В конце года, когда получено было достоверное известие, что Петр из Дербента возвратился назад, великий визирь прислал объявить Неплюеву, что этим возвращением уничтожены все подозрения, и Порта желает сохранения и усиления постановленной с Россиею дружбы; но, в то же время, Порта спешила воспользоваться удалением русского императора, чтоб как можно выгоднее устроить свои дела на Кавказе. К Дауд-хану отправлена была жалованная грамота, по которой он принимался в подданство Порты на правах крымского хана, давался ему титул ханский и власть над двумя областями — Дагестаном и Ширвеном; при этом ему внушалось, чтоб он старался покорить и другие ближайшие персидские провинции, которые также поступят в его владения; внушалось, чтоб он всеми средствами старался вытеснить русский гарнизон из Дербента и из других тамошних мест; послано к нему 30000 червонных, и обещано вспоможение войском. Неплюев за 100 червонных достал копию с грамоты к Дауду и с инструкции, данной посланному к нему.
Петр, еще не зная об этом, поручил Неплюеву предложить Порте согласиться на счет персидских дел. В феврале 1723 года великий визирь пригласил к себе русского резидента и объявил ему, что соглашаться не в чем: „Магомет, или, как обыкновенно его называют отцовским именем, Мирвеиз, овладел персидскою столицею Испаганью и большею частию провинций; с другой стороны — Ширвеном, Ардебилем и Армениею овладел Дауд-хан лезгинский, который теперь вступил в подданство к Порте, да и Мирвеиз скоро должен последовать его примеру; русскому государю, следовательно, опасаться теперь нечего: все эти народы теперь подданные турецкие, русское купечество у них будет вполне безопасно. Неплюев заметил, что со стороны России война начата для получения удовлетворения за оскорбление, нанесенное русским подданным в Шемахе. Визирь отвечал, что удовлетворение уже получено, потому что император прошел с войском до Дербента и разорил все на пути; правда, Порта обещала не принимать в подданство Дагестан, но она обещала это тогда, когда просьбы от его жителей не получала, а теперь они просили принять их по единоверию, и отказать им было нельзя, и если русский государь нынешним годом вступит с войском в персидские владения, то Дауд, Мирвеиз и все тамошние народы против него соединятся, и Порта, по единоверию, как защитница магометанских народов, принуждена будет также вооружиться. Следствия войны неизвестны, и если бы даже вашему государю удалось завладеть некоторыми провинциями, то удержать их не может, потому что все тамошние народы магометане и будут стараться русских от себя выгнать, а шевкала тарковского Дауд принудит, по единоверию, поддаться Порте. Визирь окончил свою речь словами: „Всякий бы желал для себя больших приобретений, но равновесие сего света не допускает: например, и мы бы послали войско против Италии и прочих малосильных государей, но другие государи не допустят; потому и мы за Персиею смотрим“.
На третий день после этого разговора к Неплюеву приехал переводчик Порты и объявил, что на общем совете постановлено сообщить русскому государю чрез его резидента, что если он считает себя вправе искать чего на лезгинцах или Мирвеизе, то должен с своими требованиями обращаться к Порте, потому что Персия теперь в подданстве у Порты, и русский государь должен вывести свои войска из персидских областей, в противном случае, Порта принуждена будет вступить с ним за Персию в войну. Переводчик Порты сообщил Неплюеву по секрету, что на днях английский посол подал Порте мемориал на турецком языке, где говорится, что, по сообщениям от персидского двора, русский государь собирает огромное войско и хочет выступить в поход против Дагестана и распространить свои владения до Черного моря. Порта, говорилось в мемориале, должна беречься России, бороться с которою легко, ибо русский государь не в дружбе ни с одним из европейских государей, все они ему злодеи. Неплюев повидался с французским послом, де-Бонаком, и тот ему сказал: „Донесите своему двору, что все дело в двух словах: сохранять мир с Турциею — не вступаться в персидские дела; продолжать войну в персидских областях — разорвать с Турциею“.
