— Я знаю, о чём вы думаете, донна Розалия, — Галка уже вызнала сторонкой имя кухарки. И намеренно обратилась к ней, как к почтенной даме, а не как к прислуге. — Очевидно, вы считаете меня своим врагом и желаете мне смерти. Могу я узнать, почему? Ведь ни я, ни мои люди не сделали ничего плохого этому городу.

Её испанский был крив и коряв, но кухарка всё прекрасно поняла.

— Ещё не сделали, вы хотите сказать, — проговорила она и поджала тонкие сухие губы.

— Ну, это будет зависеть от благоразумия ваших богатеньких граждан. А вы? Будете молиться о возвращении своего господина?

— Да, если вы не убьёте меня за это.

— Я никого не убиваю без причины, донна Розалия, — спокойно ответила Галка. Её качало от усталости, и потому она старалась спрятать свою слабость под вынужденным спокойствием. — А кстати, на вашем месте я бы не стала молиться за бывшего коменданта.

— Почему же?

— Потому что он бросил вас на съедение нам, английским собакам, — тут девушка позволила себе едкую усмешку. — А сам унёс свою задницу. И, кстати, правильно сделал. Его с губернатором надо бы расстрелять за дебилизм и трусость. Иметь вдвое превосходящие силы, великолепную позицию — и сдать город! Разве не идиоты?

Испанка хотела было что-то сказать… и промолчала. Но, когда Галка взялась за двузубую вилку и ножик, чтобы попробовать приготовленную по местному рецепту говядинку, всё же заговорила.

— Не ешьте, сеньора, — сказала она будто нехотя.

— Там что-то не так с приправой? — Галка понимающе улыбнулась.

— Да, скорее всего, — Розалия тоже не стала называть вещи своими именами. — Вероятно, от волнения я пересолила. Если вы позволите, я приготовлю что-нибудь другое.

— Нет, спасибо, — Галка отложила вилочку. — Не трудитесь. Перекушу бананами.

Испанка ушам своим не верила. Наслушавшись всяких ужастиков об английских пиратах — кстати, далеко не всё в этих триллерах семнадцатого века было выдумкой, — она решила пожертвовать собой, но свести в могилу хотя бы одного из них. Вернее, одну. Но выходила странная штука. Эта чужеземка на деле вовсе не та грязная ladrona,[25] какой она себе её нарисовала в воображении. И испанка оказалась на распутье. Что делать?

— Приходил один английский сеньор, — глухо произнесла она. — Сказал, что он ваш муж, и оставил вещи в… вашей комнате. Просил передать, что скоро вернётся.

Галка улыбнулась: ей ненавязчиво напомнили, что она с некоторых пор как будто замужем. Не то чтобы это обстоятельство её так сильно радовало. Почему она вообще согласилась? Бог его знает. Но согласилась, и теперь должна была с этим что-то делать.

«Я не выбрала того, кого любила. Успею ли я полюбить того, кого выбрала?»

— Благодарю вас, донна Розалия, — негромко сказала она вслух. — Можете идти.

— Что вам и сеньору приготовить на завтрак?

— На ваш вкус. Только не пересолите, — с весёлой улыбкой сказала Галка. — А я вас проверяла, донна Розалия. Я в любом случае не стала бы ничего есть в доме, где меня ненавидят.

Ещё один ошарашенный взгляд испанки. «Блин, у меня что, рога выросли, или хвост позади волочится? — с досадой подумала девушка. — Ну, не ем я людей! Не та диета!» Кухарка-экономка быстренько исчезла с глаз долой, а Галка, всё-таки укусив пару фруктов, отправилась спать. Именно спать. Глаза закрывались сами по себе. Не раздеваясь — только сапоги скинула, — она бухнулась в пышно взбитую постель и мгновенно отключилась.

Сколько времени прошло, Галка понятия не имела. Только, проснувшись среди ночи, обнаружила рядом с собой спящего Эшби. Её офицер, её ангел-хранитель, а теперь — её гражданский муж. Видно, пришёл, когда она уже спала, и сам свалился, что называется, без задних ног. Какая там любовь… Только и всего, что улёгся, обняв девушку одной рукой поперёк груди — как бы заявляя на неё свои права. Или пытаясь от чего-то защитить.

Спросонья она всё-таки сделала неловкое движение, и Эшби проснулся.

— Устала? — спросил он. В темноте не было видно его лица, но Галка точно знала, что он ей улыбнулся.

