В Мексике… Ну это отдельный вопрос. Там, правда, хоть какой-то порядок имеется. Войска, управление на местах, собственное сельское хозяйство. Есть шанс подняться. Но в Испании просто жопа. Извиняюсь за выражение, других слов не нашлось. Там элементарно нечего жрать. Бунтуют голодные солдаты, не менее голодные крестьяне, обозленные безденежьем горожане, половина грандов открыто выступает против королевы-матери. Каталония присягнула на верность королю Франции добровольно. Страна Басков не присягала никому, но существует уже как бы сама по себе, испанских войск там нет. Вообще-то королева удерживает контроль разве что только над Кастилией, Леоном и Арагоном. Чтобы послать гонца уже в Кадис, приходится давать ему вооруженное сопровождение: страна кипит. Все поставки из-за океана уходят в счет погашения долгов казны. Словом, надо наводить порядок, а для этого нужен был мир. Любой ценой. Поэтому Испании пришлось заметно «сбросить лишний вес» — отдать несколько колоний и коронных земель — чтобы навести порядок в том, что от нее осталось.

А в этом свете перспективы Мексики в качестве испанской колонии вырисовываются очень невеселыми…

«Солдат должен, конечно, выполнять приказы. Но если их отдает идиот, и приказы, соответственно, крайне идиотские, что делать солдату?»

Вообще-то, Аурелио давно разучился удивляться идиотизму власть имущих. Королева приказала собрать налог на два года вперед? Вот дура — прости господи… Но с коронованными особами не спорят. А если индейцы-пуэбло отказываются подыхать голодной смертью во имя процветания испанской короны, то кто им виноват? Приказ вице-короля был недвусмысленным: подавить бунт и изъять продовольствие в указанном объеме… Аурелио сплюнул сквозь прореху в зубах. Его дело маленькое: приказано подавить и изъять — выполняем. Но все равно тошно на душе от глупости человеческой.

Идиотизм властей, по сугубо личному мнению Аурелио, проявился не только в этом. От того, как они умудрились заключить мир с майя, у бывалого вояки сводило скулы, будто лимон с кожурой сожрал. Там, если хорошо подумать, и делов-то было: нанести хороший удар по Мериде — резиденции мятежных майянских донов — да по захваченному ими Кампече. Если ладроны в свое время умудрялись брать эти города, то испанским солдатам, что называется, сам Бог велел. Так нет же: начали жевать сопли. Побоялись повторения истории с разгромом авангарда. И дожевались, черт бы их побрал: чертовы разбойники выдавили из королевы мирный договор, оговорив при этом независимость Юкатана в тех границах, что определили сами майя. А был бы бунт подавлен — черта с два бы пираты выставили такое уродское условие, и Испания не потеряла бы полуостров. Ну да Бог с ними со всеми. Отряды Аурелио Фуэнтеса и Роберто Гомеса благополучно отправили на север. На прежнее место службы Роберто. Оберегать владения испанского короля от набегов апачей, пристрастившихся к конокрадству, а заодно прижать недовольных пуэбло. Дырища — хуже не придумаешь. Только и развлечений, что поганая выпивка в ободранном трактирчике да общество веселой вдовушки, у которой он был на постое. Роберто проще: у него тут какой-никакой домик, трое ребятишек. Словом, всегда есть чем заняться, скучать некогда. Жену два года назад застрелили апачи, неудивительно, что мужик на них злобствует. А что делать Аурелио?

Впрочем, есть еще одно дело, которым, по мнению обоих командиров, сейчас в самый раз стоило заниматься башковитым мужикам вроде них самих…

— Ты помнишь асиенду этого старого пенька, дона Фелипе? — вечерком оба командира обычно являлись в таверну, дабы за кружечкой дешевого пойла обсудить свои перспективы на будущее. — Ну там, где у нас эти жулики конюхи чуть седла не умыкнули?

— Как же, помню, — хмыкнул Роберто, закусывая выпивку свежей и вкусной маисовой лепешкой — хоть что-то тут готовят как положено. — Здорово ты им рожи помял… И что?

