К восьми часам я выдохлась окончательно. Сказалось отсутствие сна, к тому же я затратила уйму энергии на то, чтобы вызвать Эсме. Впрочем, от ее советов я устала куда больше.
Я взяла пижаму и удалилась в ванную: единственное место, где можно расслабиться и не опасаться, что мои брови, нижнее белье и ночнушка будут подвергнуты критике.
Но покой длился недолго.
– Какой уютный вид, – заметила Эсме, вплывая внутрь сквозь закрытую дверь. – Мне всегда нравилась эта комната, отсюда открывается чудесная панорама парка. Разумеется, я имею в виду сам номер, а не ванную. Небольшой совет, милочка: женщины с маленькой грудью никогда не должны горбиться. Это зрительно уменьшает бюст, а тебе его нужно подчеркивать.
Я опустилась пониже, так, чтобы мой «зрительно уменьшенный» бюст скрылся под водой. Может, мне вообще с головой нырнуть? Но если я утону в ванне, то мы с Эсме станем соседками, и я буду вынуждена терпеть ее рядом целую вечность. Бр-р-р! При одной этой мысли мороз пошел по коже.
– Эсме, я принимаю ванну! – Вода доходила мне уже до подбородка. Я подняла губку и помахала ею в воздухе. – Видите? Вода. Пузырьки. Ванна. И я.
– Не обращай на меня внимания, дорогая; я найду, где притулиться. Поболтаем? А это твоя косметичка, да? Можно взглянуть? Я посоветую, что пойдет к твоему тону кожи и к твоим… э-э-э… глазам.
Только этого не хватало! Похоже, привидение всерьез намерено стать мне родной матерью.
– Нет, этот карандаш тебе определенно не подходит. Может, он неплохо смотрится с темным глазом, но для белого глаза он чересчур резкий.
– Мой глаз не белый, а серебристый. Или серый, кому как нравится. Врач сказал, что левый глаз у меня – серый, просто очень светлый, а правый – обыкновенный карий.
Эсме перестала рыться в моей косметичке и подняла голову.
– Элли, милочка, слово «обыкновенный» неприменимо к твоим глазам.
– Согласна, левый глаз действительно довольно жуткий, но правый…
– Правый тоже смотрится не по-человечески.
Я опустила подбородок в воду и состроила рожу мыльной пене так, чтобы не заметила Эсме. Всю жизнь выслушиваю подобные комментарии. Пора бы уже привыкнуть, но все равно неприятно.
– О нет! Я тебя обидела. Как нехорошо с моей стороны. Пожалуйста, прими мои извинения, Элли.
Я высунула из воды подбородок и сказала:
– Эсме, вы стоите у меня на ногах. Вам-то все равно, конечно, а вот у меня уже пальцы онемели.
– С места не сдвинусь, пока ты не скажешь, что простила меня за грубость.
– Я вас прощаю. Я слышала еще и не такое, уж поверьте.
Эсме вышла из ванны, просочившись через ее край, и погладила меня по голове, отчего у меня на минуту затуманилось зрение.
– Не слушай, что говорят тебе недобрые люди. Они просто завидуют. Или невежды. Я тоже, к стыду своему, в чем-то невежда. Именно поэтому у меня вырвались эти жестокие слова. Скажи, отчего у тебя такие глаза? Тогда я лучше тебя пойму.
Нужно признать, она действительно раскаивалась в сказанном. Я не могла на нее обижаться и объяснила, что у меня гетерохрония радужной оболочки. Но Эсме продолжала расспрашивать, пока я не выплеснула наружу все свои застарелые обиды, вплоть до того, как трудно было в детстве так разительно отличаться от окружающих.
– Но это делает тебя единственной в своем роде, милочка! Индивидуальность нужно подчеркивать, а не скрывать!
– Вам легко говорить! Люди при виде ваших глаз не вздрагивают!
Она улыбнулась и подмигнула.
– Еще как вздрагивают. – И скорчила забавную физиономию.
Я рассмеялась, взяла полотенце и вылезла из ванны.
– Да уж, я наслышана о привидении из сто четырнадцатого номера. По слухам, вы часто являетесь парам во время ссор и любите перевешивать полотенца.
Она состроила печальную мину.
