Болдуин стоял подле Артегалла, когда тот осел на трон с перекошенным от невысказанной ярости лицом. На смену ярости пришло отчаяние, которое вновь уступило место гневу. Перед глазами Алого Консула вставали лица тех, с кем он служил. Боевых братьев, которые прикрывали его, разившего врагов. Космодесантников, деливших с ним долгие дни и месяцы патрулирования в глубоком космосе и засад в гиблых мирах. Друзей и верных братьев.

— Я их отправил туда, — прошипел он сквозь совершенство сжатых зубов.

— Они и вы действовали согласно Кодексу.

— Приговорил их…

— Они стали той дверью, которая не пускает бешеного волка. Адамантием, о который должны разбиться наши враги.

Казалось, Артегалл не слышит его.

— Я отправил их в ловушку, — говорил он.

— Не существует такого космического скитальца, который не был бы западней! Сектор в безопасности. Империум продолжает жить. Такое не дается даром. Даже Жиллиман признавал это. Позвольте успокоить вас его словами, господин. Пусть примарх осветит нам путь.

Артегалл кивнул, и Болдуин с помощью гидравлических опор затопал через зал туда, где на гравитационной платформе стоял аналой с хрустальным ларцом. Кастелян снял крышку, выпуская наружу газ. В ларце лежал потрепанный «Кодекс Астартес», принадлежащий Артегаллу, книга была раскрыта на той странице, которую магистр выбрал для напутствия перед отправкой первой роты. Кастелян подтолкнул платформу и аналой поплыл над мраморным полом к трону. Артегалл был уже на ногах. Он пришел в себя и снова стал космодесантником, магистром, несущим бремя власти, истории и грядущего.

— Болдуин, — громко произнес он со стальной решимостью во взгляде, — плодотворно ли прошли ваши с лордом-апотекарием рекрутские облавы?

— Полагаю, что так, мой господин.

— Хорошо. После столь печальных событий ордену потребуется лучшая плоть Кархарии. Тебе надо организовать дальнейший набор рекрутов. Углубись еще дальше. Нам нужны лучшие дикари улья. Сообщи лорду Фабиану, что я поручил культивацию оставшегося у нас семени. Мне нужно сто Алых Сынов — полубогов, достойных памяти их павших собратьев.

— Будет сделано, магистр.

— И вот еще что, Болдуин.

— Слушаю, мой господин.

— Пошли за реклюзиархом.

— Верховный капеллан Энобарб закреплен за десятой ротой, — мягко, насколько позволял синтезированный голос, сообщил Болдуин. — В данный момент он находится в Сухой Слепи на учебных маневрах.

— Пусть хоть в паломничество к Святой Терре отправился! Пусть явится сюда. Немедленно. Нужно многое организовать. Поминовение. Погребальные обряды. Траура такого масштаба в нашем ордене еще не бывало. Проследи за этим.

— Будет сделано, мой господин, — ответил Болдуин и оставил повелителя наедине со жгучим стыдом и равнодушными письменами Жиллимана.

— Ваши веки уже наверняка примерзли к глазным яблокам, — рычал в вокс-линк верховный капеллан Энобарб. — И тело уже вы не ощущаете как свое собственное.

Капеллан Алых Консулов облокотился о крошащийся парапет, огораживающий обзорную площадку улья Архафраил и упивался впечатляющим ландшафтом родного мира. Сухая Слепь простиралась во все стороны, подобная складкам белого пухового покрывала. Ледяные торосы выступали из молочной мглы. Днем, когда две тусклые звезды обращали внимание на Кархарию, сухой лед, облепляющий все инеем диоксида углерода, сочился призрачным паром. Сухая Слепь скрывала истинную сущность смертоносной поверхности Кархарии. Льды таили в себе лабиринт бездонных расселин, трещин и изломов, которые можно было разглядеть только ночами, когда температура резко падала, и подобные туману облака сухого льда оседали на поверхность планеты и снова замерзали.

— Ваши пальцы онемели и словно больше не является частью ваших рук. Надежда нажать на курок осталась воспоминанием, — вещал по открытому вокс-каналу верховный капеллан.

Он провел латной перчаткой по голове, смахивая иней с дредов. Керамитовым суставом пальца потер пустую глазницу — опустевшую в Новом Давалосе. Страшная рана была зашита, и теперь синевато-багровый шрам тянулся через все лицо, от века до подбородка.

— Кожу саднит, как при радиационных ожогах — боль терзает изнутри и снаружи.

