– Другими словами, я должен от имени Максима Михайловича порвать отношения, закончить надоевший роман. Мне следует как-то объяснить разрыв? Или достаточно грубо…

Герман Владимирович, задумавшись на мгновение, перебил его, чуть понизив голос:

– Нет, грубо не надо. Потапов никогда не выходит из себя и не унижается до того, чтобы оскорблять зависящих от него людей. Просто скажи, что тебе все известно об ее отношениях с другим мужчиной и ты не хочешь им мешать. Если девушка начнет опровергать свой роман на стороне, положи на стол компрометирующие ее фотографии и уйди.

– А если нас увидит кто-то, кому известно, что Максим Михайлович сейчас в Лондоне? Или вдруг девушка сама это знает?

Герман Владимирович покачал головой.

– У вас встреча в том самом ресторанчике, который мы с тобой посетили вчера. А вот фотографии, ознакомься.

Начальник личной охраны олигарха достал из кармана пакет и протянул Дальскому:

– С девушкой ты, кстати, знаком.

Алексей подумал, что как-то неловко рассматривать чужие фотографии, но поскольку конверт вручили именно для того, чтобы он посмотрел, вынул снимки, вернее, выдвинул из конверта увесистую пачку и взглянул мельком. И тут же оторопел. Потому что увидел Вику Соснину, которая прижималась к Макару Башкирцеву, пытаясь заглянуть ему в глаза. Слащавый и бездарный Башкирцев был звездой сериалов. Правда, теперь его все больше приглашали на полный метр, и только что он поучаствовал в Голливуде в какой-то постановке про русскую мафию. В свои двадцать семь актер стал тем, кем Дальскому не стать никогда – звездой и мечтой женщин.

– Каков пострел! – не то вздохнул, не то восхитился Герман Владимирович.

– Может, у них деловые отношения, – попытался заступиться за коллег Дальский.

– Это самая невинная фотография, а вообще их почти сто штук. Впрочем, ваше с Викой последнее свидание состоится вечером. А сейчас заедем ко мне домой, ты посмотришь видео с Потаповым: семейные съемки, тусовки и деловые встречи. Увидишь, как он общается с разными людьми. За сегодняшнее рандеву я не боюсь, а уже начиная с завтрашнего дня мы с Викой все равно больше пересекаться не будем.

Насчет последнего Алексей посомневался бы, но спорить с работодателями не в обычаях нищих актеров, и он промолчал.

За Викторию было обидно. А заодно стало жаль и ее старшую сестру Веронику, из которой не получилось актрисы и которая мечтает сейчас лишь о том, как бы получить хоть какую-нибудь роль в одном из бесконечных и занудных сериалов, где есть все, кроме настоящей жизни и настоящих героев. Да и Вика, востребованности которой он, может быть, и завидовал немного, вряд ли счастлива, – ее судьбой распоряжается не лично любовник-олигарх, а его охранник.

Подумав так, Дальский вдруг понял: теперь и он сам не хозяин себе, им уже распоряжаются незнакомые люди – к тому же предупредившие, что надо быть поосторожнее. Бронированный автомобиль – это хорошо, конечно, да и личная охрана тоже неплохо, о подобном мечтают многие, но нормальному человеку более всего хочется ничего не бояться.

Квартира главного телохранителя известного олигарха походила скорее на гостиничные апартаменты. Возможно, она Герману Владимировичу и не принадлежала, а использовалась как служебное жилье. Или для встреч миллиардера с популярными молодыми актрисами.

Дальский сидел в мягком кресле перед огромным плоским экраном и внимательно наблюдал, как двигается, как говорит, как подмигивает в камеру Максим Михайлович Потапов. Наблюдал, запоминал, иногда повторял.

Герман Владимирович поставил перед ним тарелки и контейнеры с едой. Похоже было, что все эти салаты, колбасу и рыбу доставили из принадлежащего ему ресторана.

На экране телевизора появился празднично накрытый стол, во главе которого восседал олигарх. Алексей тоже взял в руки нож и вилку и стал копировать. Камера пробежалась по лицам сидящих за столом людей, и некоторых Дальский уже узнавал: вот жена Потапова, Светлана Валерьевна, сын Денис, мать олигарха Римма Романовна, ближайший друг бизнесмена и вице-президент концерна «Росинтерн» Федотов… Присутствовали и несколько молодых людей с девушками: молодежь казалась напряженной и несколько испуганной от того, что сидела за одним столом со столь известным и богатым человеком.

