15 декабря.

Одну нашу лошадь убили и роздали мясо.

Перевел часы на час вперед. Мороз начал сдавать — теперь уже 45 градусов. Ходил по ключу вверх, смотрел капканы и пасти, ничего нет.

17 декабря.

Распределили остатки потрохов между всеми артелями. Себе взяли еще одну голову и ногу. Читал Билибину записки сотника казака Попова об открытии где-то в притоках Колымы золота. Нужно снять копии себе. Местоположение не указано, пожалуй, следует полагать, где-то на левом притоке Колымы возле Среднеколымска. Он говорит также о месторождениях слюды и о каком-то необычайно мощном водопаде. Надо будет проверить, но сейчас и думать нечего итти туда. Если не подвезут откуда-нибудь продовольствия, всем нам крышка будет. Брр… делается скучно! Продовольствия осталось на один день, и никаких перспектив.

25 декабря.

Прибежал Сафи Гайфулин и сообщил, что идет из Олы транспорт. Из наших, оказывается, едут Бертин, Белугин и Павличенко. Идет всего 20 нарт продовольствия. Не так уж много. Но скоро должен подъехать якут Александров и другие. В общем, дела налаживаются. Сегодня говорил с Билибиным об организации планомерных разведок и оживлении приисковых работ. Часа в два подъехали наши. Привезли груза немного, но скоро должны подъехать еще два транспорта. Обеспечены недели на три продовольствием!..

Возникает вопрос о постройке базы на Средникане. Строить придется, очевидно, мне. Отправляюсь на постройку после нового года.

30 декабря.

Приходил тунгус Иннокентий, который берется обучать наших оленей по пяти рублей в день. Затем пришел старик Килланах — он принес мне оленью шкуру, очень хорошую. Завтра приедет транспорт Александрова. Но везут все-таки очень мало. Нарты не берут много, нет оленей, собак. Как снабдить такую массу народа! Здесь, в общем, на приисках человек около ста. О чем думает Цветметзолото? Связь никуда, не годится. Как развертывать настоящую работу?!

4 января 1929 года.

Выехал на двух нартах на устье Средникана. Приехали Казанли, Мосунов, Горец. Доехали благополучно, потому что с реки Нухи шли с сыновьями якута Александрова.

13 января. Средникан.

Начали углубку шурфов. Отправил Лунеко, Чистякова, Гореца и Павличенко на постройку разведочной базы. Морозы усиливаются снова. Сегодня 52 градуса. Пришел транспорт. Оказывается, на Элекчане ничего нет. Плохо организовано снабжение.

15 января.

Ходил на работу. Принял золото. Работает сейчас 6 артелей. Осматривал с Билибиным место для наших линий. Разведочная база закончена. Ходил по разведочным линиям. Нашли золото в ключе Боязливом. Моем пробы. Золота здесь должно быть много. Добраться только до него трудно в таких условиях. Со снабжением и продовольствием попрежнему скверно. Но надеюсь, что повернем постепенно на лад. Беседовал со своими ребятами. Все бодры и готовы к работе. Эх, дорогу бы сюда, машины, тракторы! Да об этом пока приходится только мечтать!..

Составил табель рабочих и служащих первого района шурфовочной разведки Колымской геологоразведочной экспедиции 1928—1929 операционного года. Раковский, Алехин, Дураков, Лунеко, Чистяков, Белугин, Павличенко, Мосунов, Горец… Ребята крепкие! Работа пойдет!..»

Мечты Раковского уже более чем осуществились. Ола — Средникан, Сеймчан, Таскан, Хаттынах, Верхнеколымск, Индигирка… На протяжении этих районов, занимающих территорию немногим меньшую, чем территория Японии, Германии и Франции, вместе взятых, — Раковский знает каждую тропку, каждый изгиб горного ручейка, каждую сопку. Им открыты богатые месторождения золота, в которых Дальстрой сейчас производит работы. В местах, где Раковский пешком пробивался сквозь бурелом и тайгу, теперь режут пространство пятитонные грузовики ярославского завода, а среди зыблющихся таежных торфов гремят взрывы аммонала и лязгают челюсти экскаваторов. На огромном протяжении тайга обжита, фары автомашин разгоняют мрак приарктических ночей, свет электрических огней заменяет теперь исследователям ориентиры звезд. В почти еще неизвестных географии районах выстроены удобные лаборатории и кабинеты для геологов и ученых, и подытоживается богатейший опыт работы Дальстроя и всей его армии геологов.

