А уж это было неприятнее всего.
Игорь, как и все нормальные люди, не любил быть объектом сомнительных экспериментов. И всегда пресекал попытки проводить над ним какие бы то ни было опыты или влиять на его волю… Короче, превращаться в зомби он категорически не желал!
Игорь посмотрел на часы.
После похорон он болтался по городу часов шесть. Невероятно! Словно кто-то нарочно затуманил его мозг и заставил плутать по лабиринтам кладбищенских дорожек, затем ставил препоны, уводя куда-то в сторону автобусы и трамваи, на которых он пытался добраться до метро. Он черт знает сколько времени кружил по городу, пересаживаясь из одного транспорта в другой… Но, в конечном итоге, в метро так и не попал. И все это происходило словно в полнейшей пьяной отключке, на автопилоте…
Ему разрешили прийти в себя только у зеркала.
И вот сунули под нос неопровержимое подтверждение правоты вчерашней гадалки, что ему действительно уже нечего здесь бросать…
Чушь собачья! Не было никакой гадалки! Как не было и никакой такой конторы. Очередное наваждение.
Игорь отыскал записную книжку. Перелистал.
Вот оно, название какого-то эзотерического общества, обведенное зеленым фломастером. И телефон, начинающийся с двойки, семерки, еще семерки… Центр. И никакая это не Петроградская сторона. И не было там никакой глазастенькой гадалки. В природе не было!
Просто-напросто она возникла вдруг в его фантастическом видении, когда он собрался пойти на Кронверкский и еще раз принять на грудь. И, естественно, он давно когда-то уже видел и запомнил ее там, в той забегаловке. А может, случайно увидел однажды, мельком отметил про себя ее миловидную мордашку, а потом и думать о ней забыл, об этой Эличке. И ассоциативно, стремясь в это заведение, на каком-то подсознательном уровне вспомнил именно о ней, а галлюцинация наделила ее внешностью этот навязанный чьим-то потусторонним влиянием призрак…
Как же все просто объясняется, если ко всему на первый взгляд загадочному подходить строго рационально, без всяких уступок шизофреническим оправданиям о допустимости существования потусторонней белиберды!
И этот проклятый автомобиль, сбивший Мишку!.. Мало ли, в конце концов, в городе подобных «джипов»!.. Разве нельзя отнести это к самым банальным — хотя от этого и не менее трагичным — ежедневно случающимся на улицах ДТП? Тем более что Мишка чуть ли не сам лез под колеса…
Ну а что касается гибели Сереги, то тут еще более ясно. Скорее всего, это была своеобразная месть по-кавказски. За то, что их соплеменник наконец-то хоть раз в жизни получил по физиономии… Они просто ошиблись, приняв Серегу за своего обидчика, поскольку тот садился в засвеченную «восьмерку».
Либо кто-то, пользуясь темнотой позднего вечера, просто-напросто не спеша «чистил» ее, а в этот момент нагрянул ничего не подозревающий Серега и помешал…
Игорь снова закурил.
Да было ли все это на самом деле? Не сон ли это?.. Не является ли эта круговерть неким странным, необъяснимым переплетением реальности и разыгравшегося воображения?..
Ну, в таком случае пора в психушку. Либо закодироваться от пьянки…
Да… Все это, при желании, объяснить, конечно, очень просто, но… Но от этого не легче.
И вообще, пора собираться к Барину.
А собственно, долго ли собираться? Квартиру никто, по крайней мере пока, не отбирает. А что до вещей, так все необходимое есть. А то, что разбросано нежданными гостями, — пусть пока валяется. Придет время — разберемся. А что до бабок, то в первое время можно располагать выданными Барином расчетом за работу в газете и авансом от него же, предназначенным для предварительного обустройства на новом месте.
Игорь сунул в сумку самое необходимое. Если понадобится что еще, никто не помешает ему приехать и взять что надо. Он выключил холодильник и направился к двери.
Выйдя на площадку, запер квартиру, усмехнувшись при мысли, что делает это лишь для того, чтобы не забегали бродячие кошки… И, собравшись уже нажать кнопку лифта, оглянулся на соседнюю дверь.
«Любопытно, — подумал он. — Неужели они не слышали или не видели, хотя бы в глазок, когда Гошины приятели грохотали на лестнице, вынося из квартиры чуть ли не целый грузовик? Ни за что не поверю».
Он подошел к двери и надавил на кнопку.