– День рождения Дениса в апреле нынешнего года, – объяснил Герман Владимирович. – Парню исполнилось семнадцать, и он пригласил в дом нескольких своих сокурсников. Больше эти гости в дом не приходили. Впрочем, у Дениса теперь и своя квартира имеется.

– Послушный мальчик? – поинтересовался Дальский.

Герман Владимирович посмотрел на него и усмехнулся.

А на экране Максим Михайлович поднял бокал и обычным голосом, просто, без всякого пафоса произнес тост:

– Денис, и вы, ребята, послушайте меня. Вам повезло вступать в жизнь в замечательное время, когда возможно многое. В мои годы достичь чего-то было значительно труднее, даже, пожалуй, практически невозможно…

«Ого! – удивился про себя Дальский. – И это говорит внук высокопоставленного советского руководителя, зять секретаря городского комитета КПСС!»

А вслух произнес:

– Герман, ты говорил, что фамилия Риммы Романовны – Риммер. Кажется, был партийный деятель с подобной фамилией.

Главный секьюрити олигарха кивнул.

– Роман Захарович Риммер. Это родной дед Максима. Только он бросил семью, когда дочке и года не было. Уехал в Москву на повышение, а семью так и не вызвал к себе. Больше он не женился. Да и в разводе официальном, кажется, не был. На похороны жены прислал телеграмму с соболезнованиями на правительственном бланке. Максим видел деда всего раз в жизни, когда с матерью ездил в Москву. Тогда они простояли пять часов в очереди, чтобы посетить Мавзолей, и почти столько же поджидали родственника во дворе его дома на Кутузовском проспекте. Роман Захарович подъехал, о чем-то недолго поговорил с дочерью и вошел в охраняемый подъезд. Через пять минут во двор выскочила домработница и протянула Максиму книгу деда. Томик назывался «В годы испытаний», а на титульном листе стояла надпись: «Максиму от автора. Будь стойким борцом за светлое будущее!»

– Пожелание сбылось, – рассмеялся Дальский.

Но Герман Владимирович посмотрел на него строго.

– Зря я тебе рассказал… Но, с другой стороны, если мне это известно, то и от тебя вряд ли бы Максим Михайлович стал скрывать.

Он остановил запись и вернулся к тому моменту, когда Потапов, не вставая со стула, поднял бокал и начал произносить тост.

– Да, практически невозможно. Благодаря усилиям многих людей ситуация изменилась. Возможно, вы сумеете подняться высоко, достичь определенного положения в обществе. Но хочу пожелать вам всем всегда оставаться добрыми и отзывчивыми, оценивать людей не по размерам их капиталов, не по занимаемой должности, а по душевным качествам…

Оператор грамотно ушел с крупного плана, чтобы показать панораму всего стола и лица молодых гостей, внимающих речам олигарха. От Дальского не укрылось, как жена Максима Михайловича, смотревшая до сих пор в стол, отвернулась в сторону и как Денис нетерпеливо поднимал все выше и выше бокал, наполненный шампанским.

А Потапов продолжал говорить спокойно и без эмоций:

– Не бывает плохого времени или хорошего. Добро и зло внутри человека. Помните об этом. А тебе, Денис, хочу пожелать побольше настоящих друзей и поменьше случайных связей. Помнится, тебе как-то понравились мои часы…

Максим Михайлович оторвал от стола левую руку, поставил бокал, и опытный оператор вновь увеличил план, чтобы показать, как расстегивается золотой браслет.

– Возьми их себе на память о своем семнадцатилетии и о том, что я пожелал тебе сегодня.

– Лучше бы деньгами, – пробурчал довольно громко Денис. И тут же залпом осушил свой бокал.

Потапов наблюдал за ним внимательно, потом поднялся из-за стола.

– Извините, у меня дела…

Бросил короткий взгляд на жену и ушел. Опытный оператор сфокусировал внимание зрителей на бокале с шампанским, к которому олигарх так и не притронулся.