– Ты хочешь спросить, почему я не дома с Розой?

Проклятье. Не в обычае Рэнса ходить вокруг да около. Шейн всегда уважал в нем эту черту – его умение высказываться начистоту.

Но черт бы его побрал за эти слова, за то, что он режет по живому.

В то же время Шейн понимал, что это к лучшему. Он бы не смог успокоиться, пока не признал бы правду.

– Да, – он хотел казаться равнодушным. Но это было слишком тяжело.

Рэнс кивнул, и с легкой улыбкой покачал головой.

– Я знаю, что ты имел в виду. Я боялся, что ты именно так и подумаешь. Черт возьми, парень, Розе я триста лет не нужен. Ей нужен ты!

– Это безумие.

Рэнс усмехнулся.

– Ага. Но о вкусах не спорят.

Шейн скрипнул зубами.

– Это не повод для шуток.

Наконец Рэнс принял серьезный вид.

– Нет, вовсе нет. Это чистейшая правда, приятель. Она в своем Ливингстоне все глаза выплакала из-за такого жалкого сопляка, как ты. – Он пристально взглянул на Шейна своими бледно-голубыми глазами. – А ты здесь на луну воешь от тоски по ней.

Шейн уставился на него.

– Чушь собачья. – Но он не мог погасить разгорающуюся в душе искорку надежды. Господи, лишь бы это было правдой!

Рэнс окинул его сочувственным взглядом.

– Верно, – сказал он. – Это чушь. – Он повернулся на каблуках и отправился прочь.

– Стой! Подожди одну долбаную минуточку! – Шейн нагнал его в три прыжка и схватил за руку.

Рэнс остановился. Подождал. Взглянул на Шейна. Но ничего не сказал.

Шейн раскрыл рот. Слов не было. Он покачал головой.

– Она ведь не плакала? – спросил он наконец. Боже, он ведь не хотел доводить ее до слез, но…

Рэнс поджал губы.

– Поэтическое преувеличение. Нет, она не плакала. По крайней мере, не ее глаза. Но ее душа, да, парень, ее душа обливалась слезами.

– Значит, что-то другое ее расстроило, – возразил Шейн. – Я тут не при чем.

– Когда это ты научился лгать самому себе? Это из-за тебя, Шейн. Она сама сказала.

Шейн выпучил глаза от удивления.

– Она тебе сказала? Ты говорил с ней обо мне?

– Почему бы нет? Ты мой друг. А она – твоя девушка.

– Она не моя девушка!

Рэнс застонал.

– Хорошо, пусть так. – Он снова отвернулся, чтобы уйти.

Шейн рывком развернул его к себе.

– Что она сказала?

– Спроси у нее.

– Ее здесь нет. – Он нервно осмотрелся по сторонам. – Или она здесь?

– Нет, ее здесь нет. Она сидит дома и страдает от одиночества благодаря тебе. Это внезапный приступ благородства заставил тебя сбежать от нее?

Шейн не ответил.

– Скажешь, нет? – Рэнс уставился на него в упор. – Решил уступить дорогу лучшему претенденту? – с издевкой добавил он.

Шейн нахмурился.

– Вроде того. – Еще не хватало, чтобы Рэнс над ним насмехался.

Но Рэнс сказал спокойным тоном:

– Что ж, спасибо тебе. Вот только ты ошибся. Я для нее не лучший.

– Звезда футбола? Государственный стипендиат? Наследник ранчо Филлипсов? Парень с Гарвардским дипломом по юриспруденции?

– Все это хорошо. – Рэнс ковырнул землю носком ботинка. – Но не… – Он посмотрел Шейну в глаза. – Я хотел быть, как ты.

– Как я? Да, конечно. Может, ты мечтал, когда вырастешь, носить костюм цыпленка? – ехидно спросил Шейн. – Или угодить в тюрьму за злостное хулиганство? Или настолько съехать с катушек, чтобы похитить не ту женщину перед свадьбой!

– Что?

– Не важно. Быть как я? Да ты совсем рехнулся!

– Нет, – упрямо сказал Рэнс. – Я не рехнулся. Я же говорил тебе, что все это давалось мне легко. Спорт. Учеба. Все… кроме родео и способности настоять на своем в спорах с отцом. Я до этого никогда не рисковал. А ты рискуешь постоянно. Иногда это заводит тебя в беду, – Рэнс слегка улыбнулся, – как в случае с цыпленком. Но у тебя есть характер. И ты не бежишь от ответственности. Ты многому меня научил, Николс. – Его голос стал тише. – Ты был моим героем.

