Проще всего было обнаружить эти нелегально засеянные поля, взяв аэрофотоснимки, сделанные перед уборкой урожая. И не надо везде — необходимо и достаточно иметь такие недостатки, которые, как хорошо известно, в те времена всегда были только отдельными.
И поехал Михаил Сергеевич в Пятигорск на картографическое предприятие, которое во времена перестройки влачило совершенно жалкое существование, а в советское время было более чем процветающим. Относилось оно к его вотчине, Ставропольскому краю.
Пришел Михаил Сергеевич к директору предприятия и сообщил, что ему нужны карты с посевами. И даже сказал где, поскольку знал, кто злоупотреблял этими трюками. Услышав, зачем нужны карты, директор, естественно, перепугался оказаться в центре всесоюзного скандала. когда потом можно неведомо от кого еще и схлопотать. И переложил ответственность вниз, вызвав начальника первого отдела. Секретчика то есть. А у того инструкции о секретности. И в возрасте он — совсем ему приключения ни к чему. И сообщает он Михаилу Сергеевичу, что карты, имеющие реальную привязку координат к местности, составляют один из наивысших секретов государства. А потому, уважаемый Михаил Сергеевич, принесите-ка разрешение на получение этих карт из нашего главка. А без него — ну, никак. «Да вы знаете, что я СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС?» — грозно вопрошает Михаил Сергеевич. «Знаем, Михаил Сергеевич, — смиренно подтверждает первоотделец, — но без разрешения никак.» И директор кивает: «Видите, Михаил Сергеевич, ну, никак не могу. Вот такие дела.» «Да я же…» — снова завелся Михаил Сергеевич. «Разрешение — и никаких проблем!»
Осталось неизвестным, пробовал ли Михаил Сергеевич получить это разрешение. Наверное, пробовал. Но безуспешно.
Легенды Северного Кавказа
С чего-то вспомнился рассказ двоюродной сестры.
Не очень далеко от Пятигорска был международный дом отдыха. Было это в 1970х. Солнышко, хорошо… Две молодые немки, одна из которых была беременная, загорали на веранде в чем мама родила. Мимо проезжали четыре джигита-карачаевца с местного конезавода. Вид голых немок их воодушевил, и стали они приглашать девиц-дам покататься на лошадях. Немки обрадовались. Через два дня милиция нашла этих немок довольно далеко, беременную мертвой, а вторую растерзанной и в безумном состоянии. Поскольку немки оказались не совсем простыми, то с московскими следователями прибыл … боюсь соврать, но, кажется, Суслов. Джигитов тех давно уже след простыл, так что следствие оказалось в тупике, а реагировать надо было быстро. Суслов созвал старейшин и произнес примерно следующее: «Вам дается два дня на то, чтобы предоставить нам убийц. В противном случае всё ваше село отправится на закрытое поселение в Сибирь. И мы постараемся, чтобы жить вам там было очень плохо.» Через два дня четверо виновных были выданы. Те или не те, неизвестно.
Дорогой НС в Ростове
Стоял себе Дом офицеров в Ростове, стоял спокойно не знаю сколько лет. А тут вдруг Дорогой Никита Сергеевич Хрущев захотел приехать и ВЫСТУПИТЬ. И засвербило у местного начальства во всех органах, включая прямую кишку.
Должен был Наш Дорогой выступать в Большом зале этого Дома офицеров. А там по центру висела гигантская люстра с хрустальными подвесками на несколько тонн. Висела она себе и висела… С десяток лет висела, никого не трогая. Разве что как-то ее мыли время от времени, если мыли вообще.
И тут в чью-то умную голову забрела мысль: «А вдруг эта зараза от энтузиазма, проявленного слушателями доклада Нашего всего, каааак шандарахнется, да еще и напугает Всё до заикания!»
Долго ли, коротко, но сняли эту люстру с потолка и добрались до огромного крюка по размерам вроде тех, что на подъемных кранах стоят. «А вдруг этот крюк да и не выдержит люстры?» — была вторая начальственная мысль.
Вытащили и этот крюк и потащили к самым ученым людям. То бишь в университет. Притащили его туда: «Нам надо заключение, что крюк этот выступление нашего дорогого Никиты Сергеевича выдержит. А если заключение будет, что выдержит, а он не того, то сами знаете о каких заключениях пойдет речь.» Тут граждане доценты с кандидатами начали свои умные лысеющие головы почесывать. С одной стороны очевидно, что такая махина десять таких люстр выдержит. А с другой, а вдруг!? И принялись они многострадальный крюк и обсчитывать, и экспериментально нагружать. Даже на предмет трещин облучили.