— Я ж тогда воспользовался случаем и пошел нажаловаться дону на бесчинства его слуг. То да се, слово за слово, и я напросился-таки на обед с сеньором и сеньорой… Дон Фелипе — старый козел, но вопросы чести для него не пустой звон. К тому же упертый роялист. Когда тут заварится каша, будет обеими руками держаться за королевскую партию.

— Хорошая добыча, — согласился Роберто. — Асиенда у него богатая, я там поосмотрелся вокруг, прикинул. Неплохо было бы оторвать этот кусочек.

— Это верно… — с сожалением вздохнул Аурелио.

— Что-то не так?

— Все не так, дружище. Ты видел его жену? Старая развалина. Наследует старику не она, а их сын, который где-то в Испании сейчас геройствует. А у того сына своя семья, чуть не шестеро детишек. Тут нам ничего не обломится.

— Тут ты прав. Промах, — согласился Роберто. — Есть еще мишени?

— Есть. Тут в десяти милях к востоку еще одна асиенда. Сидит там некий дон Альберто, наполовину индеец, потомок каких-то местных вельмож. Побывал я и там — помнишь, когда тебя услали на патрулирование, а я сопровождал обоз с зерном? Этот дон Альберто парень что надо: и голова на плечах имеется, и асиенда у него просто картинка, а жена его — я чуть слюной не изошел. Женился недавно, детей пока нет. Словом, была бы идеальная цель, да вот незадача: этот дон черта с два пойдет за королевой.

— Да, жаль, — Роберто достал свою побитую жизнью глиняную трубку и закурил. — Правда, потом с этого дона можно будет какую-никакую помощь получить.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — хмыкнул Аурелио, скосив глаза на троих солдат, напивавшихся за дальним столом. Вообще-то за пьянство тут положено сажать солдат под арест, но служба здесь — не сахар. У ребят радостей и так мало, пусть выпивают Хоть бурчать не будут. — А я вот сейчас прикинул… На юг отсюда есть одна асиенда. Там живет какой-то дон с двумя дочками на выданье. С индейцами в ссоре: что они там не поделили, понятия не имею. Я там не был, передаю тебе так, как слышал с чужих слов. Так вот: завтра мне снова обоз сопровождать, и поеду я как раз по той дороге. Разведаю, что да как. Что этот дон на ножах с индейцами, это нам очень даже на руку. Лишь бы его дочки оказались не слишком страшными, а там, глядишь, можно приударить. Я за одной, ты за другой. Я поплачусь на тяжкую офицерскую долю, ты — на свое вдовство и троих детишек, лишенных материнской ласки. Бабы вообще на такие истории падкие, а хорошо воспитанные сеньориты — тем более. А там, глядишь, папаша совершенно случайно повстречает озлобленных на него индейцев.

— Лишь бы асиенда того стоила, — резонно заметил Роберто, возвращая друга на грешную землю. — Вдруг там клочок каменистой земли, где даже сорной травы не вырастишь?

— Поглядим. В конце концов, я ж сперва осмотрюсь, а там решим, как поступить. Если дело яйца выеденного не стоит, я тебя обманывать не стану.

Гомес хмыкнул. Подставы среди боевых офицеров не приветствовались настолько, что подобных случаев он попросту не смог припомнить. Они ведь не штабные крысы, готовые сожрать друг друга за благосклонность вице-короля и генерала. Им в бой вместе идти, тут без доверия не прожить… Но как оно еще обернется, если им придется делить асиенду? Бывало, из-за куска земли, на котором и отхожее место грех устроить, насмерть ссорились даже родные братья.

— Ладно, подожду твоего возвращения, — кивнул он. — Оно, может, все к лучшему. Ты там как знаешь, а моим детям и впрямь мать нужна. Да еще землица, которая их кормить станет.

— А это, дружище, никогда лишним не было и не будет. Никому…

…Индейцы-пуэбло, почему-то не желавшие умирать от голода, шли на смерть от пули и доброго испанского клинка. Бунт за бунтом, войска едва успевали гасить эти пожары. Аурелио же, не в пример иным высокопоставленным военачальникам из Мехико, прекрасно знал, чем все это кончится.

Войной.

И когда священник этого захудалого сельского прихода с паперти призвал свою паству объединяться против захватчиков, Аурелио ничуть этому не удивился. А загодя предупрежденные им солдаты благоразумно выразили сочувствие и поддержку восставшим.