Энобарб расположился в искореженной обледенелой скорлупе, некогда бывшей ульем Архафраил, отсюда можно было слышать саблезубых терзателей. Казалось, что можно даже увидеть борозды в волнах тумана, оставляемых гребнями этих тварей, рыскающих по Сухой Слепи. Улей Архафраил представлял собой конгломерат из трех городов — Бледных Дев, ставших древними памятниками прихотливой метеорологии Кархарии. Тысячу лет назад города были уничтожены странным полярным циклоном, который жители ульев называли просто «Громадой». Теперь Алые Консулы использовали ульи-призраки в качестве импровизированной тренировочной базы.

— И это хорошо, — продолжал Энобарб, речь которого разносилась по волнам вокс-связи. — Вам надо беспокоиться именно об этих частях тела, которые вы не чувствуете. Конечностях, которые околели несколько часов назад. Мертвой плоти, которую вы тащите с собой. Органах, забитых льдом…

Он привел в развалины Бледных Дев второе и седьмое снайперские отделения десятой роты для отработки действий в условиях плохой видимости, а также ради укрепления боевого духа. Желая испытать их способности и моральную стойкость, Энобарб приказал скаутам-космодесантникам устраивать засады и удерживать позиции со снайперскими винтовками на жутком кархарийском холоде целых три дня. По открытым вокс-каналам он без конца засыпал своих подопечных выдержками из «Кодекса Астартес», наставлениями в вере и духоподъемными речами.

За его спиной скаут-сержант Карадок расправлял поверх демаскирующей багряной брони белоснежный плащ и заряжал оружие. Энобарб кивнул, и скаут-сержант растворился в разрушенных холодом арках улья Архафраил.

Пока измученные холодом и вымотанные тренировками скауты удерживали свои позиции в ледяных торосах, Энобарб и скаут-сержанты забавлялись охотой на саблезубых терзателей. Стаи этих хищников вольно бродили по Сухой Слепи, делая ее еще более опасной для вздумавших заглянуть сюда. У терзателей были приплюснутые, похожие на совок пасти, из которой торчали игольно-острые клыки. Передвигаясь, терзатели припадали к поверхности, буквально стелились, становясь плоскими, только острый гребень выступал над шипастым хребтом. Чтобы удерживать равновесие на льду и менять направление, звери помогали себе длинными хвостами, такими же острыми, как и гребень. Костяной наконечник обтягивала эластичная блестящая кожа, на ощупь напоминавшая шкуру земноводных, настолько прочная, что давала терзателям возможность атаковать добычу, скатываясь вниз по склонам. Настигнув жертву, они вонзали в нее кремневые когти — загнутые, словно у кошки. С их помощью они также взбирались по почти отвесным стенам разломов шельфового ледника.

— Все бессмысленно. Губы запечатаны ледяной коркой. Мысли замедлены. Боль. Мука. Кажется, что даже слушать вы уже не в состоянии.

Энобарб плотнее обернулся в плащ, надетый поверх силового доспеха. Броня верховного капеллана была древней и уникальной, приличествующей Адептус Астартес его положения, опыта и мудрости. Помимо геральдических и почетных знаков, украшавших черный, как полночь, адамантиевый панцирь и череполикий шлем, сейчас прикрепленный к поясу, Энобарб щеголял также атрибутами родного мира. На ранец был откинут капюшон из шкуры терзателя, наручи ощетинились его же спинными гребнями, перчатки украшены когтями зверя.

— Но вы должны держаться, никчемные вы души. В этот миг вы понадобитесь Императору. Когда вы почувствуете, что почти ничего не в силах сделать, примарх потребует от вас большего. Когда ваш боевой брат будет под кинжалом или прицелом врага, тогда вы должны будете действовать, — торжественно рычал в вокс верховный капеллан. Переключившись на защищенный канал, Энобарб проговорил: — Сержант Нот, ежели угодно.

Нот будет ждать этого сигнала, находясь многими уровнями ниже в Сухой Слепи, там, где Энобарб и скаут-сержанты держали взаперти свою добычу. По пронзительному визгу выпущенных на волю терзателей, разнесшемуся по разрушенным залам и скованным льдом руинам, капеллан понял, что сигнал получен. «Кодекс Астартес» учит благородству, тактике, планированию военных маневров. Таков путь Жиллимана. Правила боя. Этому учил своих скаутов Энобарб. Только во время военных игрищ в Бледных Девах сам он не собирался играть роль благородного космодесантника. Напротив, он изображал все то, что может обрушить на них Галактика, а враги Астартес не играют по правилам.