Долго думала помещать этот рассказ или нет, но так как он пополнил список моих публикаций, то все же решила выложить. Рассказ вышел в сборнике «Эра Эроса». Эта публикация ценна для меня по двум причинам. Она должна была бы быть первой (то, что рассказ входит в сборник, я узнала на месяц раньше, чем предложили опубликовать «Низвергающий»). Вторая причина заключается в том, что писала я «Русалку» специально для этого сборника, хотя на заказ и на заданную тему пишу очень редко, и это единственный раз, когда получилось что-то достойное публикации.

Юная русалка родилась на рассвете, когда у горизонта сверкнул маленький краешек солнечного диска. Золотистый свет хлынул на ночное небо. Тело утопленницы, совсем молодой девушки с ряской, запутавшейся волосах, прибило к поросшему камышами берегу. Солнечные лучи коснулись обезображенного смертью тела, преображая его. Волосы расправились, сверкнув изумрудным в мутных речных волнах, тело изогнулось дугой и резко опустилось на дно, в ил. На секунду все затихло, исчезли круги на воде, а потом, раздвигая изящными руками зеленоватые листья кувшинок, на поверхность вынырнула только что рожденная рассветом русалка. Девушка медленно и неуверенно поднималась со дна, поеживаясь от холодного утреннего ветра. Золотисто-зеленая кожа покрылась мелкими мурашками от холода, темные, цвета старой бронзы соски затвердели, а грудь поднялась. Резкий контраст теплой и ласковой на рассвете воды и ночного, еще не прогретого робким солнцем воздуха дарил физической наслаждение совершенному телу нежити.

Русалка весело рассмеялась, улыбаясь прохладному утру ранней осени и, поднимая россыпь бриллиантовых брызг, выскочила на берег. Придирчиво оглянулась по сторонам и, облюбовав старый корявый дуб, уселась на широкой ветви, свесив вниз стройную обнаженную ногу. Было хорошо, новая жизнь нравилась водной деве, забывшей свое прошлое. Но для полного удовлетворения чего-то не хватало. Стройное тело изогнулось на ветке, подставляя обнаженную грудь свежему легкому ветру и чувствуя, как кожу спины покалывает шероховатая кора дуба. Из слегка приоткрытых губ вырвался тихий стон не то наслаждения, не то сожаления. Как грустно. Прислушиваясь к новым ощущениям в своем теле, русалка скользнула маленькой, хрупкой ладошкой по ноге. От щиколотки, по икре и дальше, к внутренней стороне гладкого бедра. Нечеловеческие, огромные глаза с вертикальным зрачками подернулись дымкой желания, а острый раздвоенный язычок облизнул нижнюю пухлую губу.

Вдруг точеные ноздри вздрогнули, и сидящее на ветвях грациозное создание насторожилось, словно готовая к прыжку хищная кошка. Запах. Притягательный. Он плыл из глубины лесной чащи. Русалка немного поменяла позу, переворачиваясь на живот, и потянулась, ощущая, как жесткая колючая древесная кора царапает возбужденные соски.

— Сюда! Сюда! — против воли, выдохнула она, с тоской разглядывая подступившие к «ее дубу» деревья. Но на этот исполненный тоски призыв не отозвался никто. Только манящий и обещающий наслаждение аромат стал потихоньку удаляться. — Нет. Куда ты? — капризно выдохнула она, обхватив ветку ногами и поднимаясь. На золотисто-зеленой груди отпечаталась кора дуба, оставив едва заметные темнеющие царапинки.

Русалка, смахнув с часто вздымающихся сосков мелкие крупинки земли и листья, протянула стройные руки к чаще. Ноги, сжимающие ветку дерева, напряглись, а спина прогнулась. Желание сначала тихое, робкое и практически незаметное, становилось сильнее с каждой минутой. Она осторожно качнулась вперед-назад на шершавой коре, чувствуя, как между ногами, там, где слегка вьются изумрудные волоски, появляется горячее пульсирующее тепло. С приоткрытых влажных губ сорвался очередной, почти отчаянный стон и какой-то протяжный горловой выкрик. Вздрогнув от иглы желания, впившейся во влажное лоно, русалка замерла, осторожно выдохнула, боясь пошевелиться и попробовала повторить звук, чуть тише и мелодичнее. Длинные пальцы с острыми, слегка загнутыми ногтями теребили набухшие соски, в то время как другая рука скользнула по плоскому животу к источнику сладкой боли. Прикрыв глаза, русалка медленно плыла по волнам тягучего, словно свежий мед, наслаждения, изредка хрипло вскрикивая и страстно прогибаясь. Из ее горла вырывались странные мелодичные звуки, превращаясь в песню, которая, словно умело расставленная паутина, притягивала начавший было удалятся запах.

