Теперь о расколе. В XVII веке произошло одно из самых важных событии допетровской эпохи — религиозный раскол старообрядчества. Когда при патриархе Никоне началось исправление ошибок в богослужебных книгах по греческим образцам и незначительные изменения в обряде, это вызвало бурный протест народной религиозности. Верить, что раскол произошел только из-за незначительных изменений в богослужебном обряде и трех— или двухперстного знамения креста, значит относить русское религиозное сознание к европейскому, как это и делали немецкие историки, создававшие нам историю. Понятие раскола более глубокое. Во-первых, здесь присутствует мессианская идея Третьего Рима, выраженная иноком Филофеем. Идеологическая доктрина о Москве, как о Третьем Риме, стала идеологическим базисом образования московского царства. Но сразу стоит отметить что данная доктрина получила распространение в основном в правящей верхушке. Царство собиралось и оформлялось под доктриной мессианской идеи. Принадлежность к русскому царству определилось исповеданием православной веры. И хотя эта доктрина оказал сильное влияние на формирование государства, стоит признать, что она была базисом именно для правящей и церковной верхушки, да и ее появление было уже постфактум, после становления Московского княжества, и обоснованием его дальнейшего расширения. Далее, под символикой мессианской идеи Москвы-Третьего Рима произошла национализация церкви. Вселенское сознание было ослаблено в русской церкви настолько, что на греческую церковь, от которой русский народ получил свое православие, перестали смотреть как на истинно православную церковь, в ней начали видеть повреждение истинной веры. И когда патриарх Никон начал церковную реформацию по греческому типу, греческое влияние было воспринято как порча, проникающая в единственное в мире православное царство. Ведь православная вера есть русская вера, не русская вера — не православная вера. Проснулось подозрение, что православное царство, Третий Рим, повредилось, произошла измена истинной веры. Но подозрение это произошло, опять-таки в верховной церковной иерархии, которую возглавил протопоп Аввакум. Во-вторых, если кто помнит что было и во-первых, здесь присутствует и противопоставление русского человека государственной власти. Русская вера — есть православная вера, привнесение в нее греческого влияния, со стороны государственной власти и высшей церковной иерархии равноценно антихристианскому действию. В силу суеверия и невежества, отождествили патриарха Никона с антихристом. Народное православие разрывает с церковной иерархией и с государственной властью. В Московском царстве, верхушка которого осознавала себя третьим Римом, было смешение народного царства Христова, царства правды, с идеей могущественного государства, управляющегося неправдой. Раскол и был обнаружением противоречий, был последствием смешения. В дальнейшем этот раскол между царством Христовым и государством, посредством реформ Петра I, перерастет в события 1917 года.
Царствование Петра Великого и его реформы явились определяющими в дальнейшей истории России. Необходимо отметить, что история не терпит сослагательного наклонения, и рассматривать исторический процесс как «ах, если бы» представляется неприемлемым. Рассматривать исторический процесс можно только как данность, как цепь звеньев, даже как Божью данность, никак иначе. Реформы Петра были совершенно неизбежны: Россия не могла дальше существовать замкнутым царством, при отсталости военной, морской, экономической, при отсутствии просвещения и техники цивилизации. Фактически независимое существование всего русского этноса подвергалось опасности, и России необходимо было преодолеть свою изоляцию и приобщится к круговороту мировой жизни, ведь только на этих путях возможно мировое служение русского народа. Разбирать все реформы занятие бессмысленное, было много положительно, также и много отрицательного. Один отрицательный момент, связанный с бездумным копированием германских феодальных отношений, был рассмотрен выше. С реформами Петра связано и русское рабское отношение к иностранцами, а точнее к европейским иностранцам. Именно в тот исторический период это отношение и начало формироваться. В Московской Руси этого не было. Во времена Петра, когда перенимался европейский опыт начало меняться отношение русских к европейцам. Если в Московском царстве русские, в том числе верхний правящий слой, имели православный русский менталитет, то во времена Петра произошло резкое смещение в сторону европеизации этого правящего слоя, во многом насильственно. Русский менталитет был отнесен к второсортному, русских отнесли к неудавшимся европейцам, отнесли именно европейцы, «просвещавшие» нас. С тех пор мы безуспешно примеряем на себя европейский кафтан. При давлении Петра, высший правящий слой перенял все привычки и особенности европейского поведения, в том числе язык. В последующие века это мировозрение проникало все глубже в народные массы, а в советские времена достигло своего апогея. Но в противовес многих недостатков, приведем пример, когда благодаря реформам Петра, начала свое формирование великая русская наука и литература.
