Гость достал из кармана портсигар, зажигалку, но закуривать не стал. Просто положил портсигар на стол, а зажигалку принялся крутить в пальцах. Говорил он спокойно, едва ли не монотонно, усыпляюще.

— После Вяземского был Американец. Найден мертвым в собственной квартире. Врачи констатировали смерть от сердечной недостаточности. Затем Колыш. Нашли в собственном бассейне. Вода была слишком холодной. Судорога. Не смог выбраться.

— Ну и что? — спросил Мало, глядя на гостя. — Это несчастные случаи.

— Четыре авторитетных человека, — усмехнулся тот. — Не многовато ли для банального совпадения?

— Почему четыре? Вы назвали троих.

— Божу нашли сегодня утром, в Москве, неподалеку от Серебряного Бора, в собственном «БМВ».

— А с Божей-то что случилось? — поинтересовался Боксер. — Инсульт? Инфаркт? Захлебнулся водкой?

— Подавился, — гость перевел взгляд на здоровяка. — «Маслиной».

— В смысле? — куцые брови Боксера пошли вверх.

— Застрелен выстрелом в голову. Очень профессионально. Человек, работнувший Божу, — специалист. Он сумел подобраться к жертве настолько близко, что тот отправился на встречу без охраны. И, кстати, за волыну Божа тоже не схватился.

После этой фразы в комнате повисло тяжелое молчание. Все переваривали мрачную новость. Вячеслав Аркадьевич несколько секунд думал, разглядывая гостя, потом наклонился вперед, навалившись могучими руками на стол, и спросил негромко и холодно:

— Кто ты такой?

Гость спокойно, словно и не к нему обращались, достал из портсигара сигарету, несколько раз щелкнул зажигалкой, неторопливо закурил.

— Я задал вопрос, — напомнил Мало. Он не привык, чтобы его игнорировали.

— Я слышал, — затянувшись, ответил гость. — Полагаю, вам совершенно ни к чему это знать. Важно не КТО я, а ЧТО я могу для вас сделать.

— Ты, с-с-с-сука, — глаза Пестрого недобро сузились, рука нырнула в карман. — Наседка ментовская…

Боксер цыкнул зубом и скомандовал:

— Хорош быковать, братан, заткни грызло.

— Почему я должен тебе верить? — не обращая внимания на подчиненных, спросил Мало гостя.

Помощники Вячеслава Аркадьевича как по команде повернулись к сидящему в кресле молодому человеку. Все четверо имели вид тех самых шарльперровских волков, бесстрастно внимающих доверчивой идиотке в красном чепчике.

А Вячеслав Аркадьевич ждал ответа визитера и пытался угадать, понимает ли этот странный полумужчина-полумальчик, что речь идет уже не о том, согласятся с его предложением или пошлют подальше, а о том, выйдет он отсюда или же его вынесут завернутым в целлофан и с лишней дырой в голове.

— А что вам еще остается? — тот улыбнулся. — Вы неглупый человек, Вячеслав Аркадьевич, и должны понимать: фигур масштаба Саши Вяземского, Американца, Колыша, Божи и прочих не так уж и много. Один регион, одна сфера интересов, очень высокая доходность. Полагаю, рано или поздно киллер получит заказ и на вас. Если уже не получил. Тогда вам придется срочно писать завещание. Степан и Дмитрий останутся сиротами, а Светлана — вдовой.

— Ты, падла, да я тебя на куски порву…

Пеструха рванул из кармана пистолет, вскочил, замахнулся для удара. Гость лишь поморщился.

— Вячеслав Аркадьевич, вы бы попросили своих людей вести себя попристойнее. У нас деловой разговор, и я лишь обрисовал возможные перспективы вашего ближайшего будущего.

— Сядь, Пестрый, не гони, — скомандовал негромко Вячеслав Аркадьевич.

— К тому же Америка — «законник». Синий. На днях в Нижнем прошел сходняк, воры постановили отыскать людей, заваливших Америку. Из-за этого у вас могут возникнуть очень серьезные проблемы.

— И что же ты намерен нам предложить? Поддержку? Защиту от этих отморозков? — обратился Мало к гостю. — Я правильно понимаю?

— Не совсем, — гость наклонил голову, словно бы прислушиваясь к чему-то. — Я предлагаю вам их самих.

— То есть?

