Троица просачивается меж краев прохода, стены натирают плечи, иногда приходится поворачиваться боком, чтобы пролезть. Густая тьма расступается перед лучами меча неохотно, хочет внушить, что идут в тупик, застрянут, поверните обратно…

Открывается простор, Тиморис от неожиданности чуть не падает.

– Ох ты ж…

Сглатывает слово, покосившись на жрицу.

Гигантский зал статуй. Они изображают всевозможных чудовищ, Эгорд узнает в каменных фигурах демонов, что так часто мелькали у стен Старга и на пути к башне. Статуи, как и прочие элементы зала, выдолблены грубо, но количество заставляет обомлеть даже Эгорда.

– Демоны здесь давно, – шепчет Камалия. – Штурм начался месяц назад, за такое короткое время нельзя построить все это… О боги… Города жили в мире, на небе сияло солнце, а в центре королевства полчища тварей копили силы, плодились…

– Да, подготовились хорошо, – выдавливает Тиморис, задумчиво чешет шлем. – А мы прямо в их логово, без всякой подготовки…

– Выбора нет, – твердо говорит жрица. – Как бы велико ни было зло, нужно сразиться, иначе… сами уподобимся демонам. Превратимся в тварей, если уступим трусости, нет разницы, какая кожа, белая или красная.

– Ну, тогда… вперед, – неуверенно говорит Тиморис.

– Хорошо, – кивает Эгорд. – Но можно лучше. Верно, друг?

– Верно. – В голосе Тимориса твердости чуть больше. – Вперед с гордо поднятыми головами.

– Очень хорошо…

– Вперед и с песней! – задорно кричит Тиморис, эхо бьет по статуям, сыпется крошка. – Вперед, смелость – наше оружие!

– Прекрасно, – улыбается Эгорд. – Видишь, ты не демон.

– Рад несказанно, а теперь вперед уже, пора демонам головы рубить.

Тиморис вынимает сабли, через мгновение силуэт маячит в глубине зала, жаждущий битвы воин заглядывает за каждую статую, голова крутится во все стороны, ищет врагов.

В прошлой жизни изваяния демонов были, скорее всего, обычными сталагмитами, а те, что висят под потолком, завернувшись в крылья, как летучие мыши, – сталактитами. Зал оканчивается проходом, видно, что стены кто-то обрабатывал, выравнивал. Следующий зал не уступает по величине, каменные демоны сделаны более искусно, углы чередуются с отшлифованными изгибами, блики ярче.

Находят поочередно пять коридоров, Камалия указывает на последний.

– Ощущаю чье-то присутствие.

Ныряет в гранитную пасть.

Тиморис озирается, клинки демонстративно танцуют в руках, вызывают демонов на бой.

– Ни одной крысы или даже букашки.

Эгорд держит лучащийся меч перед собой, ищет в далекой тьме хоть кого-то.

– В логове демонов не бывает иной жизни, кроме самих демонов. Но они сейчас текут на поверхность, штурмуют города…

– Даже охраны нет?

– Есть. Только не здесь.

– А где?

– Дальше. Или выше.

– Спасибо, а я и не знал, – ворчит Тиморис. – Без тебя знаю, что дальше – хуже.

– Лишь бы там был Клесса, – говорит жрица. – Уверена, телепортирует демонов за скалы. Если уничтожим его, демоны будут заперты.

Тиморис вихрем пролетает вперед, сабли вырезают в воздухе белые кружева.

– Но те, что уже на поверхности, никуда не исчезнут и не успокоятся.

– У людей будет шанс остановить наступление, рано или поздно умрет последний демон, а тех, что будут заперты здесь, убить легче. Жрецы обрушат скалы.

– Сначала найдем Клессу. – Эгорд проходит мимо Тимориса, тот на очередном приеме спотыкается, падает. – Или лучше его телохранителей.

Тиморис потирает ушибленный локоть.

– Лучше сразу Клессу. Зачем пробиваться через охрану? Они измотают, до Клессы если и доберемся, то потрепанные, он нас одним пинком…

– Если у Клессы не окажется охраны, значит, он силен настолько, что охрана не нужна.

Улыбка с Тимориса сползает, воин догоняет Эгорда и Камалию, взгляд рыщет внимательнее, хочет найти живое подтверждение, что охрана Клессе все-таки нужна.

– Статуй как песка в пустыне… Кто эту армаду высекал?

