На полученные деньги Дмитрий снял квартиру в «малосемейке», прикупил в секонд–хэнде пару маек, вполне презентабельную рубашку, зеленую куртку и ботинки, явно избежавших утилизации в бундесвере.

— Хорошо! – Зайсунцев промокал лоб платком и еле сдерживался, чтобы не заорать в трубку. – Сейчас только 7 часов. Через час я приеду, и мы успеем прокатиться на яхте! Все, мне некогда!

Начальник отдела полиции бросил телефон на кресло и повернулся к окну. Пыль на внешней стороне стекла усугубила плохое настроение.

— Твою мать! В этом отделе забыл, когда отдыхал по–человечески! Стадо баранов!

Денис Александрович промокнул слюни в уголках рта, скомкал платок и швырнул его в угол между стеной и шкафом.

В дверь постучали.

— Разрешите? – в кабинет просунул голову Пантелеев.

— Где тебя носит? Я сколько ждать должен? – рявкнул Зайсунцев.

— Виноват, Денис Александрович. – протиснулся в дверь Пантелеев. – Сразу, как с трупом определился, выдвинулся к Вам. Пробки.

— Садись. – Зайсунцев с высоты 190 сантиметров посмотрел на коротышку и сам прошел к своему креслу.

— Что там? Только быстро, по существу. – Зайсунцев, устраивая задницу на кресле, посмотрел время на подобранном телефоне.

— Докладываю, товарищ майор, — сдвинул брови, придавая лицу солидности, Пантелеев. – Сообщение поступило в 11–00 от жительницы из квартиры № 76, которая пожаловалась на неприятный запах из квартиры № 74. На двери квартиры имелись следы взлома, поэтому сначала участковый позвонил дежурному оперу, а уже тот с места происшествия отзвонился мне. Я дал указание вызвать МЧС. Мчсники взломали дверь, в квартире был обнаружен труп гражданина Гниломедова Игоря Сергеевича, 1979 года рождения, с признаками насильственной смерти. Я сразу выехал, успел до убытия сотрудников МЧС, записал их контактные данные. – Пантелеев посмотрел на начальника.

— Дальше!

— Труп Гниломедова находился в сидячей позе лицом в стол, на затылке рваная рана, вокруг осколки бутылок.

— Алкаш?

— Да, в квартире беспорядок, но такой как у всех алкашей. Все барахло вроде на месте, документы тоже. Жил один. Со слов соседей, давно не работал, злоупотреблял спиртным. Неделю назад у него в квартире что‑то грохотало, соседи говорят про крики, но толком ничего слышали и не видели.

— Давность смерти определили?

— Эксперт сказал дней 5–7. – вздохнул Пантелеев.

— Близкие родственники?

— Не имел. Во всяком случае, соседям ничего не известно.

— Связи? С кем бухал, кого приводил?

— Бухал он в основном дома в одиночку. Мои опера сейчас рюмочные прочесывают.

— Перспективы?

— Баранка нам не нужна. Труп я велел на пол положить под бутылочные осколки, вроде как упал и затылком бутылку разбил. Опера соседей как нужно опросят, с мчсниками я предварительно договорился о том, что они следов взлома на двери перед вскрытием не видели. Если никого не загрузим, думаю, на «отказной» материалы следаку соберем.

— Хорошо. С комитетскими я поговорю, чтобы не усердствовали, а с тебя экспертиза. Чтобы в заключении трупореза была фраза «травму мог получить в результате падения с высоты собственного роста».

— Сделаю, Денис Александрович. Тут вот еще что: под квартирой Гниломедова квартира Кабанова.

— Который в машине сгорел? И что?

— Так, к слову. – пожал плечами Пантелеев. – Соседи сказали, он квартиру с месяц назад продал, уехал, ни с кем не попрощавшись.

— Поехал с деньгами, его ограбили, инсценировали аварию, машину подожгли. И хуй с ним, территория не наша. Все, иди, работай!

— Здравствуй, Золотой.

— О! Здравствуйте, Дмитрий Петрович! – в мутной атмосфере рюмочной сверкнули золотые зубы.

Знакомство Кабанова с Максом Зеленцовым произошло лет 10 назад на квартире, которая в определенных кругах значилась как блат–хата. Хозяйка – молодая вдова, хорошо известная в этих самых кругах широтой интересов по части изменения сознания, утром вызвала наряд милиции. Оля Анкина заявила, что храпящий в ее кровати голый мужчина ночью изнасиловал ее в «извращенной форме». Вдовица с удовольствием демонстрировала части тела, подвергнутые насилию, и кровоподтеки различной давности.

