Серый, невыразительный, скользкий, как змея. Всё в нём средненькое, серединка на половинку: волосы такие короткие, что цвет не разберёшь, кожа не тёмная и не светлая, рост – чуть побольше моего, глаза – желтовато-серые. Да и характер мелкий, вкрадчивый, завистливый. А кроме того, Стивенс – подкаблучник. С точки зрения равейны это, конечно, благо, но угораздило же его оказаться под каблуком именно этой мегеры Нэггинг!

– Не помешают. – «А это не твоё дело. Раз хожу так, значит удобно». – И не запутаются, уверяю вас. – «Уж ты бы со своей лысиной промолчал лучше». – Я могу идти? – «И отвали от меня».

Сладенькую улыбку Стивенса как ветром сдуло. Вот и не верь потом в человеческую телепатию.

– Нет. – Таким едким тоном можно накипь на чайнике растворять. – Сначала приведите себя в порядок. Длина ваших волос…

– Да далась она вам, – невежливо буркнула я, не выдержав. И хотела уже высказать накипевшее во всеуслышание, но на плечи мягко опустились горячие руки.

– Мистер Стивенс, – ласково пропел Кайл, опираясь щекой мне на плечо. – Это что, дискриминация по внешности? Нехорошо, дело-то подсудное… Или это домогательства? М-м?

Преподаватель поджал губы. О, да, судов здесь боялись. Страшное дело! И нервы вытреплет, и денег вытянет немало.

– Можете идти, мисс Верманова. Но в следующий раз учтите мои пожелания.

Он развернулся и пошёл к комнате для инвентаря, сердито сопя. Ками ухмыльнулся и с чувством показал сутулой спине оттопыренный средний палец.

– Настучит, – флегматично заметила я.

– Ну и чёрт с ними, – в тон мне ответил Кайл.

Я несильно дёрнула его за прядку, заставляя отпустить мои плечи. Ками неохотно повиновался.

– Что, решил поиграть в рыцаря? Спасибо, конечно, но я и сама бы справилась, – проворчала я, откидывая назад чёлку. Вот что действительно мешало, а то хвост, хвост… Вот у ведарси хвосты так хвосты, а у меня – причёска.

– Разумеется, справилась бы, – согласился Кайл. – Но мне понравилось быть защитником сирых и убогих. К тому же ты первая начала. Как ты кудахтала вокруг маленькой Хани! Прямо индюшка какая-то… Кстати, как ты собираешься искать потом своего птенчика? Вы же не договаривались, где встретитесь после школы.

А, вот что его беспокоит. Ладно, одно маленькое чудо не повредит.

– Хочешь, поспорим, что я её сама найду? – Не так уж сложно, учитывая, что Семтемор – единственная равейна на весь город, а между нами уже натянута первая нить.

– На что?

– Ну, скажем, если ты проиграешь, то в выходные составишь мне компанию в прогулке по городу.

– А если выиграю? – азартно сощурился Ками. Надо же, зацепило! Значит, ему что-то от меня надо, что он так попросить не может.

– Хм… на желание сойдёт? – лукаво улыбнулась я. Ах, как глаза заблестели! Явно что-то задумывает.

– Сойдёт. Но потом не жалуйся! – хмыкнул Ками и поднырнул под сетку. – Эй, ты куда?

– Я сегодня вместо Эммы, – вырвался у меня невольный вздох. Играть сразу расхотелось.

– Можешь считать, вы уже продули, – авторитетно заявил Кайл, стукнув мячом об пол. Браслеты глухо звякнули. – Я здесь лучший.

Я шутливо погрозила ему пальцем, хотя Ками вовсе не хвастался, просто констатировал факт. Действительно, несмотря на маленький рост, парень играл сногсшибательно. Не в буквальном смысле, хотя иногда его подачи и вправду валяли соперников по полу… Прыжки, удары и скорость реакции внушали настоящее уважение. И всё – без капли магии. Я проверяла.

Игроки заняли позиции. Свисток… Игра началась!

– Ну, и где она, по-твоему? – Кайл нетерпеливо притопывал ногой. Настроение у парня было замечательное – его команда победила с разгромным счётом, а под конец мяч и вовсе угодил зловредному учителю прямо по затылку. Многочисленные побрякушки звенели, серёжка в ухе болталась из стороны в сторону, и вообще Ками в этот момент жутко напоминал мне какого-то юркого зверька.

