И продолжал он говорить с другими.

Звучали те же горькие слова.

Они язвили чувствами своими.

Их до Саула донесла молва.

И вот Давид стоит перед Саулом

и говорит царю: «Оставь печаль!

И, как бы жизнь Израиль наш не гнула,

Господь ведёт в сияющую даль.

Твой раб тотчас на смертный бой пойдёт.

Даст Бог – Филистимлянина убьёт»!

Саул сказал: « Не можешь ты сражаться!

Он воин с юных лет, а ты юнец.

За сотню Голиаф умеет драться.

К нему лишь выйдешь – тут тебе конец»! 5

Но, усмехнувшись, так Давид ответил:

«Твой раб овец отцовых в поле пас.

То приходил медведь, то льва я встретил.

Они овец таскали. И не раз

твой раб зверей могучих догонял.

из пасти их добычу отнимал.

Но если лев тот на меня бросался

то я его за космы крепко брал

И, как бы он мне не сопротивлялся,

я вора беспощадно убивал.

Со львом твой раб справлялся, и с медведем,

и с этим необрезанным сражусь.

Позорной смертью за слова ответит,

что здесь орал – такого не прощу!

Живого Бога воинство он клял!

Убью его, чтоб мир об этом знал»!

«Иди, – сказал Саул, – Господь с тобою.

Свои одежды юноше он дал,

надел броню и собственной рукою

свой медный шлем надел и повязал.

Мечом поверх одежды опоясан,

пытался бодро двигаться Давид.

Но без привычки, словно сетью связан,

отвергнул он парадный этот вид.

Взял посох в руки, всё свой надел,

с собой и сумку взять он захотел.

Сошёл к ручью, в долине под горою.

Взял из ручья тяжёлых пять камней,

сложил их в сумку твёрдою рукою

и выступил на бой с пращой своей.

Филистимлянин ждал с оруженосцем.

Врага увидев, двинулся вперёд.

Броня сияет. Шлем горит, как солнце.

Над головой копьём своим трясёт.

И видит Голиаф: пред ним  Давид –

красив лицом, не богатырь на вид.

И говорит он юноше с презреньем:

«Зачем ты с палкой на меня идёшь?

От страха потерял соображенье?

Неужто на собаку я похож?

Да будь ты проклят именем Ваала!

А ну, ко мне поближе подойди,

чтоб мощь моя на клочья разодрала

и выдернула сердце из груди!

Твоё я тело жалкое отдам

небесным птицам, полевым зверям»!

Давид Филистимлянину ответил:

«Идёшь ты на меня с копьём, с мечом,

вооруженный всем, что есть на свете,

бахвалишься военным ремеслом.

А я иду на бой во имя Бога,

Хранителя Израильских воинств.

Ты поносил их, и твоя дорога

теперь пойдёт под гору – круто вниз.

Тебя убью я. Голову сниму,

не уступлю победы никому.

А войска Филистимского останки

отдам небесным птицам и зверям.

И вся земля узнает спозаранку –

Всё Бог Израиля решает Сам!

Весь этот сонм немедленно узнает,

что не мечом кровавым, не копьём

Господь наш Бог карает и спасает

в немыслимом могуществе своём.

Здесь Господа война. Он не предаст.

Врагов Господних в руки нам отдаст»!

А Голиаф, как туча надвигался,

и хохотал он над Давида речью.

Султан над шлемом гордо развевался.

Давид немедля побежал навстречу.

Достал он из пастушьей сумки камень,

и вот праща на солнце засияла,

как круг сплошной в бегущей белой раме,

как шмель сердитый грозно зажужжала.

Удар! И, пошатнувшись, словно пьян,

на землю рухнул грозный великан.

Вонзился камень в лоб его надменный.

А у Давида не было меча.

Но он свою угрозу непременно

исполнить должен. Тотчас сгоряча

он вынул меч из ножен великана,

и голову воителя отсёк.

Давид и Голиаф

Филистимляне из рядов и стана

все в ужасе пустились наутёк.

Израиль, Иудейские сыны

воскликнули: «Враги обречены»!

Когда Давид на бой в долину вышел,

Саул спросил: «Скажите, чей он сын»?

Его вопрос начальник войска слышал.