Шейн ошеломленно уставился на него.

– Ерунда. – Так и есть. Это полнейшая бессмыслица. Он? Герой? Для Рэнса? – Дай мне в себя прийти.

– Я и пытаюсь. Я пытаюсь тебя расшевелить. Ты нужен Розе. Она ждет тебя. Но вечно ждать не будет. Какого черта, по-твоему, я здесь делаю? Я позвонил твоему брату, успел надоесть твоей невестке, доктора и вовсе замучил, в общем, всех поднял на уши, чтобы только разыскать тебя. А когда ты в конце концов позвонил домой и сообщил, что выступаешь здесь, я подумал: «Что значит для меня девятьсот миль в пути, если это помешает моему другу испортить себе жизнь?». И вот, – он развел руками, – я здесь.

Шейн сглотнул.

– Ты… не шутишь? – Это был вопрос, но прежде чем Шейн успел задать его, он понял, что знает ответ.

– Сам посуди, – протянул Рэнс. – А остальное, дружище, зависит от тебя.

Это было легко.

Он сел в грузовик. Залил полный бак горючего. Свернул на северо-восток. И гнал, не останавливаясь.

На следующий день он был в Ливингстоне. И припарковался прямо напротив «Розового сада».

А потом он остался сидеть в грузовике. Не мог сдвинуться с места.

Потому что внезапно все перестало казаться таким уж легким.

Вдруг стало ясно, что он не нуждался в благословении Рэнса, чтобы вернуться. Просто в это легче было поверить. Легче, чем понять, что корень проблемы скрывается не во внешних обстоятельствах.

А в нем самом.

Шейн сидел в грузовике и размышлял о том, как свалится, словно снег на голову, и снова войдет в Розину жизнь, ожидая, что она будет рада ему. Надеясь, что она любит его так же сильно, как он ее.

И как нелепо это звучит.

Допустим, он ее любит. Допустим, она тоже считает, что влюблена. И что с того? Что он может предложить такой женщине, как она?

У Розы есть способности, хорошее образование, успешная работа.

У него – ничего из вышеперечисленного.

Единственная его способность – то, что его невестка называет «животным инстинктом». Его образование – суровая школа жизни, его работа скоро станет делом прошлого. И даже в ней он ничего особенного не достиг.

Он надеялся… и трудился ради того, чтобы выиграть золотую пряжку Национальной Федерации Родео. Он пахал до седьмого пота. И этого оказалось недостаточно.

На вчерашнем родео он выиграл двести семьдесят один доллар. И чуть не проломил себе голову. Мышцы, о существовании которых он почти забыл, теперь болели так, как никогда в жизни. Его палец уцелел, но на всем пути домой Шейн не мог держать руль этой рукой.

Теперь в его жизни будет не так уж много соревнований. А может, и вовсе ни одного. Какой смысл рисковать, если нет ни малейшего шанса стать чемпионом?

Шейн знал, что шансов у него не осталось.

Он знал, что у него нет ничего.

Ни планов. Ни возможностей. Ни надежд.

Если не считать надежды на Розину любовь.

Он ее недостоин.

В его жизни было не так уж много успехов. Он даже не сумел украсть проклятого ястреба. Но будет еще хуже – а худшую вещь он и представить себе не может – если он не оправдает ее ожиданий.

– Шейн? – голос Дженни донесся через приоткрытую дверь спальни.

Шейн решил притвориться спящим. Он вернулся в дом Мэйса, пробормотал какую-то вежливую чушь, отказался от ужина и укрылся в комнате для гостей. Он сослался на усталость. Сказал, что ехал без остановок и должен выспаться.

Он не рассказал им о боли, так глубоко укоренившейся в его сердце, что он даже помыслить не мог о том, что она когда-нибудь пройдет.

Если его брат и заметил что-то неладное, у него хватило ума промолчать. Но Дженни – дело другое. Она станет сочувствовать. Сопереживать. Жалеть его. Только этого не хватало.

Поэтому Шейн остался лежать неподвижно и постарался дышать так медленно и глубоко, насколько позволяли его ноющие после родео ребра.

– К телефону. – Дженни открыла дверь чуть сильнее. – Тебя спрашивают. Вроде что-то важное.

Сейчас он ни с кем не хотел разговаривать. Кроме…