– Огонь всем расчётам! – Это приказ открыть огонь всем бомбомётам.
В небо взмывает ракета чёрного дыма, оставляя за собой тугой хвост копоти. Земля вздрагивает, когда больше двадцати тяжёлых бомб рвутся в гуще вражеских рядов практически одновременно. И такое оказывается выше человеческих сил. Истошные вопли пробиваются даже в оглохшие после грохота уши, треск винтовок после разрывов практически не воспринимается, кажется хлопками шутих фейерверка.
– Огонь по готовности!
Расчёты второй линии лупят, уже ни о чём не думая и потеряв всякое опасение. Грохот взрывов, вой картечи, некоторые пули даже долетают до нас. Одна свистнула буквально над ухом, вонзившись с противным чмоканьем в земляной бруствер. Но такой ураганный огонь приносит свои плоды – противник начинает откатываться за пределы дальности наших смертоносных машин. За отступающими остаётся развороченное поле, густо покрытое воронками впечатляющих размеров и сотнями изувеченных трупов. Торопливо отдаю приказ прекратить огонь. Грохот стихает, зато взамен приходит дикий звон в ушах. Суетятся подносчики боеприпасов, разнося по капонирам запас новых бомб взамен расстрелянных. Опускаются щиты, и под прикрытием вооружённых мечами и копьями солдат линейной части запряжённые быстрыми конями повозки спешат к фортам, чтобы и там восполнить убыль боеприпасов.
Я на взводе – сейчас очень удобно сделать вылазку и пресечь пополнение боезапаса на укреплениях. Но из леса вырывается лава всадников. Прямо по телам убитых и раненых мчатся быстрые кони. Охрана обозников торопливо выстраивает стену, но те, кто находится в фортах, не зевают, открывая огонь без приказа. Одного залпа хватает, чтобы нападающие откатились. Пусть дальность стрельбы не велика и в их ряды не попало ни одной бомбы, разлёт круглых пуль очень велик, и передовым рядам досталось не слабо: бьющиеся кони, покрытые кровью, неподвижные всадники… Мясорубка. Но мои воины спокойны. Пожалуй, я сейчас нервничаю куда больше их. Матерь богов! А время-то… Не заметил, что уже время за полдень! Очнулся оттого, что мне прямо в руки сунули миску с густой кашей. Женщина из беженцев. В простом грубом платье. Без всякого поклона, просто втолкнула в мои ладони еду с деревянной ложкой:
– Ешь, солдат. Тебе силы нужны. Чтобы нас защитить.
Вот так просто. И куда лучше и доходчивей всяких агитаторов.
Торопливо жую, она стоит рядом, время от времени извлекая из корзинки, висящей на руке, ломти ароматного, необыкновенно вкусного хлеба. Потом оттуда же появляется чайник с наттой, кружка. Просто шикарно…
К вечеру враг пытается сделать ещё попытку атаковать. Под прикрытием грубо связанных щитов из толстых брёвен, которые не пробивают пули винтовок. Зато под ливнем бомб укрытия разлетелись вместе с теми, кто их тащил. Остальное довершили стрелки.
Начинает смеркаться. Я тупо разглядываю усеянное трупами и залитое кровью поле, пока не спохватываюсь, что это не то зрелище, которым стоит любоваться. Требую доклад из обоза. Расход бомб не так велик, как ожидалось. Едва расстреляли по одному комплекту из десяти бомб на один расчёт. Это радует. Потому что, когда придёт следующий обоз, неизвестно. Приказываю выставить часовых и отдыхать. Особое внимание уделить рекам. Хотя течение и в сторону противника, к тому же очень бурное, но кто знает, на что способны местные вояки. Прорвутся по мелководью и, обойдя позиции, рванут вглубь. Какой смысл тогда здесь сидеть? И хотя дно реки утыкано кольями и находится под прикрытием действительного огня фортов, бережёного, как говорится, боги берегут.
