Конь стал плотью и кровью кипчака и ответил народу верностью – вывел тюрка в степь, открыл ее чарующие просторы. Собственно, вся жизнь степняка, с «гуннских» времен, проходила на коне или рядом с ним. Таков был образ жизни! Ни один народ мира не имел ничего подобного.
Для своего «конного» образа жизни – с конем и на коне – алтайцы придумали одежду. Седло со стременами, каблук к сапогу и многое другое появилось на свет потому, что какой-то непоседливый тюрк понял, что, оседлав коня, он лучше увидит мир. Поэтому «оседлать коня» было первым священным желанием кипчака.
…Кладбище городка Улан-Бор удивило археологов и обрядом захоронения. Такой обряд прежде не встречался.
Издревле покойников в Сибири хоронили вместе с различными предметами. Даже самого бедного человека полагалось отпускать в мир иной, положив в его могилу хотя бы две стрелы. На кладбище Улан-Бора не встретилось ничего. Ни в одной могиле. Ни бусинки, ни дешевых украшений. Только кости.
Предметы, из гардероба древнего тюрка (шерсть и шелк). Штаны и шаровары, равно как и сапоги, – незаменимая одежда всадников
Совершенно очевидно, у людей, заселявших Улан-Бор, было ранее неизвестное науке религиозное воззрение, лишенное культа предмета. Значит, там жили не язычники! Ученые пытались связать его и с зороастризмом, и с буддизмом, с христианством, с манихейством. Тщетно. Связи не наблюдалось. Хотя и было что-то общее. Погребенные лежали в выделанных из цельных стволов лиственницы гробах-колодах, лежали на спине, головою на восток. Налицо была какая-то религия, в чем убеждали и другие находки.
Священная рыба на конской упряжи (листовое золото). Изображения священных рыб часто встречаются среди курганных находок. Они передают богатство духовного мира тюрков
Так, например, ученые не раз встречали каменные плиты с изображениями священнослужителей (клириков) в длинных одеждах, с пышной шевелюрой, жезлами или кадуцеями[33] в руках, иногда с рипидами[34]. Там же на древних наскальных картинах вместе с фигурами клириков в ритуальных одеждах (мантиях) есть изображение алтаря со стоящим на нем потиром[35].
Обрядовые картины обнаружили не только на Енисее: неведомая религия, как выяснилось позже, распространялась едва ли не во всей Южной Сибири, где жили тюрки. Неправдоподобно выглядели они. Самой древней находкой оказалась каменная рыба, имевшая ритуальное назначение. На ее брюхе были три равносторонних креста.
Это – солнечные небесные кресты! Они изображены на рыбе, которая, по древнейшей традиции Востока, имела знак небесного божества… Чрезвычайно важная находка! Но она, отвечая на одни вопросы, ставила десятки других… Например, почему у папы римского, у этого якобы наместника Бога на земле, на пальце древний перстень с изображением такой рыбы? Тот перстень передается в Ватикане из поколения в поколение. Он символ первоначалия в христианстве. Тогда как этот символ появился у дикого алтайского народа? Причем появился намного раньше, чем у римлян и греков? И почему на Алтае?
В поздних ритуальных находках «небесную» рыбу дополнил елень – солнечный олень. Окладников предположил, что у тюрков три тысячи лет назад сложился свой образ мира, в котором рыба считалась жителем вод, змей – преисподней, они олицетворяли «нижний и средний мир», елень представлял «верхний» мир – небесную стихию.
Потом символом духовной культуры Алтая стал крест. Равносторонний. Вернее, не крест, крестом его называть нельзя. В священном центре сходились под прямыми углами четыре линии. Верхний перпендикуляр – линия еленя, две боковые линии – рыбы и самого человека, а нижняя – линия змеи. Получался знак, олицетворяющий гармонию мира: он назывался аджи.
Равносторонние «кресты» из золота или железа в захоронениях кипчаков археологи находили не раз, размером они были с известный орден Святого Георгия или немецкий Железный крест. Задолго до Аттилы родилась эта традиция… Но как и когда появились в Южной Сибири все эти обрядовые религиозные картины? С клириками в длинных одеждах? С потиром? С «крестом»?
Прообраз немецкого Железного креста, найденный на Алтае (V–IV века до н. э.). А не отсюда ли германское предание об ариях и их железном кресте?
Этот период Окладников датировал странно. В интервале: конец прошлой – начало новой эры, самое позднее – IX век. Действительно, очень странная оценка! Но такая приблизительность не случайна: в стране, где атеизм стал официальной идеологией, рассуждения на религиозную тему не поощрялись…
Фигуры тюркских священнослужителей. Они не раз ставили в тупик исследователей: от них отворачивались, но они по-прежнему смотрят со скал Древнего Алтая
Предметы религиозного культа – те же потиры, рипиды или кадуцеи – ясно свидетельствовали о христианских обрядах в их православной разновидности. Наличие «креста» на изображениях развеивало последние сомнения. Вроде бы всё ясно… Но о каком «христианстве» до новой эры (!) могла идти речь? Раскапывали «дикую» азиатскую культуру… Вот археологи и «выкручивались». Правила игры, принятые в советской науке, были соблюдены, финансирование работ продолжалось, а публикации гарантировались.
Окладников применял еще один ходовой прием советской науки: если открытие не вписывалось в идеологическую схему о диких тюрках-кочевниках, то придумывали другой народ. В Улан-Боре таким народом оказались согдийцы, якобы пришедшие из Таджикистана.
Почему именно из Таджикистана? Там были найдены светильники, похожие на обнаруженные в Улан-Боре. Этого оказалось достаточно, чтобы заявить о «согдийцах».
Академик А. П. Окладников был не только хорошим археологом, но и «политически грамотным» ученым, особенно когда написал: «Глубинная Азия была родиной тюркоязычных кочевых племен, которые издавна стремились и на запад, вплоть до Днепра и Дуная». Вот так – чудовищным для нормальной науки, но изворотливым советским языком – обрисовал он границы Дешт-и-Кипчака, которые полностью согласуются с описаниями Иордана и других историков, с данными археологии.
В «глубинной Азии» начинались истоки тюркского мира, их открыли и изучили советские археологи, возможно, сами того не желая. Их находки подтверждали становление уникальной культуры, хозяина которой никто не называл. В Советском Союзе открытую культуру именовали «сибирской» и приписывали «исчезнувшему» народу. Пусть. Главное – факты.
Например, в одной из пещер археологам открылось изваяние, увидев которое ученые заподозрили подделку – уж очень современно правильным выглядело оно. Лицо казалось женским, при свечах это впечатление усиливалось, но стоило отойти к краю пещеры, как овал лица преображался. Из камня проступал образ воина. Мужественное лицо сильного мужчины. Работа очень тонкая. Художник вырезал ее из природного сталагмита, навечно оставив свое произведение в этой священной пещере.
Что больше всего удивляло? Локон, прядь волос, свисающая с бритой головы, – «оселедец». Очерченный овал лица, подрубленный подбородок с ямочкой и локон на левой стороне головы. Вот он, оказывается, какой, хохол. Самый древний ему скульптурный памятник: «небесный человек», которому поклонялись воины. Здесь звучали слова присяги на верность службы тюркскому народу.