– Не знаю, – говорит Эгорд. – Но статуй и впрямь чересчур.

– Сомневаюсь, что демоны развлекаются скульптурой. У них даже любоваться этим не хватит мозгов, а уж создавать… Им бы мяса пожирнее да крови погуще.

– И все же кому-то это нужно.

– Наверняка замешан Темный Орден, – голос жрицы сочится ненавистью.

Тиморис кружится в новом приеме, сабля обрушивается на крыло каменного демона, тот весь в буграх, кулаки будто молоты, челюсть на полморды. Камень хрустит, расползаются трещины, черная сеть изломов стягивает статую. Изваяние взрывается осколками, над упавшей троицей проносятся острые глыбы, вспарывают землю.

На каменном пне расправляет крылья живой демон, багровая кожа переливается, язык истекает слюной.

Из пасти – рев, его плотные волны можно видеть, они отражаются от тысячи других статуй.

Эгорд перекатывается, вскакивает, с разворота швыряет белесый сгусток. За шаром тянутся облачка, снаряд влетает в яму клыкастой пасти. Тварь вновь превращается в статую, на сей раз – ледяную.

Камалия указывает на каменных монстров.

– Смотрите!

Зал хрустит, немые силуэты темнеют от трещин, вдалеке разлетается на осколки статуя, вторая, третья…

– Вот и охрана! – сетует Тиморис. – Напросились!

Он пятится, клинки растерянно качаются, не знают, с какой стороны ударит первый демон.

– Бежим!

Эгорд в коридор, плащ извивается вдоль земли.

Тиморис несется как охваченный пламенем, позади мелькают когтистые лапы, от воя по спине мурашки.

Камалия бежит между воинами, командует:

– Направо!.. Еще раз направо!

Коридоры и повороты меняют друг друга, лучи клинка скользят вдоль стен, отталкивают тьму, голос жрицы направляет Эгорда, топот ног словно барабанный оркестр. Бегут стройной цепочкой, тела наклонены вперед, ткань одежды трепещет, гудит как разрываемые ветром паруса.

Выныривают в новый зал, статуи уже в трещинах. В центре – широкая, как три вековых дуба, колонна, уходит во мрак потолка. В ней выдолблена лестница, оплетает каменный ствол будто лиана.

Статуи по обе стороны от беглецов лопаются одна за другой, троица едва успевает пробежать мимо. Смертоносные осколки ведут перекрестный огонь, сталкиваются, взрываются роями жалящего щебня.

Тиморис отчаянно матерится, разрубает демонов в прыжке, сабли окутаны коконами бликов. Ноги гремят как копыта, несут прочь.

Эгорд залетает на лестницу, подхватывает летящую следом Камалию, вздутые притоком крови руки подтягивают, Тиморису помощь не нужна – мчится так, что привяжи к ногам десяток доходяг, вытянет всех, скорость не потеряет.

Демоны затекают на лестницу рекой красных мышц, рогов, шипов, хлыстообразных языков, клешней, других отростков для изощренного умерщвления. Твари бегут по плечам и головам сородичей, гибкие тела сплетаются в клубки, падают с высоты, увлекая задних, что вцепляются клыками и хвостами в эту вереницу. Похожие на пауков и скорпионов ползут по стенам, но и те давят друг друга. Обладатели крыльев бешено отталкиваются от воздуха, швыряют себя на сабли Тимориса и солнечный меч Эгорда, Камалия сражает белыми лучами.

У некоторых каркас крыльев твердый как сталь, остро заточенный, летуны проносятся рядом с огромной скоростью, норовят разрубить троих одним ударом.

Эгорд время от времени заковывает ступени гладкой оболочкой льда, твари проскальзывают, падают стая за стаей, но когти стирают лед в пыль.

– Это сон, веселый сон! – истерически напевает Тиморис. – Уснул на солнцепеке, снятся всякие уродцы… Ивисса, наверное, уложила меня в кровать, делает холодные компрессы, а я сплю себе, отдыхаю, тра-ля-ля… На в рыло!

Эгорд пинает голову змееподобной твари.

– Камалия, сколько еще бежать? Твои заклинания скажут, сколько над нами уровней и где Клесса?

Жрица рубит демона, пять лучей венчают пальцы, словно длинные когти, проходят сквозь врага как через масло

– Они лишь говорят, мы на верном пути! На пути к тому, что ищем!

Тиморис брезгливо отпихивает липкие щупальца убитого демона.