Русалка засмеялась звонким хрустальным смехом и распахнула лукавые глаза, рассматривая появившегося из леса человека. Бессмысленный, потерянный взгляд, слегка дрожащие сильные руки и волнующий аромат страсти, как обещание невероятного блаженства — это был он, любимый.

— Ну, что же ты как долго? — прошелестела зеленоволосая распутница, тряхнув длинными кудрями. Пухлые губки капризно надулись, а между острыми зубами мелькнул гибкий раздвоенный язычок. В глазах мужчины на долю секунды мелькнул страх и понимание. Он дернулся назад, в лес. Но русалка грустно покачала головой и, протянув руку вперед, мурлыкнула. — Что ты стоишь, иди сюда! Неужели ты не видишь, что необходим мне? Так плохо!

Два длинных стройных пальчика скользнули к возбужденному лону и, раздвинув пушистые волоски, коснулись пульсирующего бутона желания. Мужчина хрипло выдохнул, не в силах оторваться от раскрывающейся перед его лицом картины. Раздвинутые колени сидящей на ветвях девушки были как раз напротив его глаз. Рванув вперед, он замер, ловя запах ее возбужденного, зовущего лона в капельках мутноватой блестящей жидкости. Возбужденные соски смотрели вызывающе, а распутный взгляд кричал: «Возьми!». Боясь вздохнуть и спугнуть неосторожным движением мечту, мужчина легонько надавил на темный крупный сосок нагнувшейся девушки. Русалка вскрикнула и прогнулась навстречу. Ее раздвоенный язычок скользнул к уху парня и, описывая круги, спустился к шее. Зеленоволосая грациозно спрыгнула с дерева и упала на траву. Широко раскрытые бедра блеснули призывно, и, не в силах сдержать страсть, рвущуюся наружу, с хриплым стоном человек кинулся на распростертое тело. Девушка вздохнула, принимая в себя горячее и дарующее наслаждение мужское естество. Нечеловеческие глаза поймали ускользающий взгляд, губы впились в губы, отнимая последнее — жизнь.

Спустя минуту Русалка выбралась из-под неподвижно лежащего тела. С грустью посмотрела на быстро испортившуюся игрушку и, печально вздохнув, направилась к воде, стараясь избегать взошедшего полностью солнца, слишком горячего для ее нежной кожи. Уже на самом берегу она обернулась, задумчиво закусив губу, и подбежала к мертвому телу, подумав, что негоже бросать любимого одного. Покрепче ухватив мужчину за руки, девушка дотащила его до воды и утянула вслед за собой на дно, уютно устроив под берегом. Пусть будет всегда с ней, любимый.

Позже искать новых любимых молодая русалка выходила только после того, как багряный солнечный диск скрывался в верхушках высоких сосен. Она садилась на облюбованное дерево и начинала тихо петь, словно паучиха приманивая прохожих. Пару раз ей даже попались девушки, они сейчас вместе с остальными жертвами лежали под берегом, в русалкиной персональной сокровищнице. С женщинами было занятно и интересно, но мужчины нежити нравились значительно больше.

Уже много было их, любимых. Русалка сначала заманивала всех, оказавшихся поблизости, тихой и страстной песней, а потом начала выбирать, и к каждому у нее был свой подход. На кого-то она набрасывалась прямо с ветвей дерева, а от кого-то, наоборот убегала, заставляя догонять и покорять, только конец у всех любимых был один и тот же. Особенно запомнился нежити странный светловолосый великан, появившейся не берегу буквально несколько ночей назад. Увидев ее он как-то побледнел и, заикаясь, произнес:

— Ты-ты?

— Я, — захохотала русалка, подскакивай близко-близко.

— Но…

— Но? — вокруг мужчины закружилась обнаженная прелестница с длинными зелеными волосами.