— У меня были гости, этого, – Анкина дернула растрепанной головой в сторону кровати, — я первый раз видела. Максом назвался. Мы выпили по бутылки пива, гости ушли, этот остался, переночевать попросился. Ну я чего, спи на кухне, не жалко. Он ночью ко мне в кровать завалился и всю изнасиловал, избил сначала. Заснул под утро, я нашла телефон, позвонила в ментовку.

Кабанов вытащил из постели жилистого парня с наколкой на груди. По рисунку и манере исполнения непонятно было, сделана татуировка на зоне или пьяным мастером в тату–салоне. Парень, разлепив глаза и дыхнув перегаром, попытался изобразить из себя полорогое парнокопытное, но разглядев за спиной опера людей в форме, решил не дерзить власти. Потрепанной хозяйке и хмельному гостю было предложено посетить отдел милиции. Анкина заламывала руки в дежурной части, а протрезвевший Максим в кабинете опера озвучивал свою версию:

— Джамиль Корявый меня в гости к своей шалаве позвал. – сверкая золотыми рассказчик. — К этой Ольге то есть. Мы пузырь распили, Джамиль за пивом пошел, Ольга ко мне приставать стала. Я ни че такого! Отбрыкнулся от нее. Джамиль баклажку принес, мы ее распили. Я дальше плохо помню. Помню, в кровати с Ольгой целуюсь. Она раздетая, я голый, но чтобы насиловать, этого нет! Я же понимаю — не авторитетная статья. И потом, вроде как Джамиль мне разрешил. Он что‑то такое говорил перед уходом. Утром эта шалава мне заявляет, что я ее изнасиловал и требует две штуки баксов. Иначе, говорит, заявлю. Я спросоня думал, шутит, послал ее подальше и дальше дрыхнуть стал, потом вас увидел. Я ее не насиловал, начальник!

Кабанов и Джамиля с искусственным глазом и его подружку Анкину знал достаточно, чтобы поверить в невиновность Максима.

— Ты судимый, Зеленцов?

— По 327–й за подделку водительского удостоверения условно. Ну, за мошенничество еще в прошлом году. Но реально не сидел, даже в СИЗО не парился.

— Да, сейчас ситуация покруче. У Анкиной побои налицо, трусами с твоей спермой она в дежурке машет, Джамиль в свидетели пойдет наверняка. И не с твоей стороны. Что делать будем?

— Начальник, дай я с ней наедине поговорю. Не бери у нее заявление пока.

Кабанов предоставил такую возможность. Более того, позволил Максиму отлучиться на пару часов из одела.

— Ты же все мои данные пробил, начальник, куда я денусь!

После его прибытия и новых переговоров Анкина написала заявление об отсутствии к кому либо претензий, а вызов милиции просила считать ошибочным.

Позже Зеленцов рассказал, что договорился с Анкиной за 10 тысяч деревянных.

Максим с Олей выходили из отдела вместе чуть ли под ручку. Зеленцов пропустил даму вперед, прикрыл дверь и обернулся к Кабанову.

— Слушай, начальник, — понизил голос Золотой. – Я у Джамиля на лоджии в ящике обрез видел. Это я не в отместку — завалит кого, посадят дурака.

Джамиль скоро подсел не только за незаконное хранение оружия. Всплыли другие грешки одноглазого бандита.

А с Максимом у Кабанова установились деловые, взаимовыгодные отношения в криминальной сфере. К насильственным преступлениям Максим относился негативно. Прямо таки по идейным соображениям передавал информацию о разбойниках. Кабанов с глубоким уважением относился к такой идейности и закрывал глаза на деятельность Золотого, основанного на другой идее – «Богатые должны делиться». Зеленцов промышлял кражами из иномарок у коммерческих банков, кредитными мошенничествами и другой интеллектуальной деятельностью.

— Выйдем, Максимка, накурено здесь.

Скрывшись из виду посетителей питейного заведения, мужчины присели на лавку у подъезда соседнего дома. Стоял будний день, двор пустовал.

— Я слышал, не служите больше, Дмитрий Петрович? – сверкнул зубами Максим.