АНТИ-МАКИАВЕЛЛИ, или ОПЫТ ВОЗРАЖЕНИЯ на МАКИАВЕЛЛИЕВУ

НАУКУ об образе государственного правления.1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Сочинение Макиавелли, касающееся науки об образе государственного правления,

по отношению к нравоучению обладает тем же самым свойством, что и сочинение

Спинозы, связанное с рассуждением об исповедании веры. Спиноза учением своим

разрушив основание веры, желал упразднить и само исповедание. В отличие от него

Макиавелли, приведя в негодность науку управления, создал такое учение, которое

здравый нрав превратило в ничто. Заблуждения первого были только заблуждениями его

разума, но заблуждения последнего связаны также и с практикой исполнения тех

оснований, которые приводились в его книге. Между тем, богословы, приняв вызов

Спинозы, и, направив на него оружие своей учености, опровергли его самым

основательнейшим образом, оградив тем самым учение о Божестве от его нападок.

Макиавелли же, напротив, не взирая на то, что он проповедовал вредное нравоучение,

хотя и был частично опровергнут некоторыми, однако даже до наших времен считался

зантоком науки управления.

Поэтому я предпринял попытку защитить человечество от врага, который само это

человечество стремится упразднить. Противополагая рассудок и здравомыслие обману и

порокам, я вознамерился своими рассуждениями опровергнуть так сочинение Макиавелли

— от первой главы до последней, чтобы это противоядие непосредственно следовало за

заразой данного учения.

Я всегда считал Макиавеллиеву книгу об образе государственного правления

одной из самых опаснейших среди всех вышедших до настоящего времени сочинений.

Эта книга, без сомнения, должна дойти до рук любящих науку управления. Однако никто

не способен так быстро посредством поощряющих слабости правил, приведенных в ней,

быть развращен, как молодый честолюбивый человек, дух и разум которого еще не

изощрены в том, чтоб правильно различить добро и зло.

И разве не почитается уже за зло то, что развращает невинность частного лица,

несведущего в делах сего света? Но уж гораздо вредоноснее будет развращение

государей, которые управляют народами, производят суд, являют пример своим

подданным, и которые через свое благотворение, великодушие и милосердие должны

быть живым подобием божества.

Наводнение, опустошающее земли, молнии, обращающие города в пепел и моровое

поветрие, истребляющее народ целыми областями, не могут быть столь вредоносны, как

опасное учение и необузданные страсти государей. Гроза небесная продолжаясь лишь

малое время, опустошает только некоторые области. Убыток от них хотя бывает и

чувствителен, однако его все же можно возместить. Но что касается пороков государей, то

вред от них своему народу гораздо длительнее.

Когда государи имеют возможность делать добро, если они этого пожелают, то

равным образом имеют они также власть и силу, по определению своему, делать зло, и

тогда сожаления достойно то состояние подданных, в котором они находятся по причине

злоупотребления высочайшей властью: если бывают подвержены опасностям их

собственность от ненасытности государя, их вольность от его своенравия, их спокойствие

от его честолюбия, их безопасность от его недоверчивости и их жизнь от его

бесчеловечия. Печальна участь того государства, в котором правитель захотел бы

царствовать по предписаниям Макиавелли.

Впрочем я не ранее того завершу свое вступление, как упомяну о тех, кто думают,

будто Макиавелли скорее описывал то, что действительно делают сами государи, чем

советовал, что им надлежит делать. Эта мысль многим понравилась потому, что

позволила смотреть на сочинение Макиавелли как на сатиру.

1 Перевод Я. Хорошкевича в нашей редакции.

Все те, кто против государей произнесли это изречение, без сомнения имели в виду

злых князей, живших в одно время с Макиавелли, деяниями которых он

руководствовался, или всех, кого обольстила жизнь некоторых тиранов, этого позорного

пятна человечества. Я прошу этих судей, дыбы они приняли во внимание то, что соблазн

престолом бывает слишком силен, чтобы против него устояла добродетель, присущая

человеческой природе, и, поэтому, не стоит удивляться, если среди столь великого числа

добрых государей можно найти несколько злых. Так, из числа римских императоров,

исключив Нерона, Калигулу и Тиберия, каждый вспоминает с удовольствием Тита,

Траяна и Антония, пробретших добродетелью священное имя.

Таким образом, считаться должно за великую несправедливость, если бы бремя,

которое принадлежит только некоторым из них, возложено было на всех государей, и

поэтому следовало бы в жизнеописаниях сохранять имена только замечательных

властителей. И, напротив, имена других вместе с их небрежением, неправедностью и

пороками, предавать вечному забвению. Правда, от этого уменьшилось бы число

исторических книг, однако возвысилось бы человечество, и честь быть включенным в

историю, и сохранить имя свое для будущих времен, или лучше сказать, предать себя

вечному воспоминанию, стало бы воздаянием за добродетель. Тогда макиавеллиево

сочинение не заражало бы уже больше политических кабинетов. Тогда бы каждый

гнушался противоречий, в которые Макиавелли впадает беспрестанно, и свет согласился

бы предпочесть истинную, основанную на правосудии, остроумии и милосердии, науку

государственного управления несправедливому и гнусному учению, которое Макиавелли

дерзнул предложить человечеству.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

I О различных видах правления, и каким образом можно стать государем.

II. О наследственных государствах.

III. О смешанных державах.

IV. Каким образом сохранить престол.

V. О завоеванных государствах.

VI. О новых государствах, приобретенных храбростью и собственным оружием.

VII. Как должно управлять завоеванным государством.

VIII. О тех, которые стали государями посредством злодеяний.

IX. О гражданских державах.

X. О силе государств.

XI. О духовных державах.

XII. О разнообразном воинстве.

XIII. О вспомогательном войске.

XIV. Должно ли государю помышлять лишь о войне? Заблуждение взявшее свое

начало от охоты.

XV. В чем причина того, что людей, в особенности государей, восхваляют, либо

ругают.

XVI. О щедрости и управлении государем своим владением.

XVII. О жестокости и милосердии, и лучше ли быть страшным, нежели любимым

государем.

XVIII. Как должно государю хранить данное им слово?

XIX. Надлежит ли страшится презрения и ненависти?

XX. О различных вопросах, связанных с политической наукой

XXI. Каким образом поступать государю, если он желает быть почитаемым.

XXII. О министрах государей.

XXIII. Как государю избегать льстецов.

XXIV. Почему итальянские государи лишились своих земель.

XXV. О влиянии искушения мирскими удовольствиями, и как ему можно

противостоять.

XXVI. О разных видах переговоров и о причинах войны, которые можно назвать

законными.

ГЛАВА I. О РАЗЛИЧНЫХ ВИДАХ ПРАВЛЕНИЯ, И КАКИМ ОБРАЗОМ МОЖНО

СТАТЬ ГОСУДАРЕМ.

Если кто-либо пожелает основательно рассуждать о некоторой вещи, то ему

надлежит прежде всего исследовать ее свойство и, насколько это возможно, рассмотреть

предшествующее ей; в этом случае ему нетрудно будет вывести отсюда и всевозможные

следствия. Прежде, нежели Макиавелли сделал различие между державами по

свойственному им образу правления, надлежало ему, по моему мнению, первоначально

исследовать начало оного, и показать причины, побудившие вольный народ, принять себе

государя.

А, поэтому, разве не следовало бы ему, как мне кажется, в книге, в которой он

принялся проповедовать о злодеяниях и бесчеловечности, сделать напоминание о том, чем