– Скоро придёт.

– Именно к этим воротам? Почему не к другим?

– Потому что она живёт… О, привет, Хани! А мы уже заждались.

«Будешь должен прогулку», – шепнула я, проходя мимо удивлённо застывшего Ками. Надо же, он и вправду не верил. Наивный! Кто же с равейнами спорит?

– Как вы меня нашли? – мрачно поинтересовалась Ханна. Какая недоверчивая…

– Ну, мы же договорились, – невозмутимо пояснила я. – А я своих обещаний не нарушаю. Слушай, а давай мы тебя до дома проводим, а ты расскажешь поподробнее, что вы там с Эшли не поделили. Ведь она на тебя не только из-за кружка взъелась, так?

– Так, – смущённо созналась Семтемор. – А почему вы спрашиваете? – не выдержала она. – Вам правда интересно?

– Правда, правда, – ослепительно улыбнулась я. Ну, попыталась улыбнуться. До Феникс мне было как до неба, но что это за равейна, которая не может очаровать собеседника?

Конечно, просто так, сразу раскрывать душу почти незнакомке девушка бы не стала. Но нахальство вкупе с равейновским обаянием порой творит чудеса, я это ещё в Академии заметила. И Ханна разговорилась.

История её была банальна, как ночь или день. Девочка родилась в небогатой семье, четвёртой после двух братишек – Малкольма и Мэтью, и сестрички Аманды. Самой младшей приходилось несладко. Положение ухудшилось во много раз, когда мать погибла в автокатастрофе и отец с горя запил. Мистер Семтемор совершенно не оправдывал свою фамилию, шарахаясь от собственной тени. Он целыми днями сидел дома, не собираясь устраиваться на работу. Если бы не старший брат, Малькольм, который вместо поступления в колледж стал зарабатывать деньги, фактически приняв на себя обязанности главы семьи, то детей бы уже давно разлучили и передали в приют. Сейчас уже все, кроме Ханны, достигли совершеннолетия. Аманда в прошлом году вышла замуж и переехала в столицу округа, Мэтью предложил стипендию один из колледжей. Даже Малкольм предпочитал жить отдельно, отсылая раз в месяц необходимую сумму на еду и одежду. Отец, как и прежде, предпочитал нормальной жизни бутылку и пособие по безработице.

В классе девочка ещё некоторое время держалась среди лидеров, во многом благодаря отличным оценкам. Но потом наступил подростковый возраст – жуткое время, когда любое отклонение от массы, будь то особенный говор, одежда из секонд-хенда или неполная семья, может стать поводом для травли. Всегда найдётся кто-то в противовес – из коренных жителей, в дорогих шмотках и с «правильными» родителями, которого будет раздражать сам факт существования непохожих.

В школе Святого Джеймса такой парочкой антагонистов стали Ханна Семтемор и Эшли Уильямс.

Эшли задавала моду. Девушка надевает вельветовую юбку – и на следующей же неделе одноклассницы приходят на занятия в вельвете. Приобретает очки в модной оправе вместо контактных линз – и половина группы срочно записывается на приём к окулисту. Мисс Уильямс замечает, что яблоки полезны для молодой кожи – и уже завтра в столовой стоит сочный хруст.

Но если у кого-то проблемы с учёбой, то обращаются к Ханне. И эта маленькая доля уважения, призрачный след власти над умами задевает Эшли больше, чем она показывает. Начинается охота на Семтемор. В ход идёт всё – и сплетни о пьющем отце, и ёрничанье по поводу смешанного происхождения, и насмешки над невзрачной, застиранной одеждой, и постоянные придирки в столовой, когда у девочки не хватает денег на обед… Но травля не выходит за определённые рамки, пока на занятиях кружка по мифологии родного края под началом госпожи Венты Лобейры Ханна неосмотрительно не ввязывается в дискуссию с Эшли… Уступить в споре, пусть на этом и настояла сама преподавательница, оказалось для Уильямс страшным ударом по самолюбию. Вдрызг разругавшись на очередном занятии с госпожой Лобейрой, Эшли вылетает из кружка – и начинает мстить Ханне, уже не ограничиваясь только словесными подначками.

Результат одной из стычек мы наблюдали сегодня в столовой.

– Почему ты не дашь ей отпор? – нахмурилась я, когда Хани выговорилась. – Ты же умнее. Ты можешь так окоротить её, что она надолго заречётся спорить!