Через некоторое время изнутри послышалось шарканье тапок, и слабый, дребезжащий голос Сергея Сергеевича неуверенно спросил:
— Кто там?..
— Это я. Игорь, сосед ваш.
Защелкали замки, звякнула цепочка, и дверь открылась. Сергей Сергеевич стоял на пороге весь какой-то понурый, обвисший, как мятый халат на гвоздике.
— Входите, входите, Игорь… — обреченно упавшим голосом пригласил он.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич…
— Да-да… Конечно, здравствуйте… Проходите, пожалуйста…
— Да я на минутку… Я в обуви.
Старик отрешенно махнул рукой:
— Бог с ним!.. Проходите…
Игорь оказался в уютной комнатке, увешанной всякими салфеточками, уставленной какими-то фарфоровыми собачками… Типичный уголок идиллического успокоения доживающей свой век престарелой супружеской пары.
Он заметил, что хозяйки дома почему-то не было, и вздохнул с некоторым облегчением: встречаться снова было как-то неудобно…
— Беда у нас, — неожиданно выдохнул Сергей Сергеевич. — С Ниной Леонидовной моей плохо…
Думая о своем, Игорь не сразу включился в смысл сказанных слов.
— Что?..
— Да вот, говорю, Ниночка моя… Как пришла с кладбища, уставшая какая-то вся, дерганая… Посидела немного… Потом вдруг надумала в булочную выбежать. Я уж говорю ей: не ходи. Так она все равно… И только вышла… Слышу — лифт вниз поехал. И вдруг звонок. Открываю — она. Стоит бледная как смерть… Словно привидение увидела… Молча в комнату вошла… Села и за сердце схватилась… Пока «скорую» ждали, ей уж совсем, смотрю, нехорошо… Вместе с ней в больницу поехал… Долго там просидел, пока не прогнали. Что, говорят, толку с вас. Идите, мол, отдыхать… А какой же тут отдых… Они говорят, что уж очень плохо с ней… Не знаю, выживет ли… — Сергей Сергеевич тяжело вздохнул, вытер глаза. — И что это она там на лестнице увидала?.. Ума не приложу…
— Квартиру мою обокрали, — тихо, чувствуя, что совсем не к месту, произнес Игорь. — Может быть, увидела кого-нибудь. Вот и испугалась… Или пригрозили ей…
— Ой, Игорек, извините!.. — как-то не слишком сочувственно, занятый своим горем, откликнулся Сергей Сергеевич. — Может быть, может быть… Но никого не было. Я выходил. Посмотрел, чего она могла так испугаться… Да и пока «скорую» ждал, выходил все время… А она молчит. Только и шепчет все время, что «грех» да «грех»… И Господа простить ее просит… А за что же ее прощать-то?.. Она же все для меня…
Игорь сидел как неприкаянный, тупо уставившись в пол. Хотелось исчезнуть отсюда, из этого уютного гнездышка, которое разрушилось далеко не без его участия…
Сергей Сергеевич помолчал. Потом, как будто извиняясь, неуверенно спросил:
— Игорь, простите… А у вас случайно не найдется ли чего-нибудь… такого… Выпить бы немножко… Сейчас бы не помешало, думаю…
Игорь раскрыл сумку. Вытащил из нее захваченную с собой на дорогу бутылку водки, поставил на стол.
— Вот, возьмите. Оставьте себе, — сказал он. — Выпейте за ее здоровье…
— Спасибо, спасибо!.. — заблагодарил Сергей Сергеевич. — Я немножко… Только чтобы успокоиться…
Спустя некоторое время, попрощавшись с разграбленным домом и с обреченным, оставшимся в одиночестве соседом, Игорь шел по освещенным призрачными фонарями улицам вечернего города и философически размышлял о странных, непредсказуемых поворотах судьбы. И с особенным сожалением вспоминая этого беспомощного и доброго старика. Он с какой-то болью представлял себе его безрадостные, но жестоко реальные перспективы. Ибо, если Нины Леонидовны действительно не станет, тот либо в ближайшем будущем загремит в какую-нибудь богаделку и растворится в безликой серой массе таких же, как и он, неприкаянных теней, либо просто-напросто сопьется и станет легкой добычей заботливых молодцов, которые оформят на него опекунство и участливо помогут незадачливому вдовцу поскорее избавиться от тяжкого бремени одинокой старости…