На Колыме ценят смелых и мужественных людей. Здесь с увлечением читают Джека Лондона, воспевавшего отвагу и стойкость его героев, боровшихся со стихиями севера. В верховьях Колымы имеется чудесное озеро в горах, которое называется даже озером Джека Лондона.

Но снежные равнины Колымы куда обширнее, чем долины Аляски! Морозы Средникана, Сеймчана и Хаттынаха на добрый десяток градусов сильней морозов Клондайка; и тунгусские юрты в пространствах Колымы разбросаны куда реже, чем индейские поселения в Юконе, и многие из пионеров Колымы прошли на собаках, оленях и лыжах во много раз больше и с большими трудностями, чем прославленные герои Лондона. Прошли при этом не в хищнической погоне за счастьем и золотом, а просто и мужественно выполняя задачи, поставленные перед ними социалистической страной.

На Колыме поэтому рассказами о личном мужестве и крепкой воле особенно никого не удивишь. Однако и здесь имя Сергея Дмитриевича Раковского пользуется большой любовью и уважением. Сергей Раковский в известной степени стал символом, воплощающим в себе романтику и героику первых лет освоения Колымы. Он один из первых неутомимых «следопытов» и «землепроходцев» Советской республики, прошедших колымский таежный лабиринт и добравшихся до самых глубин золотой сокровищницы Колымы.

Вот он идет по улицам колымской столицы — Магадана — в своей неизменной кожаной тужурке, длинных оленьих торбазах, эластично ступая по снегу и слегка наклонившись вперед. Сгибается Раковский неспроста: это старая привычка, своего рода профессиональное свойство лучшего ходока Колымы. Это результат многолетнего хождения по тайге и звериным тропам, с весящим добрый десяток килограммов рюкзаком на спине. Раковский никогда не выходит в путь без дорожного мешка. Кроме необходимых припасов, компаса, патронов, там лежит всегда подарок для какого-нибудь друга — бутылка хорошего вина, коробка шоколада, консервы. Из друзей же Раковского состоит вся таежная Колыма. Как, придя за сотню километров в палатку друга, не угостить его чем-либо вкусным, и что стоит ему протащить лишних сто-двести километров несколько килограммов груза!

Однажды к самому Раковскому в таежную палатку пришли его старые друзья. Сели пить чай и «кепсевать». Кто-то выразил сожаление, что к чаю нет коньяку: с мороза хорошо было бы выпить рюмку!

— Сейчас, — сказал Раковский, — коньяк есть. Принесу. Он вышел из палатки. Гости ждали, полагая, что коньяк где-либо у соседей. Но вот прошел час-другой, а Раковский не возвращался. Гости забеспокоились, пошли на розыски. И вскоре увидели Раковского, быстро мчавшегося из тайги на лыжах. Оказалось, что он ходил за угощением за двадцать километров в стан.

Беспрестанные хождения по тайге стали привычкой Раковского, его повседневной, пожизненной практикой. Ему, пожалуй, было бы душно в стенах кабинета. Свет зеленой лампы не мог бы заменить этому страстному «землепроходцу» света полярной звезды, ярко горящей среди безмолвия снегов. Он идет все дальше и дальше вглубь по бесконечной Колыме, продвигаясь к ее низовьям, к Ледовитому океану, к восточной тундре, к низовьям Индигирки. В 1936 году Раковский снова руководил новой крупной разведкой Дальстроя. Это была научная экспедиция, снабженная большим техническим снаряжением, инструментами и материалами. Она не только исследовала новые места, но и осваивала их, прокладывала к ним дороги и строила поселки.

Один из летчиков Дальстроя вернулся с большого облета Колымы, длившегося вплоть до самого Ледовитого океана. Он восторженно рассказывал о базе экспедиции Раковского в недавно выстроенном поселке — Оройке.

— Вы знаете, — кричал летчик, — Сергей Дмитриевич выстроил там целый городок! Просто трудно поверить, что в такой дали и в такой короткий срок можно все это построить. Домики все новенькие, вытянуты в шеренгу, между ними улица, обсаженная деревьями. В поселке прекрасная столовая, радиостанция, электростанция, клуб. Огороды свои развели, — летом питались своими собственными овощами, пересадили из тайги ягодные кустарники — черную смородину, малину дикую, шиповник, варенье варят. Красота!.. И ведь где все это оборудовали? В неслыханной глуши, куда, кроме аэроплана, ни на чем не дойдешь и не доскачешь!..