До встречи, Финеас Пайк».

– Черт возьми! – выругалась Катра сквозь зубы и, порвав письмо на мелкие кусочки, бросила их в корзину. Еще одно осложнение. Есть ли у нее хоть какой-нибудь выбор? Нет! Если Пайк расскажет Бену Йорку, то ее просто-напросто вышлют из Кюрасао, и мать никогда не простит ей поражения. Более того, она просто откажется помогать, если понадобятся дополнительные деньги. Нет, выхода у нее действительно нет никакого.

Бухта Крещения. Катра встала и начала быстро собираться в дорогу. Надо добраться туда засветло, иначе она просто не найдет дорогу.

Черное бархатное небо украшали сверкающие драгоценные камни звезд. На темном фоне ослепительно белел круг луны, освещавшей темные морские волны, ласково лижущие песчаный берег.

– Ты в самом деле умеешь плавать? – недоверчиво спросил Бен, помогая Мэдди разложить на песке большое квадратное покрывало. Он даже прихватил с собой бутылку мадеры и два серебряных бокала.

– Конечно, умею, – спокойно ответила она. – У нас все женщины умеют плавать и все с удовольствием загорают на пляже в общественных местах.

– В одежде?

– Нет, это вряд ли можно назвать одеждой. У нас там были специальные купальные костюмы. Весьма, кстати, нескромные по нынешним меркам.

– И женщины открыто демонстрировали свое тело?

– Да. Но и нынешние платья тоже достаточно откровенны, следует заметить.

Бен наклонился к ней и поцеловал ее шею.

– Да, декольте на твоей груди действительно откровенно и многообещающе, – прошептал он ей.

Мэдди погладила ладонью его грудь, покрытую густой порослью волос. Его кожа была гладкой, под ней вздымались бугры мускулов. Он уже успел снять рубашку и туфли.

– Ты собираешься купаться в брюках? – спросила она, улыбаясь.

– Нет, дорогая, я сниму с себя все. А ты?

– Я тоже. Знаешь, в двадцатом веке на пляжах есть специальные места, где женщины купаются и загорают полностью обнаженными.

Это развеселило Бена.

– Ты говоришь о своем времени с такими подробностями, что я всегда испытываю искушение поверить тебе.

Мэдди неожиданно вскочила на ноги. Она быстро сбросила с себя платье, туфли и все остальное и побежала к воде, оставляя след на песке. Еще секунда – и она исчезла под водой.

– Постой! Подожди! – Бен тоже вскочил с покрывала, сбросил бриджи и побежал в воду. К его изумлению, Мэдди как ни в чем не бывало плавала вдоль берега.

– Боже мой, Мэдди! Ты не обманула! Ты плаваешь, как рыба!

– Да, я люблю плавать.

– Первый раз в жизни вижу женщину, которая умеет плавать.

Мэдди рассмеялась и повернулась на спину. Бен подплыл к ней и положил руку на ее живот. Ее тело показалось ему горячим, как раскаленный металл, только что опущенный в воду.

– Давай наперегонки к берегу, – неожиданно предложила она.

– Согласен. Плыви!

Мэдди повернулась и быстро поплыла назад, делая короткие сильные гребки. Вскоре она коснулась ногами песчаного дна и выбежала на берег. Но не успела она выскочить из воды, как Бен настиг ее и обхватил обеими руками. Смеясь, они повалились на песок.

– Ты дикое и совершенно очаровательное создание, – сказал он, целуя поочередно ее груди.

Мэдди охотно отвечала на его ласки, поощряя к дальнейшим действиям. Вскоре они оба уже были на вершине желания. Она приняла на себя его разгоряченное тело. Оно казалось еще более горячим по контрасту с плескавшейся под ней прохладной водой.

Их тела сплелись воедино, и они покатились; как клубок, по песчаному берегу, пока наконец Мэдди не оказалась на Бене. Ее движения становились все более страстными и продолжались до тех пор, пока Бен не застонал на весь пляж. Мэдди тоже очутилась на вершине блаженства и бессильно рухнула на него. Нагретая дневным солнцем морская вода ласково омывала их ноги. Бен опрокинул ее на спину и стал осыпать все ее тело поцелуями.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, – непрерывно повторял он.

– И я люблю тебя, Бен, – тихо сказала Мэдди и еще крепче прижалась к нему.