– Что поделать! Нынешние девушки понятия не имеют, как правильно сворачивать полотенца.
Наконец мне удалось втолковать Эсме, что мне просто необходимо выспаться. Она растворилась в воздухе и превратилась в ничто – наверно, привидения так спят. Перед тем как Эсме исчезла, я попросила ее не беспокоить горничную, которая прибирается в комнате. Эсме немного поворчала, но потом все же обещала не проявляться, пока ее не попросят.
Через шесть часов я отправилась на встречу с отшельницей. В АСИФ отказались назвать имя и дать номер телефона (спасибо хоть, сказали, что это – женщина), однако обещали передать ей мои данные. Через десять минут мне позвонила отшельница и назначила встречу в Британской библиотеке.
– Я всегда думала, чти отшельники живут в уединении и сторонятся людей, а не шастают по известным научным центрам, – сказала я пустой комнате. Комната промолчала.
Британская библиотека размещается в огромном здании на Сент-Панкрас-стрит: четырнадцатиэтажное строение, забитое книгами, рукописями, периодическими изданиями и другой литературой. Поскольку у меня не было читательского билета и путь в читальные залы был мне закрыт, мы с отшельницей условились встретиться в галерее Джона Ритблата (в которой, помимо всего прочего, хранится Великая хартия вольностей).
Я бродила по галерее, разглядывая церковные служебники и записную книжку Леонардо да Винчи, и уже собиралась посмотреть, в каких условиях трудились писцы, когда ко мне подошла женщина в твидовой юбке и пиджаке.
– Эллегра Телфорд? Я Филиппа. Я разговаривала с вами утром.
– Ой, здрасьте! Вы, должно быть… – Я запнулась. Язык не поворачивался назвать женщину в твидовом костюме, со светлыми волосами, уложенными в красивую прическу, отшельницей.
– Отшельница? Да, – кивнула она и махнула рукой в сторону выхода. – Может, заскочим в ресторан и обсудим вашу проблему за чашечкой чая?
Мы направились к освещенному ресторану, заказали себе два чая и уселись за столик в углу.
– Филиппа, простите меня ради бога, но я раньше никогда не встречала настоящего отшельника. Что… э-э-э… чем вообще занимаются отшельники? Наверно, вы чувствуете себя неловко среди толпы? Если хотите, пойдемте в какое-нибудь место потише, я не возражаю.
Она окинула взглядом ресторан.
– Да нет, мне и здесь неплохо. Я часто сижу в библиотеке. А, кажется, поняла! Вы недоумеваете, почему я не прячусь в сырой и темной пещере, раз я отшельница?
Я кивнула.
– В моем конкретном случае статус отшельницы применим чисто на метафизическом уровне. Я очень много времени провожу в духовном уединении, занимаюсь исследованиями. Но иногда я беру себе учеников, а еще реже – оказываю услуги «чайникам», вроде вас, которые хотят усовершенствовать свои познания.
Я закусила губу.
– Понятно. Значит, вы – духовная отшельница?
Она поморщилась и отхлебнула чаю.
– Можно и так назвать, раз ничего лучше пока не придумали. Так в чем же заключается ваша проблема? Не можете освободить дух?
Я объяснила ей ситуацию с котом.
– Я перепробовала все варианты, но ни один не сработал. Может, английские привидения какие-то особенные, поэтому у меня и не получилось освободить кота?
– Гм-м. – Отшельница подлила себе чаю. – А вы начертали защитные символы перед тем, как произносить заклинание?
Я кивнула:
– А как же! Левой рукой под правым глазом.
– Именно. А женьшень? Его точно мололи в каменной ступке каменным пестиком? Его не должны касаться металлические предметы.
– Сама лично молола!
– А вы, часом, не вызывали недавно демонов? Даже самые младшие демоны могут непоправимо испортить женьшень. По опыту знаю.
– Этого я не знала, но с демонами я вообще никогда не работала. Меня не интересует черная магия, мне больше нравится вызывать обыкновенных духов.
– Гм-м. Очень странно. Если бы это был призрак человека, то я сказала бы, что у него остались на земле незавершенные дела, но кот… Навряд ли кот может сознательно препятствовать освобождению. А что вам известно о хозяйке кота, которая погибла во время пожара? Может, кот сильно привязан к ней, потому и отказывается уходить.
