Моё сердечко заныло от плохих предчувствий:

– При моём спонтанном взлёте никто не пострадал?

– Нет, с этим всё нормально, – вступил в разговор Малыш. – Когда нейтронно-кварцевый двигатель заработал в максимальном режиме, от тебя только светлая полоска в небе осталась, да нас всех мягко повалило на землю порывом горячего ветра.

– Да-а-а… повезло.

– Ты бы знал, как ещё кому-то повезло и всем нам вместе взятым! – голос нашего Лорда адмиралтейства был ликующим. – Твой взлёт и наше общее падение отвлекло толпу от полуразвалившегося склада. А там…

– Точно! – воскликнул я, вспоминая увиденное зрелище и доклад Язвы за две секунды до взрыва. – Неужели нашу контору решил кто-то атаковать?

– Вот ни за что не угадаешь, кто к нам явился в гости! Или всё-таки попробуешь? – и все трое захихикали.

Меня их поведение раздражало. Вместо конкретного доклада начинают вести себя как маленькие дети! Ладно, обрадовались, что с командиром всё в порядке, и отправили корабль по мою тушку. Но что за смех, когда склад разрушен, техника пострадала, и вдобавок привлекли внимание пиклийских спецслужб? Никак ребята дурью маются и вообще забыли, по какому поводу мы на Элизу явились?

– Чего там гадать, надо просто включить логику, которой у вас никогда не было в головах, – язвительно сказал я. – Раз торпеда выползла из земли, следовательно, к нам пожаловали шахтёры или каторжники. А поскольку из всех знакомых у нас там, «внизу», только двое могут без спроса заявиться в гости к друзьям, то, значит, прибыла чета Броверов.

Некоторое время царила напряжённая тишина. Я даже заволновался, думая, что случилось нечто неприятное одновременно и на Оилтоне, и на Элизе.

– Ал, ты что, ему уже всё рассказал? – наконец услышал я шепот Гарольда.

– Ты за кого меня держишь? – обиделся аналитик. – Я когда-то тебе врал?

– Но тогда откуда он узнал о Броверах? – поинтересовался Малыш.

– Чего вы там шепчетесь? – вмешался я. – За моей спиной сговор устроили? Признавайтесь!

Друзья немного помолчали, и Гарольд неохотно согласился:

– Признаёмся… Только вот ума не приложу: если ты такой сообразительный, то почему ты до сих пор не…

Он замялся, видимо, вспомнив, что титула выше, чем консорт звёздной империи, не существует, но ему на выручку пришёл Малыш:

– Почему ты до сих пор не генерал?

– Хм! А куратор всех воинских соединений, он же главнокомандующий космическим флотом – разве не выше по всем понятиям? – Я лихорадочно соображал, что значат слова «узнал о Броверах». Боясь поверить мелькнувшей догадке и скрывая радостную дрожь в голосе, я постарался говорить как истинный солдафон: – Так что там с Броверами, как их самочувствие? Докладывай, Стенеси!

– И ты даже не порадуешься? – поразился тот.

– Пока их не увижу и не пощупаю – нет!

– Ух ты какой!..

– Да он просто ляпнул первое, что в голову взбрело, – догадался Малыш. – И случайно попал… пальцем в глаз…

– А с Броверами относительный порядок, – сказал Стенеси. – Потрепало давлением, пока на поверхность торпеда их вытащила, но, по заверениям Дока, ничего смертельного им не грозит. Очень медленно, но зато уверенно идут на поправку.

– Стоп, стоп, стоп! – зачастил я словами. – Так если они у нас, то почему ещё не в «омолодителях»?

Я пока не думал о том, что парочка сумела как-то втиснуться в узкое багажное отделение торпеды. Меня волновало состояние их здоровья.

– Да потому что вся планета блокирована и взлёт не разрешается ни одному кораблю. Идёт тотальный обыск по всей Нарохе, да и по всей Элизе, попутно.

– Это из-за моего влёта в притановом скафандре?

– Не угадал! «Ха» – три раза. Это из-за побега двух наиболее опасных преступников из лагеря. Из-за побега, совершённого впервые в истории.