И подписали дрожащими ручками заключение: вввввввыддддержит.
И была 172-я ночь, и были дозволенные речи закончены ровно по расписанию криками «да здравствует слава!» Выдержал! Урааааа!
И еще пятьдесят лет выдерживал. Да и сейчас, вроде, не собирается. Вот, значит, может наука! Если хочет.
Дорогой НС в Ростове-2
Раз уж речь зашла о том единственном и неповторимом визите Никиты Сергеевича, то перескажу и рассказ покойного тестя об еще одной речи во время того же визита. Вкратце.
Захотел тогда же Никита Сергеевич выступить перед народом. Для чего вечером на Театральную площадь (кто бывал в Ростове, тот знает) собрали коммунистов и беспартийных. И вечером НС выступил с балкона здания, как это делали первые большевики. Перед этим он, видимо, хорошо принял, поэтому речь была не слишком связной, но весьма убедительной.
Начал он с того, что сообщил, что был на казахстанской целине. «Ну и что? Горы зерна гниют! Горы! Вредительство! И кто руководит там? Сплошные … да …. Я только что вот из Краснодара приехал. Кто там первый секретарь? Полный дурак! И какой дурак его туда назначил первым секретарем?» После чего дорогого Никиту Сергеевича как-то отвлекли от микрофона и объявили митинг закрытым.
Сталин
Почему-то вдруг вспомнился день смерти Сталина в момент объявления о ней по радио. В Сталинграде. Взахлеб рыдающая толстая маленькая соседка-еврейка. Были еще две соседские сестры, одна из которых была моего возраста (за год до того я твердо заявил ее мамаше, что намерен на ней жениться, было тогда мне лет пять). Ее сестра-пионерка почему-то завела патефон, надела пионерский галстук и стояла, отдавая салют. Фантасмогория. Такое, если покажут в фильме, покажется невероятным. Однако же было.
Предложение
Когда-то, когда Советский Союз почти уже закончился, а новое государство еще и не начало дышать, мой знакомый рассказывал о своем знакомом, что тот мучается вопросом, стоит ли ему принять предложение стать командиром городского батальона омона или собра, теперь уж не помню, как он тогда должен был назваться. И я, как гениальный провидец, говорил, что это очень опасно, потому что пройдет не слишком много времени, как народ примется за всех подобных граждан. Провидец…
Воспоминания о сплетнях
Был Жданов очень неглупый человек, в чем-то даже очень умный, но испорченный властью, побывавшей в его руках. И жутким количеством подхалимов в университете, которые пели ему песню о его гениальности и о том, что он должен бы быть на самом верху. Вообще, я давно собирался о нем написать, но все случая не было.
Cчитается, что заниматься сплетнями неприлично, даже нехорошо. Однако же, если так вдуматься, то расстояние от того, что называется сплетней, и историческим фактом настолько незначительно, что еще неизвестно, чем хуже заниматься, сплетнями или историей. Со сплетней, по крайней мере, заранее знаешь, что в ней могут быть элементы неправды или даже лжи. А в документированной истории, вроде как, всё опирается на документы. Уж извинят меня товарищи историки пусть, но документы могут быть куда более брехливыми, чем сплетня. Даже когда на них имеется сургучная печать и десять подписей, что все там верно. Ну, кто пожил в Советское время, тот знает, что характеристику человеку неконфликтному заверяли парторг, профорг и руководитель предприятия. А писал он ее большей частью сам. И говорилось там, что был он самым что ни на есть раположительным и правильным… А как насчет документов о сдаче отчета, заверенными всеми, кто должен был там расписаться? Одна только брехня очень часто в этих официальных документах была: что работа проделана полностью и в срок. И такие же документы о приемке-сдаче были на различные разработки и объекты, включая жилые дома, когда по документам все было в порядке, а в окнах были щели, в которые кулак пролезет. Если думаете, что остальные документы как-то иначе писались, так вряд ли. «Еще одно последнее сказанье, и летопись закончена моя». Сколько раз читали это в разных лж? Я сам-было такое хотел писать. А потом еще одно сказанье, еще — и только чернила, то есть тонер нынче, добавляй. И конца края нет трепатне. Вот и сейчас еще одно последнее…