Диван, собственно, не хотел войны с Россиею и только стращал, выставляя нравственную для себя необходимость воевать; нравственной необходимости не было: Персия не была в подданстве у Порты, Мирвеиз не думал признавать свою зависимость от султана; в Константинополе хлопотали не о защите нового, правоверного персидского шаха, но хотели прежде всего овладеть христианскою Грузнею, чтоб не перепустить ее в русские руки и не быть отрезанными от магометанских народов Кавказа. Турки угрозами надеялись заставить русского императора оставить кавказские страны; но Петра трудно было напугать, особенно, когда приобретение Каспийского побережья он считал необходимым дополнением к приобретению побережья Балтийского. 4 апреля он сделал нужные приготовления к войне с турками, назначил князя Михаила Михайловича Голицына главным начальником украинской армии; полки были отпущены с работ на квартиры, и велено им быть в готовности; послан указ не высылать малороссийских казаков для рытья Ладожского канала, воротить тех, которые уже вышли, и быть им готовыми на службу; а 9 апреля Петр велел написать Неплюеву: „Наши интересы отнюдь не допускают, чтоб какая другая держава, чья б ни была, на Каспийском море утвердилась; а что касается Дербента и других мест, в которых наши гарнизоны находятся, то они никогда во владении персидских бунтовщиков, ни лезгинцев, ни Мирвеиза не бывали, а по собственному их письменному и словесному прошению, как то бывшему при дворе нашем турецкому посланнику явно доказано, под покровительство наше добровольно отдались; и если Порта, в противность вечному миру, принимает под свое покровительство лезгинцев, наших явных врагов, то тем менее должно быть противно Порте, если мы принимаем под свое покровительство народы, не имеющие никакого отношения к Порте и находящиеся в дальнем от нее расстоянии, на самом Каспийском море, до которого нам никакую другую державу допустить нельзя. Если Порта, без всякой со стороны нашей причины, хочет нарушать вечный мир, то мы предаем такой беззаконный поступок суду божию, и к обороне своей, с помощию божиею потребные способы найдем“. Но в это время, когда продолжение военных действий на берегах Каспийского моря условливало войну турецкую, Петр был обеспокоен одним явлением, касавшимся интересов дорогой ему русской торговли; император узнал, что в Италию привезено много икры из Константинополя, тогда как эта страна обыкновенно снабжалась икрою из России. Немедленно отправляется поручение к Неплюеву — разведать, откуда пошла эта икра, приготовлена ли она в Турции, или доставлена русскими купцами и, в последнем случае, из каких мест.
Русские войска поплыли к Баку, а Турция не объявляла войну России, несмотря на внушения английского посланника, что его король вместе с датским королем хочет напасть на Россию. Туркам хотелось прежде утвердиться в Армении и Грузии. Петру это очень не нравилось. 14 и 18 июля и 8 августа, происходили конференции между Неплюевым, рейс-эффенди и де-Бонаком, который был приглашен в качестве посредника. Неплюев объявил, что его император, несмотря на убытки, причиненные лезгинцами русской торговле, не пошлет против них своих войск, если Порта запретит лезгинцам нападать на те города, в которых находятся русские гарнизоны, и не будет вводить своих войск в персидские провинции, Армению и Грузию до тех пор, пока между Россиею и Турциею будет все улажено на счет персидских дел. Рейс-эффенди отвечал, что Порта имеет право не только на Грузию и Армению, но и на все прикаспийские области, а Россия на последние не имеет никакого права, особенно потому, что народы, здесь обитающие, — магометанской веры; недавно шевкал Тарковский и другие владельцы писали Порте, чтобы, по единоверию, освободила их из русских рук, Неплюев возражал, что это рассуждение политическим правам противно; вера не служит определением границ, ибо если бы определять границы по вере, то во всем свете мира не было бы: сколько христианских народов под властию Порты, а магометанских под властию России. Неплюев объявил решительно, что император не допустит к Каспийским берегам никакой другой державы, и особенно Турции.