— Я отыщу киллера, работнувшего четверых ваших коллег. Плюс к тому дам полную информацию о заказчике. Не безвозмездно, разумеется. Любая работа стоит денег. Рисковая работа стоит больших денег. Но она их действительно стоит.

— Ну, заказчика, я полагаю, мы и сами сумеем найти, — Мало покачал головой. — А почему ты думаешь, что тебе удастся отыскать киллера?

Гость улыбнулся уголками губ:

— Поверьте, я представляю очень серьезную организацию.

— Ты — не мент, — проговорил Вячеслав Аркадьевич, глядя гостю в глаза. — Ментам такое дело по плечу, но они не стали бы им заниматься. Да и звон бы пошел. ФСБ?

— Вячеслав Аркадьевич, зачем вам лишняя информация? Скажем, нам очень не хочется, чтобы на нашей территории началась война. Много крови, суеты и напрасных хлопот. Нас более чем устраивает сложившийся баланс сил. Каждый имеет свой кусок пирога и не пытается отнять кусок у других.

Мало кивнул.

— Мне нужно перетереть твое предложение с коллегами.

Гость поднялся.

— Разумеется. Я подожду в коридоре. — Он двинулся к двери, не обращая внимания на жующего шкафоподобного охранника. На пороге гость остановился, повернулся и посмотрел Мало прямо в глаза: — Да, при обсуждении имейте в виду, что обычно я палец о палец не ударю, если не буду стопроцентно уверен в положительном исходе дела. Предпочитаю потратить лишнее время на подготовку подобного исхода. — Он усмехнулся. — И уж конечно, я не стал бы попусту беспокоить такого авторитетного человека, как вы, Вячеслав Аркадьевич.

Парень толкнул дверь и вышел. Охранник пропустил его, сам же остался стоять, ожидая дальнейших приказов. Вячеслав Аркадьевич оглядел сидящих за столом, спросил почти равнодушно:

— Ну? Что скажете?

— Пурга, — поморщился Пестрый. — Б…ь буду, пурга.

— А какой резон ему пургу гнать? Не на Колыме, поди, — заметил Челнок. — На барана он не похож. Да и не пришел бы сюда, если бы не хотел иметь с дела свой кусок. Нам ведь без разницы, что у него на уме. Пусть выяснит, кто беспределом занимается, а там видно будет. Мы его пока пощупаем и, если узнаем, что он на руку нечист, — завалим.

— А может, он, в натуре, вигоневый, — азартно, с едва заметными истерическими нотками вскинулся Пестрый. — Свекруха ментовская.[1] Или на «махновцев» этих работает. Сольет нас, бабок срубит по-легкому — и в кусты! А нам башку подставляй! Замочить шашлыка прям щас — и концы в воду.

Челнок покачал головой. Ему не нравилась «феня». Он признавал жаргон, но пользовался им крайне умеренно, полагая, что бизнесмену о «фене» следует забыть. Пеструха же подобным образом самоутверждался.

— Не вижу смысла, — медленно сказал Челнок. — Даже если этот парень — наседка ментовская, что с того? Насчет дел мы при нем реальные вопросы не терли. Если он ссученный и мы его замочим, нас менты конкретно без всякого слива по стойлам разведут. А если работает на отморозков, то какого хрена вообще сюда приперся? Предупредить, чтобы ушки на макушке держали? Мне кажется, мужик реальный. И помощь он предлагает тоже реальную.

— Ну да, — осклабился зло Пестрый. — Он же нас конкретно на бабки разводит, как лохов. Насчет «махновцев» по-любому с братвой базар вести надо, а не с этим. Конкретно по делу вопросы решать.

— Ты что скажешь? — Мало повернулся к Боксеру.

— Может, он ведет двойную игру.

— Да чего тут говорить. Гнилое дело, ясен болт. Авторитетных людей валят. Причем валят всех без разбора, не объявляя, и наших, и синих. Кто, за что — непонятки сплошные. Теперь базар с братвой так и так придется тереть. За Америку звон на всю страну пошел. А уж после того, как Божу замочили, будет вообще — туши свет. Опять же мы тут. Братанов валят, а мы хлебалом щелкаем. Этот, — Боксер кивнул в сторону двери, — не фраер, по замашкам видать. Я думаю, пусть поработает. Надыбает нам «махновцев» — хорошо. Нет — у нас яйца не защемит. — Здоровяк подумал пару секунд и поинтересовался: — Кроха, а как он вообще прорисовался?