– На, держи.

Последовало недолгое молчание. Затем военный заговорил снова:

– Черт, Стив, почему именно мы должны делать эту грязную работу? Только потому что не уцелела команда Шеппарда?

– Не знаю. Думаешь, мне это нравится? Но я знаю одно – приказы не обсуждаются. Особенно – приказы сверху. Все, заканчиваем. Давай еще этого последнего, и сваливаем отсюда.

Вниз полетел еще один труп. Стало светлее – военные ушли.

Шоком Состояние Барни было трудно назвать. Скорее это была обида. "Почему? Почему военные не спасают нас, а просто убивают? Халатность? Вряд ли. У них же какой-то там приказ. Но за что? Что сделал тот старик? Ведь так не бывает. Мы здесь все в беде – почему же они так? А ведь Бэйли был прав. Черт, как же он был прав… Но с другой стороны, все понятно. Док говорил, что после аварии твари начали появляться по всему комплексу. Значит, не после аварии, а из-за аварии. Ведь "Черную Мессу" финансирует правительство, Пентагон. Если все произошедшее привело к тому, что нас здесь жрут эти существа, то, если делу дать официальный ход, пожизненное светит не только кое-кому из персонала, на и верхам. Приказ сверху… Теперь понятно. Кто-то наверху не хочет, чтобы его халатность всплыла. Кто-то хочет спасти свою задницу, спасти, убив всех свидетелей произошедшего, стерев с лица земли всё о катастрофе. Скорее всего, они оставят несколько свидетелей, по одному-двум представителям здешних должностей. Подкупить, запугать человек двадцать – пустяковое дело. Подкупить, чтобы молчали. Запугать, чтобы взяли всю вину на себя. Чтобы дело официально закрыли, а руководство вышло чистеньким…"

Но нет, он не собирается стать жертвой ради спасения чьей-то чиновничьей задницы. Исправить ошибки – это всегда похвально. Замести следы – это тоже можно понять. Но не убийства. Не смерть седых стариков. Не гибель невинных, сотен – ради спасения десятка преступников. Барни ухмыльнулся. Кто-то там наверху не учел, что некоторым не понравится умирать. Некоторым хочется жить. Всем хочется жить. Если сюда прислали убийц в камуфляже – он не будет сдаваться. Он прорвется. И всякий, кто захочет отправить его к праотцам, пусть сам отправится туда же. Ничего личного. Просто в порядке самообороны. В порядке кары для убийц стариков. Опасность в "Черную Мессу" пришла от своих же. Как сотруднику службы безопасности, Калхуну это не нравилось. Он медленно закипал. Он выйдет из базы живым. Не такой он человек, чтобы пойти на корм правительству.

О том, чтобы выжать одежду, Барни уже не думал. Он лез так быстро, как только мог, наверх. Ведь где-то там сейчас убивали его друзей. Он не думал о себе, куда он идет, и что будет дальше. Барни, как истинный фаталист, полагался здесь целиком на судьбу. А ведь он так и не доучился в колледже Мартинсон. Ведь он и не собирался два года назад наниматься сюда, и именно дерзкий случай, судьба направили его. И он знал, что, если надеешься на судьбу, нужно просто приспосабливаться и не упускать свой шанс. Но мысли его то и дело возвращались к близким ему людям. Никого во внешнем мире у него не было. Старики-родители давно умерли, а единственная его сестра укатила в Париж со своим звездно-блестящим молодым мужем. Все его друзья работали здесь же, в "Черной Мессе". Вечно переисполненный заботой о дочке Брайан. Стэнли, ученый среднего возраста, который был очень рад иметь у себя другом такого оптимистичного человека, как Калхун. Да и Барни очень нравился Стэн, как начитанный и веселый приятель. Толстяк Отис, который дружил не только с Барни, но и вообще со всеми, кто подворачивался ему по руку. Барни невольно улыбнулся, когда вспомнил жизнерадостного толстяка (хотя Отис всегда на замечания о его полноте радостно замечал, что он "не толстый, а просто ширококостный"). Бьющие из него фонтаном шутки и нечеловеческий оптимизм импонировали всем охранникам на "Мессе", ученые же избегали его, отзываясь о нем, как о пустобрехе и болване. Невольная улыбка Калхуна при воспоминании тут же сменилась тихой грустью. Барни всем сердцем надеялся, что Отис все-таки уцелеет во всем этом хаосе. Как и Брайан, Стэн. Как и Гордон Фриман.

