С продовольствием в столице было плохо. Большинство сидело на не слишком жирных пайках. "Хитом сезона" был суп из воблы. Вкус охренительный. И это несмотря на то, что Донбасс был наш - а потому заводы более-менее работали. А значит - в рамках продразверстки крестьянам подкидывали в обмен на зерно кое-какие товары. А что? К этому времени в деревне за обыкновенную швейную иголку давали пуд муки.
Вроде бы и Украина была нашей. Но там разные дела творились. И что самое главное - хлеб-то, в основном, скапливался не у крестьян, а у перекупщиков-кулаков. Которые резонно полагали: чем дольше длится бардак, тем выше будут цены на продовольствие. Так что они не спешили его пускать в продажу. А методы борьбы с ними только ещё отрабатывались.
Кадетские, правоэсеровские и меньшевистские газеты, которые злые большевики не сподобились закрыть*, кричали о свободе торговли.
(* В РИ некоторые из этих газет существовали до осени 1918 года. А тут история идет по иному.)
Они мне очень напоминали вопли либерастов эпохи поздней перестройки. Типа надо ввести свободный рынок - и всё сразу станет хорошо. Хотя в Сибири, где правые эсеры с компании с кадетами дорвались до власти, продразверстку не отменили. Но я -то хорошо помнил 1990 год - талоны, очереди и пустые прилавки. А ведь еды-то тогда было полно. На рынках. Только вот цены там были...
Так что здесь "свободная торговля" означала, что большинство горожан просто сдохнут с голода. Но что это для интеллигентов! Им ведь главное - чтобы идея была сохранена в чистоте. Кстати, в этой истории в Ленина не стреляли, а автор Указа о красном терроре, Яков Свердлов, был совсем мертвый. Нельзя сказать, что Советская власть была очень гуманной, но, по крайней мере, свою отмороженность на террор не спишешь.
В Москве, разумеется, цвел и пах черный рынок. Имелись и своего рода "домашние едальни". На частных квартирах проверенным людям за хорошие деньги предоставляли обеды не хуже, чем "в доброе царское время"*.
(* Подробно такая "обеденная квартира" описана у Анатолия Мариенгофа в "Романе без вранья".)
У нас-то с едой было всё хорошо. Мы ведь с Кавказа прибыли, из зоны боевых действий. Так что трофеев натащили много. Недаром сразу после прибытия вокруг нас стали крутиться какие-то скользкие типы, которых пришлось гонять прикладами. Не то, что мы такие правильные, но репутация - великое дело. Мы солдаты Революции, а не какая-то там шпана. Кстати, мы так и остались жить в поезде. Хотя помещений в Москве было навалом, да и квартиры для командного состава бы нашлись. Но вот как-то привыкли.
Так что вскоре после прибытия мы я, Светлана и Андрей сидели в "генеральском" купе нашего салона - выпивали и закусывали с заглянувшим в гости Мишей.
Он стал большим человеком в РОСТА. В этом мире Российское телеграфное агентство возникло с моей подачи. Точнее, в Петрограде имелось Петербургское телеграфное агентство, но работало оно не слишком хорошо, а за 1917 году его работа почти полностью развалилась. И главное - оно не слишком контролировалось большевиками.
Дело в том, что я почему-то всегда считал, что РОСТА возникло если не на следующий день после большевистского переворота, то на второй -- точно. Однако, вскоре пришлось убедиться - никто его создавать не собирается. Я тогда подумал: да они что, с ума все посходили! И поперся к Сталину пробивать идею первого в России информационного агентства.
Вот что было хорошо сразу после переворота - в тогдашнем бардаке можно было пробить любую идею. Правда, принцип был: инициатива наказуема исполнением. Но у "Рабочей окраины" имелась кое-какая корреспондентская сеть, так что мы не с нуля начали. Под шумок запихали под крышу новой структуры, которая подчинялась непосредственно ЦК, и свою газету. Это, как сказал нам Миша, мы хорошо подсуетились. Потому что к середине лета главной проблемой в издательской деятельности стал дефицит бумаги. А нам-то выделяли без вопросов.
