На некоторых головах были видны шляпы, но мелькали среди кукурузных початков и разноцветные вихры или даже лысины. Я от души пожалела бедняг. Заботятся ли о них работодатели? Если да, то почему такие ужасные условия, ведь бумажные кепки обошлись бы в центы? Как только очередная кукурузная ферма скрылась за поворотом, на несколько миль растянулась свободная от полей, невспаханная земля. Я уже было подумала, что фермы закончились, когда вдалеке показалась еще одна. Белый каменный трехэтажный дом, вблизи окруженный зеленью и клумбами, выглядел не просто внушительно, но угрожающе-великолепно. Словно архитектор, поначалу решивший построить неприступный форт, изменил мнение на середине процесса и легковесной рукой добавил в сооружение несколько колонн, балконов и изящную крышу. Сразу за садом, что прикрывал окна особняка от беспощадного солнца зелеными дубами, раскинулось широкое, засаженное чем-то высоким поле. Из автобуса, ползущего по дороге, вид растительности мне определить не удалось. Но сразу же удивило явное от всех предыдущих ферм отличие. Вокруг всего поместья тянулся высокий проволочный забор. С переплетением острой, как бритва, проволоки, кто-то постарался на славу: зубцы ее, перекрученные во много раз между собой, не оставляли ни единой лазейки.

Когда же я разглядела за ограждением вальяжно прогуливающихся охранников (Боже! С хлыстами в руках!), меня почти физически затошнило. Здесь еще и такое бывает? Насколько же провинились эти бедолаги? Однако я понимала, что за некоторые преступления полагалась смертная казнь, и, возможно, такой вариант для каторжников был еще не самым плохим. Но думать, что сама могла бы попасть в такое место, было невыносимо.

С трудом оторвавшись от угнетающей картины (ведь хлысты у охранников наверняка висят не для украшения?), я кое-как сглотнула комок и уперлась взглядом в стенку переднего сиденья. Духота в салоне заставляла изнывать от жажды. Воды бы попить.… Вслед за этой мыслью пришла другая – я вспомнила, что на завтрак мне отчаянно захотелось йогурта и апельсинового сока, но в холодильнике их, к сожалению, не нашлось. Перебрав содержимое полок, я подумала, что неплохо было бы еще прикупить овощей на обед и что-нибудь сладкое к чаю (чтобы было чем изредка баловать себя любимую). А значит, пора знакомиться с местными магазинами. Не то, что бы мне требовалась гурманская пища, я прекрасно осознавала насколько ограничена в «балло-финансах», но в то же время, я отчаянно тосковала по прогулкам среди заставленных товарами полкам огромных супермаркетов. Иногда я катала тележку просто для удовольствия, читала надписи и состав продуктов на этикетках, любовалась красиво выложенными фруктами, вдыхала запах деликатесов из отдела готовой пищи. И пусть у меня сейчас нет средств, чтобы потакать каждой собственной прихоти, пока я здесь, в Тали, но хотя бы что-то я могу себе позволить. Тем более что Кристофер уже нашелся, осталось только передать ему посылку. А там домой… Домой… Это слово перекатывалась в сознании сладко и привлекательно, словно шарик мороженого на распухшем языке бродяги. Даже мысль о том, что там до сих пор нет Алекса, уже не настолько угнетала… Подумав об этом, я тут же укорила себя.

Когда за окном показались знакомые места, я подхватила сумку и направилась к выходу. Автобусная остановка находилась ровно напротив той, которую я видела сегодня утром по пути в банк, а на углу перекрестка я заметила невысокое стеклянное здание с вывеской «Супермаркет № 2».

«Именно то, что мне сейчас нужно», – обрадовалась я и, легко помахивая сумкой, двинулась в его сторону.

В магазине царила прохлада. Взяв стоящую неподалеку от входа скрипучую стальную тележку, я положила в нее пакет и направилась вглубь помещения, наполненная предвкушением приятного «продуктового» шопинга. Мои худшие предположения о возможном дефиците продуктов не оправдались. Выбор здесь был огромный. Неторопливо шагая к молочному отделу, я поглядывала на ассортимент на полках: мимо проплывали пузатые банки с кукурузой и горошком, маринованными огурцами и всевозможными видами оливок. Обилие товаров радовало глаз, а приятная мелодия, льющаяся из динамиков, настраивала на оптимистический лад. Добравшись до расположенных у стены холодильных камер, я принялась тщательно выбирать йогурт. Хотелось чего-нибудь не слишком жирного и желательно с клубникой. Так как рисунки на крышечках не отличались особенной выразительностью, я взяла в руки первый попавшийся. Надпись гласила «Фруктовая молочная масса с Расторопшей».