"Ну вот Гордон, насколько я его знаю, уж точно не даст себя сожрать этим тварям! – тоскливо подумал Калхун, и сам не смог бы точно сказать, кого он имел ввиду под словом "

твари

", – Да… дай-то бог…".

Перевозка Пленных

^{note 19}

Решетка поддалась сразу. Барни, зная, что военные близко, старался двигаться как можно тише. Откинув решетку в сторону, Барни выглянул из люка. Чистое голубое небо. Солнечный свет льется на раскаленные красные скалы и небольшое асфальтовое шоссе, которое начиналось где-то за скалой и кончалось, упираясь в кладку из мешков с песком. За сделанной наскоро кладкой высился кузов легкого армейского грузовика. И ни души.

Калхун нахмурился. Может, его заметили, и теперь – засада? Может быть. Вылезти открыто могло означать смерть. Нужно было сделать хоть что-нибудь. Барни заметил, что все еще держит в руках пустой дробовик. Решение пришло мигом. Через секунду дробовик полетел на дорогу. Трюк вобщем-то дешевый, но сейчас военные явно уверены в собственной всесильности, и любой посторонний шум мог заставить их раскрыться. Но результат превзошел все ожидания. Послышалось жужжание, вроде того, которое издает электродрель. И длинная очередь ударила в летящий дробовик. Барни, нешуточно испугавшись, пригнулся. Прямо в воздухе пули превратили дробовик в исковерканную железяку и отбросили его куда-то на скалы. Огонь прекратился, но механическое жужжание не смолкало. Изредка слышалось короткое пиканье.

"Ничего себе! – подумал Калхун, засунувшись снова под землю, – Что же это за снайперы там сидят – ружьё-то даже упасть на землю не успело…". Но кое-какие подозрения все же начали закрадываться. Эти шум и пиканье – не случайны. Барни уже догадывался, но нужно было проверить. Очень осторожно.

Барни, ступая очень мягко, вылез из люка, стараясь как можно ближе прижиматься к земле. И он по-пластунски пополз к мешкам с песком. Стреляли оттуда. Путь в пять метров казался вечностью. Но пока все было в порядке. Лишь мерное жужжание и короткие сигналы. Догадка Барни начала терять правдоподобность, и пиканье не учащалось. Хотя, наверное, он двигался слишком для этой штуковины близко к земле. Калхун, поглядев в голубую высь, вздохнул и выглянул за груду из мешков с песком. Он успел лишь понять, что оказался прав. Сигнал запищал часто-часто. Мгновенная раскрутка стволов – и последнее, что увидел Калхун перед тем как снова нырнуть вниз, был сноп пламени. Сердце охранника сжалось и заколотилось даже быстрее этих выстрелов. Что-то сильно ударило его по голове – в глазах потемнело. Барни зажмурился и мысленно распрощался с жизнью. Когда он наконец снова открыл глаза, был лишь звон в ушах да мерное жужжание барабана. Ощупав голову, Барни не нашел на ней никаких следов крови, но и шлема тоже. Зато на его макушке покоились три кусочка стодолларовой купюры. Барни оглянулся – шлем валялся сзади него, пробитый парой путь. Калхун сглотнул, представив, что было бы с его головой, не будь на ней каски. И задумался.

^{note 20}

Это была самая обычная автоматическая турель. Изобретение совсем не новое – Калхун еще год назад читал о презентации таких на оружейной выставке в Лос-Анжелесе. Три пары стволов. Триста патронов калибром в десять и два миллиметра. Детектор движения. Все предельно просто. "Просто, да не просто! – тоскливо подумал Барни и достал пистолет, – Обойти ее не получится. Но отвлечь-то ее можно? Наверное…".