Но ночь проходит спокойно. Без провокаций. Зато утром начинается новый штурм линии укрепления. И тут нам приходится тяжело. Словно пьяные или обдолбанные наркотиками, рёсцы, фиорийцы и тушурцы, которых можно опознать по идиотского вида полосатым шарфам на шлемах, лезут, словно саранча, на поля. Их лучники, которых снайперы буквально выкашивают, тем не менее достигают своей цели – у нас много раненых. В том числе и среди расчётов бомбомётов. К обеду замолкают форты – их боезапас заканчивается, да и у нас бомбы подходят к концу. Хорошо, хоть патронов вдосталь. И пока мы держимся. Те, кто на укреплениях, тоже перешли на винтовки. Их берут у раненых бойцов. Простые армейцы рубят, колют, орудуют палицами, но пока держат редуты изо всех сил, нанося страшный урон штурмующим. Всё-таки у противника не хватает сил разрушить их. А подтащить требучеты и катапульты не позволяют орудия второй линии. Но я с ужасом думаю, что будет, когда кончатся боеприпасы…
Наконец враг не выдерживает. Есть всё же предел и у них. А скорее всего, полководец противника сообразил, что такими темпами останется без армии вообще, и решил взять передышку, чтобы найти решение. Хорошо, что место такое удачное… Смотрю на солнце – оно уже довольно высоко. Значит, скоро полдень… Удаётся вновь завезти на форты новый запас бомб, воды и продовольствия. Забрать раненых и пополнить ряды защитников добровольцами и солдатами второй линии. Но начинает пованивать. Тошнотворно-сладкий запах доносится с поля битвы…
Часть солдат отвожу в тыл, чтобы те смогли передохнуть. На сердце у меня очень неспокойно. Не может такого быть, чтобы враг чего-то не придумал. Ведь вижу, как дерутся фиорийцы. Они не отступают, не бегут, а рубятся до последнего, пока не погибают. Вооружение у нас куда лучше. Так что, если противник смог отвоевать отбитые у него территории вновь, значит, у него есть какой-то козырь в рукаве. Точно есть! Не может такого не быть! Грызя травинку, думаю, что же это может быть. И в голову приходит только одно: нечто вроде газа. Отравляющего или усыпляющего. Дождутся, пока ветер подует в нашу сторону, разведут костры и… Значит, надо предостеречься от подобного развития событий. Что может помочь от такого? Только простейший респиратор в виде повязки из мокрой ткани. Отдаю приказ всем иметь при себе платки и воду. Либо поблизости. Хотя надежда на то, что это поможет, исчезающе мала…
Неожиданно приходит радостное известие: к нам прибыло подкрепление. Снова стрелки с винтовками. И пополнение боезапаса. Всё-таки бомбомёт очень прост, куда проще пушки в изготовлении! Была бы труба, а всё остальное – мелочи. И не нужно никакой точности в изготовлении снарядов, как у ядер или удлинённых снарядов. Бомба надкалиберная. Делай любой формы, любого веса и снаряжения. А уж дерево обрабатывать для хвостовика куда проще, чем металл…
Стрелков не так много, зато у них снайперские винтовки. Более длинноствольные. Значит, эти ребята начнут свою работу раньше, чем наши. Насколько я помню, бьют эти стволы метров на пятьсот дальше, чем стандартная винтовка. Это очень хорошо! Просто замечательно! Сажаю их на вышки. И видно оттуда лучше, и лучники не достанут. Освободившихся стрелков отправляю на форты. Там они нужнее. Ещё посылаю разведку. Пусть хотя бы попытаются узнать что-нибудь. Потому что я жду каверзы. Или неожиданности… Разведка возвращается через четыре часа. И хотя я сплю, меня будят. Потому что я приказал сразу поднять, как только те вернутся. Независимо от результатов. Для меня даже мельчайшие детали важны. И моё шестое чувство не подводит – противник действительно соорудил в глубине леса полосу из дров. То, что я ждал. Значит, будут травить. Надо придумать хоть что-то! Что-то… Что-то… Мой взгляд натыкается на щиты мостков. Плот? А почему бы и нет? Терять нам нечего. Луны сейчас нет, и если спустить плоты по течению, то два бомбомёта могут хорошо проредить и саму линию огня, и нападающих. Но это смертельный риск. Фактически шансов вернуться – полпроцента. Враг хорошо пользуется луком. Перебьёт тросы – пойдём либо ко дну, либо нас унесёт в глубь вражеской территории…
– Вяжите плоты. Прочные, чтобы выдержали отдачу. По два ящика мин. И готовьте верёвки. Пустим два с каждой стороны фортов. Потом втянем их назад.
– Во́роты бы сделать, сьере лейтенант… – произносит кто-то из сержантов.
– Воротами не удержим. Надо систему блоков ставить.
Быстро рисую схему. Люди качают головой – хитро придумано. Какое там хитро – элементарный полиспаст…
