подиуме – все-таки вспышки телекамер, тонна макияжа и застывшая маска королевы стиля на лице не мое, – но заглядывать к Саймону в гости от этого было не менее приятно.

Значит, решено! Завтра. Сегодня не до гостей, успеть бы за зеркалом.

Прогулка? Кафе? Пиццерия? Кинотеатр?

Что делают люди вместе по вечерам? Они либо собираются друг у друга (исключено), либо идут куда-то (приемлемо). Вот только куда?

Пытаясь приладить на одиноко торчащий из стены ржавый болт купленное зеркало, я старательно размышляла над ближайшими планами. Ни время сеансов, ни цены на билеты я посмотреть на работе не успела, значит, кинотеатр отпадал. Пиццерия? Любит ли Дэлл пиццу? Не в бар же, в самом деле…

Когда мобильник разразился трелью, я едва не выронила зеркало из рук. Кто бы это мог быть? Тони звонил редко, только когда появлялся срочный заказ. Саймон, которому я час назад отправила сообщение о завтрашнем визите? Скорее всего. Наверное, хочет уточнить время встречи.

Поспешно водрузив зеркало на раковину и убедившись, что кран надежно подпирает его, предохраняя от соскальзывания, я понеслась в комнату. А когда взяла в руки телефон, почувствовала, как в желудке скрутился нервный узел.

Звонил мой новый знакомый. Сам.

– Алло?

– Здравствуй, Меган. Это Дэлл.

– Здравствуй. – Я судорожно перебирала причины, по которым он мог решиться позвонить сам, да еще и впервые обратился по имени.

– Ты говорила, что хотела бы встретиться этим вечером.

– Да. Как раз думала вскоре позвонить.

Я взволнованно топталась на месте, пытаясь решить, радоваться такой настойчивости или нет.

– Хорошо. Вчера мы говорили о договоре.

Ясно. Теперь понятно почему…

– Я помню.

На том конце возникла секундная пауза.

– Ты не передумала его подписывать?

Перед мысленным взором тут же взвился красный чертик с рожками, грозно трясущий перед моим лицом кулачком и неслышно орущий о том, как много я потеряю, вернув нож.

Вали отсюда, не надо мне благ за счет чужих страданий.

– Нет, не передумала.

Чертик зло надулся и лопнул. А в голосе собеседника послышалось облегчение.

– Ты не против, если я через полчаса подъеду?

Я скомкала в трясущихся пальцах лежащую на столе бумажную салфетку.

– Подъезжай.

– Со мной приедут два свидетеля, которые должны присутствовать при подписании договора. Все займет не больше минуты. Просто подумал, что будет правильным предупредить тебя.

Я едва не охнула от неожиданности, когда осознала, что уже согласилась принять Дэлла, а значит, и его сопровождающих в своей каморке. Что же я наделала? Ведь здесь так уныло и грязно. Нужно было выбрать нейтральную территорию…

– Меган?

Тишина встревожила моего знакомого.

– Да-да, конечно… Подъезжайте. Спасибо, что предупредил.

Собеседник поблагодарил и отключился.

Проклятье! Впору было садануть себе по лбу. Ладно бы один, а то втроем… Тут же полная затхлость и нищета: ни обоев на стенах, ни красивых штор, ни люстры – только лампочка, свисающая на проводе. Какого черта я ответила согласием? Теперь не будет времени даже накраситься, потому что у меня ровно тридцать минут, чтобы превратить эту унылую захламленную берлогу в унылую чистую берлогу.

С чего начать, с чего начать, с чего начать?!

Подмести? Вытряхнуть половик перед дверью? Вымыть полы? Еще и кровать мятая…

А-а-а-а! Взвыв в голос, я принялась носиться по полутемной комнате, собирая лежащие на кровати и на стуле вещи.

– Неказистый райончик, – произнес Халк Конрад, оглядывая обшарпанные дома, валяющийся на земле мусор, облупившуюся ограду и пыльные окна. Почти разруха.

– Да уж, – подтвердил одетый в черную кожаную куртку Мак и вытащил ключи из замка зажигания.

Хлопнув дверцей, из своей машины вышел Дэлл. Кивнул друзьям – мол, это здесь, жду.

– Пойдем?

Халк кивнул.

Этим утром Дэлл позвонил ему, обрисовал ситуацию и попросил подъехать, чтобы присутствовать в качестве второго свидетеля при подписании бумаги. Надо же, той самой бумаги, которая, вот уж ни один из них не подумал бы, вскоре появится на свет. Но ведь нашелся же человек… Именно человек, а не чмо, как многие другие до этого. А что до района – значит, и в таких условиях не все еще пали на дно. Похвально.

Втроем они прошли не к подъезду, а к полуподвальному помещению, куда вела потрескавшаяся бетонная лестница, и остановились перед деревянной дверью. Одиноко смотрел на них четырьмя круглыми глазками зеленый, проржавевший от дождей почтовый ящик.

Одриард коротко взглянул на друзей и постучал.

Будучи сенсором – тренированным убийцей и психологом, умеющим работать с человеческой памятью, – Халк научился распознавать людей с первого взгляда и теперь отдал должное худощавой девчонке, сделавшей вид, что она ничуть не испугалась при виде троих мужчин, одного из которых знала едва ли, а двух других видела впервые.

Серая однокомнатная халупа, убогая, как келья монаха (хуже, вдруг подумал Халк), наводила на мысли о полной нищете. Узкая кровать на металлических ножках, один-единственный стул, тусклая лампочка под потолком, проем на месте двери, ведущий в крохотный туалет. Ни кресел, ни телевизора, ни ковра на полу. Холодная, пропахшая сыростью конура. Как здесь жить?

Заметив его изучающий взгляд, хозяйка квартиры, одетая в застиранные синие джинсы и серую кофту под горло, отвернулась, сделала вид, что смотрит на небо за окном. Поджала губы, внутренне напряглась.

Он бы и сам напрягся. Халк неожиданно осознал, что за этим гордо выставленным вперед подбородком скрывается стыд. Стыд за собственную убогость, за неспособность заработать больше и жить лучше, за то, что приходится принимать гостей в подобном месте. А ощутив это, вдруг почувствовал искорку тепла.

Не стоит, девочка. Богатство – оно не снаружи. Оно внутри, однажды ты поймешь.

Дэлл тем временем передал ей для прочтения договор – два листа, скрепленных степлером и заверенных нотариальной печатью. Меган – так звали девушку, – стараясь не бросать тревожные взгляды на стоящих за спиной Одриарда гостей, принялась изучать документ.

Халк переглянулся с Маком.

Ага, говорили глаза Аллертона, мы по сравнению с ней здоровые бугаи устрашающего вида. Я бы таким дверь не открыл. Конрад мысленно с ним согласился. Их троих хватило для того, чтобы в каморке стало чрезвычайно тесно.

Пока Меган читала документ, Халк внимательно наблюдал за ее сосредоточенным лицом. Молодец, вникает в детали, не подписывает все подряд, лишь бы поскорее избавиться от дискомфорта, который привнесли в ее крохотный мирок присутствующие. Умеет сосредотачиваться, абстрагироваться, когда нужно. Хорошая выдержка.