Кстати, пока мы болтались на бронепоезде по стране, Светлана до пути следования создавала корреспондентскую сеть. У нас даже в Гуляй-Поле появился корреспондент. А заодно мы посылали и материалы.
Да и не только мы старались. Миша тоже на заднице не сидел - так что мы получили отличную сеть. Причем, многие из наших были коммунистами, левыми эсерами и анархистами - так что под пули ради информации они лезли без вопросов. И с другой стороны - высокий статус позволял корреспондентам вламываться к разному партийному начальству. В общем, Миша, следуя моим светлым указаниям, создавал информационного монстра. Поясню для тех кто не понял - информационная служба - это скелет любого медиахолдинга. То есть, структуры информационной войны. Собственно, в моей истории коммунисты и сами до многого дошли - только позже. Так я потороплю события.
Причем, ставили мы дело так, что попробуй кто у нас его перехватить - он получил бы только "сдувшийся шарик".
Первым наши труды по достоинству оценил, конечно, товарищ Сталин. Но и Ильич был очень доволен. Ведь, кроме всего прочего, информагентство давало возможность получать информацию с мест помимо партийных структур. А Ленин был кем угодно, но не дураком. Он очень быстро понял, что сообщения товарищей частенько не соответствуют действительности. Так что дополнительная система контроля была не лишней. А ведь эта инфа могла принести пользу в том числе и партийных разборках.
Но ещё один эффект оказался неожиданным и для нас.
...Сразу же после переворота большевики с удивлением обнаружили, что в обеих столицах околачивается множество иностранных журналистов. Мало того - стали прибывать подкрепления. В этом не было ничего удивительного. Перспектива надвигающейся революции во многих странах в это время воспринималось очень серьезно. Одни ждали великие потрясения с надеждой, другие с ужасом, третьи хотели понять - как этому явлению противодействовать... Так что интерес к событиям в нашей стране оказался куда выше, чем мне раньше казалось.
Но! Эти самые события разворачивались по всей огромной стране. У большинства иностранцев хватило ума не лезть самим на наши просторы. У кого смелости было больше, чем мозгов - как писал Константин Симонов "помянуть нам впору мертвых репортеров". Кстати, когда я собирался отчаливать на бронепоезде, знаете какие мне деньги предлагали, чтобы я того или иного журналюгу взял с собой?
Так что мы оказались монополистами на информацию.
-- Ты не представляешь, иногда наши секретарши не успевали распечатывать ростовки*, -- рассказывал Миша.
(* Слово ввел ГГ. Переиначенное "тассовка". Так при СССР журналисты называли информашки ТАСС, рассылаемые по редакциям.)
И получилось, что за бугром СМИ ориентировались на нашу подачу событий. В Европе уже начали шустрить антибольшевистские силы - пока, в основном, те, кто болтался в составе разных представительств в странах Антанты и первые эмигранты. У них наша работа вызывала истерику. Но возразить-то было нечего. Слишком многие хотели читать про Россию.
-- Вот так и живем, -- подвел итог Миша. - Слушай, а может, нам название поменять? А то ведь мы поддерживаем тех, кто сидит не на Выборгской стороне или Пресне, а в Кремле.
-- Подождем. Бренд есть бренд, -- не согласился я, вспомнив "Комсомольскую правду" моего времени. Она ведь не имела никакого отношения ни к одному из шести существовавших в моё время комсомолов. (Слово "бренд" я уже давно ввел в обиход.)
-- Тогда давайте выпьем за нашу газету. Эх, тебя, Сергей всё-таки очень не хватает. Может, как-нибудь мне договориться, чтобы ты тут работал?
-- Боюсь, не выйдет. Я думаю, скоро мне предстоит работа как раз на стыке двух видов моей деятельности.
-- Даже так. Андрей, я так понимаю, Красная Армия в ближайшие два-три месяца не сможет двинуться на этих уродов в Сибири?
-- Да, вряд ли. Сил мало. Доигрались в добровольчество, мать их*.