— Как и ты, — она улыбнулась в ответ и нежно прикоснулась к его щеке. Эшби всегда тщательно следил за собой, и брился чуть не каждый день, даже в море. Но в пешем переходе через джунгли — не рискнул. Там любая царапина могла обойтись слишком дорого. Оттого пальцы девушки укололись о многодневную щетину, которую уже вполне можно было назвать короткой бородой. — А я тебя разбудила.

— Я люблю тебя, Эли…

Галка ещё не могла ответить ему тем же: «Я люблю тебя, Джек». Да и возможности такой через пару мгновений у неё уже не было: после двух-трёх сумасшедших поцелуев они принялись срывать друг с друга одежду. И, забыв обо всём — о предательском недосыпе, который обязательно скажется головной болью; о том, что в последний раз мылась позавчера, в какой-то подозрительной речке, то есть кое-как; о нервомотке, ждущей её в ближайшие дни — она просто поплыла по течению. В кои-то веки сказав себе: будь что будет.

— Вставайте, чёрт вас возьми!

Билли самым бесцеремонным образом растолкал их обоих в десятом часу. Он вообще никогда деликатностью не отличался, но ворваться к капитану, трясти его — точнее, её — за плечо и орать в самое ухо… Тут должно было случиться нечто экстраординарное.

— Что такое, Билли? — Галке понадобилась пара секунд на то, чтобы вообще проснуться. А потом прикрыться шёлковым одеялом: Билл, конечно, ей вроде брата, но не стоит вводить ближнего в искушение.

— Испанцев собрали, — мрачновато процедил тот. — Там, внизу, в большом зале. Адмирал предупредил, что если ты через час не займёшься ими, через два он сделает это сам.

— Джек, поможешь? — чтобы проснуться, ей требовалось время, это верно. Но, проснувшись окончательно, она соображала очень быстро. — Мой испанский, сам знаешь, годится только сказать: «Моя твоя не понимай».

— Я могу помочь не только с переводом, — Эшби, кажется, давным-давно махнул рукой на её манеру говорить. — Одеваемся? Билли, оставь нас.

— Да ладно, я уже увидел всё, что не нужно, — оскалился Билл. За что Галка с весёлым ругательством запустила в него сапогом. — Всё, иду. А вы поторопитесь.

И они поторопились. На скорую руку перекусили, быстро привели себя в порядок, и через сорок минут предстали перед хмурыми, подавленными испанцами. Главы семейств, не успевших выехать из города и вывезти своё имущество. Либо крепко надеявшихся на гарнизон. Говоря о трусости губернатора с комендантом, Галка не кривила душой. Если бы она или кто-то из её офицеров командовал городским гарнизоном, ни один пират не вошёл бы в Панаму. Эти же в первую голову заботились о сохранении своих личных золотых запасов. Результат налицо. Около ста богатейших граждан были арестованы и несколько часов промариновались в зале дома сеньора коменданта под бдительной охраной пиратов.

Каково же было их удивление, когда к ним вышла девушка. В мужской одежде. Более того — при сабле. И пугающе серьёзная. В руках у неё были какие-то бумаги, свёрнутые трубочкой.

— Господа, — сказала она по-английски, а пират, явившийся вместе с ней, переводил её слова на отличный испанский. — Позвольте представиться. Я — Алина Спарроу, капитан флота его величества короля Англии. Со вчерашнего дня по распоряжению адмирала Моргана являюсь комендантом города Панамы. Поскольку этот город был взят с боем, адмирал по праву победителя выдвинул следующие условия. Первое: выкуп за сам город. О его конкретной сумме адмирал сейчас беседует с губернатором. Второе: выкуп с граждан. И об этом будет разговор уже между нами. Не думайте, будто мне неизвестны суммы ваших личных состояний, господа, — Галка обвела пригорюнившихся испанцев холодным взглядом. — Прежде чем поднять якорь, я обычно собираю максимум сведений о цели. Так вот: каждому будет названа определённая сумма, которая вам вполне по силам. Если в течение семи дней я этой суммы не увижу, боюсь, мне придётся поступить с вами предельно жёстко. Если же весь выкуп не будет собран в течение двух недель, адмирал будет вынужден сместить меня, и назначит комендантом кого-нибудь другого. Скажем, мистера Харриса, своего капитана. Но в таком случае я не дам и ломаного гроша ни за ваши жизни, ни за жизни ваших близких, ни за сам город. Ибо репутация людей мистера Моргана вам известна. Я же здесь человек относительно новый и ещё не избавилась от некоторых предрассудков европейской цивилизации. Если хотите знать, только поэтому вас ещё не подвешивают за ноги, выведывая секреты ваших тайников. Срок вы уже слышали: неделя. И жалобы с отговорками я выслушивать не намерена.