Катра Кросс стояла у входа в бухту. Стояла тишина, и только ее лошадь слегка шуршала листьями, пристроившись к стоявшему неподалеку пальмовому дереву. Ночь казалась темной, несмотря на висевшую над головой луну. Она подняла вверх фонарь и подала условный сигнал.

Через минуту из-за пальм появилась плотная фигура капитана Пайка. Он подошел поближе, и она тут же почувствовала запах его давно не мытого тела.

– Катра Оурт, я полагаю, – начал он без обычных формальностей. – Вы прекрасно выглядите. Это, должно быть, ваша семейная черта.

– Вы пришли сюда, чтобы обсуждать мою внешность или сокровища Кидда?

– Такая же холодная и прямолинейная, как ваша мамаша! Теперь я вижу, что вы унаследовали от нее не только красоту, но и практическую хватку.

– Ни ваша лесть, ни ваши оскорбления не помогут нашему делу, – осадила его Катра.

– Вы согласны на мои условия? – спросил он, решительно переходя к сути дела.

– А у меня есть выбор?

– Нет.

– Решившись на сделку со мной, вы тем самым предали мою мать. Мне нужны гарантии того, что вы не предадите меня подобным же образом.

Пайк задумчиво поскреб заросшую щетиной щеку.

– Гарантией может служить мое решение не сообщать Йорку о вашей миссии.

– Если вы это сделаете, то у меня не будет никакой возможности отыскать его карту. Нет, это слишком слабая гарантия. Мне нужно нечто более ценное – нечто такое, что я могла бы хранить у себя до тех пор, пока вы будете придерживаться своего обещания.

Пайк сплюнул. Эта плутовка Катра по части ума превзошла даже свою мать.

– Ладно, – согласился он. – Приходите сюда завтра ночью, и я принесу вам слиток золота в качестве дополнительной гарантии. Надеюсь, этого будет вполне достаточно.

Катра усмехнулась. Разумеется, этого будет достаточно. Даже если он обманет, у нее будет возможность добраться до Нью-Йорка и устроить свою жизнь.

– Хорошо, я приду сюда, но это будет наша последняя встреча. Нам не следует рисковать, пока я не обнаружу карты Бена Йорка.

– Договорились, – сказал Пайк и в ту же минуту начал обдумывать возможность надуть ее.

Инесс была уже довольно старой лошадью черно-серой масти, которая много лет подряд тащила за собой плуг, а сегодня вечером неожиданно превратилась в скакуна, на котором Уилл должен был совершить свою первую в жизни верховую прогулку.

Больше недели Черный Генри обучал мальчика всем премудростям верховой езды, и тот с необыкновенным энтузиазмом относился к урокам, часто вспоминая, как они скакали на лошадях по ночному Нью-Йорку. Правда, на первом месте у него по-прежнему оставались занятия грамотой, но Мэдди проводила их днем, а вечером он полностью отдавался обучению верховой езде.

– А теперь давай потихоньку вон по той тропинке, – сказал Черный Генри, помогая мальчику забраться в седло. – Старушка Инесс хорошо знает эту дорогу и непременно привезет тебя домой. Через несколько миль она вспомнит, где ее ждет прекрасный корм, и повернет назад.

Уилл отпустил поводья, и лошадь медленно потопала по тропинке, унося на себе седока. Мальчик гордо сидел на лошади, воображая себя великолепным наездником, который мчится на черном жеребце быстрее ветра, чтобы спасти от неминуемой гибели прекрасную девушку.

Через некоторое время лошадь остановилась, но не повернула назад, а пошла в сторону от тропинки по направлению к морю. Уилл не стал останавливать ее, ведь Черный Генри сказал, что она все равно найдет дорогу домой.

Поднявшись на вершину невысокого холма, лошадь остановилась и стала лениво щипать зеленую траву. Уилл соскочил с седла на землю, с любопытством осматривая расстилавшиеся перед ним бухточки и заливы, которыми был так богат этот остров.

Вдруг он прищурил глаза и уставился в море. Похоже, какой-то корабль бросил якорь недалеко от берега. Уилл еще сильнее напряг зрение, но смог разглядеть лишь темный силуэт судна.

Инесс перестала щипать траву и настороженно подняла голову. Где-то неподалеку послышалось ржание другой лошади. Уилл тоже насторожился. Прислушавшись, он услышал тихие голоса, доносившиеся с берега. Затем они смолкли и послышался топот копыт удаляющейся лошади.