Реформы Петра были совершенно неизбежными, но он совершил их путем страшного насилия над народной душой и народными верованиями. Можно сделать сравнение между Петром и Лениным, между переворотом петровским и переворотом большевистским. Та же грубость, насилие, навязывание сверху народу известных принципов, та же прерывность органического развития, отрицание традиций, та же гипертрофия государства, то же создание привилегированного бюрократического слоя, тот же централизм, то же желание резко и радикально изменить тип цивилизации. И приемы Петра были совершенно большевистские. Он хотел уничтожить старую московскую Россию, и для этой цели не остановился даже перед казнью собственного сына, приверженца старины. Приемы Петра относительно церкви и старой религиозности очень напоминают приемы большевизма. Петр не любил старого русского благочестия и был особенно жесток в отношении к старообрядчеству и староверию. Петр создал синодальный строй, в значительной степени скопированный с немецкого протестантского образца, и окончательно подчинил церковь государству. Но эта реформа Петра была в общем вызвана необходимостью, т.к. уже в московский период церковь была в рабьей зависимости от государства, а авторитет иерарха пал раньше Петра, к тому же уровень просвещения и культуры церковной иерархии был очень низкий. Но реформа была произведена насильнически, не щадя религиозного чувства русского народа. В итоге переворот Петра, усилив русское государство, толкнул Россию на путь западного и мирового просвещения, усилил раскол между народом и верхним культурным и правящим слоем. Петр секуляризовал православное царство, направил Россию на путь просветительства. Но этот процесс происходил в верхних слоях русского общества, в дворянстве и чиновничестве, в то время как народ продолжал жить старыми религиозными чувствами. Западное просвещение XVIII века в верхних слоях русского общества было абсолютно чуждо русскому народу. Русские дворяне поверхностно занимались немного вольтерианством, немного мистическим масонством. Народ же продолжал жить православными верованиями и смотрел на барина, как на чужую расу. Собственно и язык у этой расы был другой — французский. Просветительница и вольтерианка Екатерина II, переписывавшаяся с Вольтером и Дидро, окончательно и завершила создание формы крепостного рабства по немецкому образу. Разрыв между верхним и нижним слоем общества стал катастрофическим уже тогда. Разорваны были власть и народ, народ и интеллигенция, разорваны были народности, объединенные в российскую империю. Тогда же, во времена Петра, идея Третьего Рима трансформировалась под влиянием западного образа мысли, и при непосредственном участии европейских просветителей, в идею Империи западного типа. Идея империи, идея господства — во многом немецкая идея, противоположная русской идеи братства. Именно реформы Петра и иностранцы, руководившие этими реформами, трансформировали идею Московского царства в могущественное государство военно-полицейского типа — империю. Эта идея стала центральной в последующие два века. Многие войны велись уже не для объединения православных земель, а для расширения земель, где идея собирания трансформировалась в идею присоединения окружающих земель. Это отнюдь не значит, что все войны, которые велись Российской империей, были захватническими и бессмысленными. Многие войны были действительно освободительными, в частности войны с Османской империй. Но также необходимо признать и осудить черные страницы русского имперства, например покорение Северного Кавказа. Тактику выжженной земли, проповедуемую генералом Ермоловым, можно понять только с точки зрения расширения империи, с немецкой точки зрения господства. Также во многом нужно признать бессмысленность присоединения среднеазиатских земель. Их присоединение не имело смысла ни в стратегическом ни в экономическом отношениях. Хотя необходимо признать, что благодаря немецкой идеи построения империи русская идея братства не оказалась замкнутой в границах русского этноса, а была перенесена в какой-то мере и на другие народы. История во многом творит парадоксы: германская идея господства и построения империи так и не смогла осуществиться, и была похоронена в столкновении с советско-русским государством, ассимилировавшим немецкую идею империи, но основанную на братстве, а не на порабощении.
