Вот почему в Степи тюрки отсыпали курганы, строили храмы, а место последнего упокоения для героев искали на самой высокой горе. Люди издревле следовали традициям, к сожалению ныне во многом забытым.

Хакасы, алтайцы, тувинцы, буряты, не познавшие степных просторов, навсегда остались хранителями тайн и древностей тюркского мира. Конечно, их историческая память ослабела, многое забылось, но каждый день они ступают по земле, хранящей тепло шагов предков, видят те же горы и небо божественной красоты. Об этом напоминают древние строки:

Конечно, не каждая гора на Алтае попадала в поле зрения. Мы никогда не узнаем, почему гора становилась священной, не всем дано это узнать. Но каждый тюрк обязан знать вершины, которым поклонялись предки: Кайласа, Хан-Тенгри, Уч-Сумер, Борус…

Да, наша родина – Степь, но колыбель – Алтай.

Две с половиной тысячи лет назад здесь, на Алтае, тюрки увидели Вечное Синее Небо, которое назвали Тенгри… И нам надо хоть раз в жизни побывать на Алтае, выпить его родниковой воды и посмотреть на здешнее небо, самое чистое в мире. Чтобы самим измениться.

На Алтае, на берегу речки Улалинка, в 60-е годы академик А. П. Окладников нашел древнейшую на территории России стоянку человека. Ей двести тысяч лет! Вот когда начала складываться та культура, которая дала начало многим народам – финно-уграм, корейцам, тюркам и другим.

Правда, улалинскую стоянку «оспаривают» иные археологи, они утверждают, что нашли более ранние следы «пратюрков». Пусть так. Но заслуга Окладникова и его коллег не в самой находке: он первым проследил становление тюркской культуры, начиная с глубокой древности. Вот чем ценно его исследование: ученый слил воедино миг и вечность!

Трудно делал Окладников свое открытие. Цензоры, как акулы, стерегли каждую протоку в науке! Даже заикнуться о тюркской культуре не позволяли. Но разрешались иносказания. Так появились «алтайская», «сибирская» культуры. Подобные иносказания очень распространены: придуманы «михайловская», «дьяковская» и прочие культуры, хотя все прекрасно понимают: не бывает культуры без народа.

Испытание на прочность прошел и другой блестящий археолог, профессор С. И. Руденко. Он, на мой взгляд, не сказал и половины того, что знал и что нашел. Тоже не позволили. Но благодаря таланту этого ученого сегодня нетрудно восстановить иные страницы не сказанного им об Алтае.

Уверен, Руденко и Окладникова когда-нибудь назовут классиками археологии[5]. По их трудам будут учить студентов этике ученого. Здесь и наука, и гражданская позиция, и смелость, которой так не хватало потомственным тюркам.

Честных исследователей в России было немало, но их всегда опекали академические «генералы», далекие от настоящей науки. А те работали, избавляясь от их назойливых глаз. Однако во сто крат тяжелее было ученым-тюркам: за ними приглядывали специально приставленные «интернационалисты», всегда готовые обвинить в пантюркизме. А это – тюрьма, ссылка и в лучшем случае – отстранение от работы… Но что такое «пантюркизм», не скажет никто. И – чем плохой «пантюркизм» отличается от хорошего «панславизма»? Тоже не объяснить. Одинаково бессмысленно!.. Сколько интереснейших работ осталось тогда за бортом науки из-за глупой политики!

Например, не написаны труды казахского академика А. X. Маргулана. Они восхищали бы. Ученый открыл десятки древнейших тюркских городов! С каналами, храмами, площадями… Он вынужден был оставить тему, потому что Москва и Алма-Ата желали видеть в Великой Степи не тюркские города, не достижения степного народа, а «диких кочевников» и орды «поганых татар».

Алтай и Великая Степь исследованы крайне слабо. Ученые брали то, что лежало на поверхности: случайные находки. Правда, и найденные крохи убедительны.

Щедрый Алтай неторопливо открывал людям свои сокровища. Простенькие на вид медные вещицы указали на время появления здесь металлургии. Бронзовый век не сделал алтайцев великими – у них было то же, что и у других. Но эпоха бронзы интересна иным: тогда случилось первое переселение народов – с Алтая ушли племена, которые потом заселили север Европы. У них общие с тюрками корни.

История той поры хорошо читается в раскопках Синташта и Аркаима, древнейших городов Предуралья, – там десятки следов металлургии: от плавильных печей до медных вещиц. Возможно, с Предуралья началась тюркская цивилизация.

Но вероятнее иное. Урал был лишь ее стартовой площадкой. Главное же дал Алтай. Две с половиной тысячи лет назад Бог Тенгри открыл здесь тюркскому народу «век железа». Фантастическое событие! Кто первый металлург, неизвестно. Возможно, его звали Темир. Он заслуживает памятника. Он и его великое изобретение – первый в мире металлургический горн!

Неплохо бы создать там музей. Подобного музея не может быть ни в одной стране мира. Только на Алтае, потому что Алтай был первым. Хотя железо, конечно, люди знали и раньше: но железную руду не плавили, а выжигали, эту технологию придумали хетты за две тысячи лет до новой эры. Тюрки же изобрели плавку! Природная наблюдательность помогла им. С тех пор профессия металлурга стала самой уважаемой. Владеющие ее тайнами пользовались особым почетом. Темирхановы, Темирбулатовы, Темировы – на эти тухумы (роды) смотрели, как на волшебников.

Металлургические секреты переходили от отца к сыну и оставались главной тайной кипчаков. Существовало поверье: человек, посвященный в металлурги, отмечен божественной мудростью, на него обратил свой взор великий Тенгри-хан. Ему запрещалось жениться на девушке другого («неметаллургического») тухума, чтобы он случайно не проговорился во сне… Долго тайна оставалась тайной.

Обилие металла привело тюрков к научно-технической революции в хозяйстве: открытие металлургического горна по своим масштабам и последствиям сравнимо только с изобретением колеса… На «железном» фундаменте начало подниматься могучее государство.

Кипчаки легко покорили соседние народы. И тем они доказали миру, что история их побед – это история победы железа над бронзой. Вот где таились истоки Великого переселения народов!

Шашка, пика, кинжал появились у предков, когда они оседлали коня. Никто в мире не сделал это столь изящно и просто – они придумали железные удила. Потом – кольчуги, остроконечные шлемы…

Непросто было ладить первую узду, первое седло со стременами, упряжь… Однако справились. Появился новый образ жизни – конный, который был одинаково хорош и в городах, и в степных станицах. Конь превратился в «часть» тюрка, стал его продолжением. Не случайно самое сокровенное желание кипчака было оседлать коня. Все остальное потом. Сначала – конь, то есть дело, зовущее к подвигу.

Конь раздвигал пространство, уводил вдаль, за горизонт. А еще с него началось качественно иное земледелие! Землю на Алтае с тех пор обрабатывали чугунными сошниками, а обильный урожай собирали железными серпами.

Научно-техническая революция, ее находки заметно увеличили запасы пищи, что в свою очередь привело к настоящему демографическому взрыву. Железо дало народу силу. В мощной экономике был секрет степной культуры. Это как раз и игнорируют иные историки, не желающие видеть в Степи никого, кроме «кочевников».