«Что такое расторопша?» – я задумалась, слышала ли я когда-нибудь это слово, но на ум ничего не шло. Поставив баночку обратно, я пробежалась глазами по соседним полкам.

«Вот он!» – загрузив в корзину упаковку клубничных йогуртов, состоящую из четырех штук (полбалла за четыре штуки – дорого, но куда деваться), я, подпевая незатейливой мелодии, направилась дальше. Так, теперь дальше… Что же еще было в моем списке? Ага, точно! Сок!

Ряд из разноцветных бутылок тянулся от стены и до самых кассовых аппаратов. Сначала мне попался на глаза алкоголь, из чего я сделала вывод, что спиртное здесь очень даже разрешено. Одного только пива я насчитала восемнадцать сортов. Одна этикетка привлекла мое внимание и остановилась уточнить, не подвело ли меня зрение. Оказалось, что нет.

«Это же Эрмингер! Настоящее Галлийское пиво!» Эрмингер был редкостью даже в Клэндон-Сити, импорт его стоил немалых денег, и зачастую цена бутылки достигала десяти долларов за штуку. Покрутив в руках бутылку, я убедилась, что штрих-код действительно Галлийский, после чего поставила ее на место. Посмотрев на цену, я приглушенно хрюкнула – два с половиной балла. Если учесть, что один бал здесь стоит одну тысячу долларов, получается две с половиной тысячи за бутылку. Невероятно просто! Но кто-то, наверное, все же покупает. Те, кто ездят на новеньких авто с затемненными стеклами… В какую же цену тогда может обойтись коньяк? Коньяки стояли неподалеку. Разинув рот, я читала этикетки: четырнадцать, девятнадцать, двадцать два балла…

Ой! Уж лучше всю жизнь пить какое-нибудь пойло, но накопить на свободу. А еще лучше, вообще урезать подобные желания, пока не окажешься за пределами Тали.

Неожиданно вспомнив, что мне еще нужно позвонить Ларошу, я оторвалась от чтения безумных цен и покатила тележку к ярким бутылкам с соком. Выбрав один, не слишком дорогой (за 0.1 балла), я положила его к йогуртам и отправилась к кассам. Заметив по пути печенье, я, практически не глядя, выбрала какую-то пачку с шоколадной плиткой на этикетке и закинула ее в корзину. От моего небрежного движения еще одна упаковка такого же печенья свалилась с полки на пол, я наскоро водрузила ее обратно и, наконец, заняла очередь.

Кассиром был юноша лет восемнадцати. Нескладный, тощий, но с безупречно чистой кожей лица (кремами он что ли пользуется?). На голубой отглаженной рубашке крепился бейдж с именем, руки его вальяжно порхали от корзинки к красному лучу, сканируя товар.

– С вас двенадцать и две десятых балла, – прозвучал неокрепший, но несколько манерный, как мне показалось, голос кассира.

Мужчина, к которому была обращена фраза, молча поднес браслет к сенсору, после чего отодвинул продукты к концу ленты и принялся складывать их в пакет.

Передо мной стоял еще один парень и женщина, у обоих в руках было только по булке хлеба, поэтому моя очередь подошла быстро.

– Здравствуйте, – все так же монотонно, на странный лад растягивая слова, поздоровался кассир.

– Здравствуйте, – ответила я, выкладывая йогурт, сок и печенье на ленту.

– Йогурт клубничный четыре штуки – ноль пять, – сканируя упаковку, бубнил кассир (Кеннет, как подсказал бейдж с его именем), сок апельсиновый, один – одна десятая балла, печенье шоколадное, две пачки – четыре десятых балла.

Я попыталась поправить его, что у меня всего одна пачка печенья, но юноша продолжал невозмутимым тоном бубнить.

– …йогурт с «расторопшей» – две десятых балла, пиво Эрмингер, одна штука – два с половиной балла.