И мои друзья, дополняя друг друга, поведали как историю самого побега каторжан, так и событий, ему предшествовавших. А также присовокупили к этому первые результаты следствия, идущего в связи с покушением на мою персону. И теперь я знал, как всё начиналось и чем закончилось.

Способности нашего с Гари друга детства высчитать не только сам факт хищения драгоценных ракушек начальником лагеря, но и способ, время и место передачи – поражали! Роман, как ни был слаб и немощен, находясь вместе со своей женой в декомпрессионной камере, смог всё-таки шёпотом рассказать самое основное из истории их мытарств и о том, как они вырывались на свободу. Всё просчитали, ко всему приготовились, во всём удостоверились. Но самое феноменальное – когда они осознали, что за крадеными ракушками не явился «живой» почтальон, наш прославленный Заяц… прошу прощения, легендарный отныне Коршун, моментально нашёл выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации. За один час соорудить и прикрепить к торпеде прицеп на двух пассажиров – это не каждый научно-исследовательский институт сообразит. А уж пойти на такой риск, как проход в негерметичной трубе через области зыбучих песков и жидкого грунта с большими перепадами давления, – никто в здравом уме не решился. Любой специалист сразу бы перечислил десяток причин, по которым пассажиры не смогли бы добраться живыми из глубин до поверхности.

Но! Они добрались! Да ещё по счастливой случайности гипроторфная торпеда выбралась на дневной свет в одном из складов нашей конторы, там и проползла двадцать метров по заложенному оборудованием полу, вытащив за собой конический прицеп, и только потом замерла.

И как раз за пару секунд до этого на меня и было совершено покушение. Я в тот момент демонстрировал в полёте ту самую новинку космической техники, которая, раскуроченная, лежала сейчас у моих ног. Потеря сознания, неуправляемый полёт и, самое главное для зрителей, – вспышка и запуск двигателя в режиме форсажа. Хоть и миниатюрный, нейтронно-кварцевый двигатель спровоцировал сильнейший воздушный удар своим стартовым выхлопом. И это не просто повалило всех людей наземь, но и окончательно отвлекло нежелательных свидетелей от треска со стороны частично разрушенного склада, куда выползла из недр торпеда.

Ещё виднелась белая инверсионная полоска от моего вонзившегося в стратосферу пританового скафандра, как оставшиеся на земле риптоны заставили своих носителей мобилизоваться и верно оценить обстановку. Они все трое уловили направленные им мысли моего Бульки, поняли всё о природе взрыва, о его ядовито-паралитических последствиях и вдобавок ко всему сумели уловить целенаправленный сигнал в сторону скафандра, который и вызвал гибельный взрыв. Благодаря тому что на мне ещё и личный «Гратя» имелся, мой риптон сосредоточил все усилия на спасении моей головы и шеи. Судя по всему, ему это удалось.

А Малыш тем временем продолжал:

– На того, кто нажал пульт дистанционного управления и вызвал взрыв, указали не только наши риптоны, но и тот толстосум, который потребовал от тебя демонстрации. Поднявшись на ноги, он отыскал взглядом ворочавшегося в задних рядах Шкудуна и зарычал: «Степан! Тварь ты этакая! Что же ты творишь, гад?!» Оказалось, что наука, данная конкуренту Робертом, не пошла впрок, и он решил хоть как-то отомстить нашей конторе. Поэтому заложил бомбу внутри притановой новинки с помощью своего кузена, который работает в таможенной службе космопорта, а потом подговорил толстосума на содействие для демонстрации. Потом, мол, сюрприз будет.

– Вот уж!.. – я сорвался на ругательства, страшно сожалея, что мы того гада не прибили при первом же удобном случае.

Оказалось, Шкудуна и сейчас не убили, этому воспрепятствовал поднявшийся на ноги барон Кири.

– Как главный представитель пиклийской законности в системе, я запрещаю самосуд! – начал кричать начальник лагеря. – Арестовать преступника! Отыскать немедленно его сообщников и прочих лиц, потворствующих преступлению. И всех – в следственный изолятор! – Он и сам тогда разошёлся, осознав, что мог погибнуть в такой вот ситуации, и добавил солидную кучу ругательств, самым мягким из которых было: – Распустились тут, козлы поганые, ворьё и уголовщина! Всех на каторгу упеку, всех!