Почему бы не отсидеться у него? Район быстро приходит в упадок. Если осмотреться, заметно, что многие дома, уже не стоят на своих местах. Вот, например, та маленькая кленовая роща — раньше там стоял дом, Штык даже помнил, какая у него крыша была. Примечательная, с громадной дырой на одном скате. Сейчас только деревья и видно. А вон барак, в котором они пили палёнку за встречу. На месте ещё, стоит, только в окнах нет стёкол, одна стена обвалилась, а остальные обгоревшие глубокого чёрного цвета. Вряд ли тут можно встретить патрули, что пешие, что на машинах. Да и опера сюда не пойдут, без крайней нужды. Не зря местность Отвалом прозвали — окраина. Через две улицы поле, а за ним овраги и отработанные угольные карьеры. Там при желании можно спрятаться даже зимой. Но отсиживаться в брошенном доме на холоде и дожде, Штыку не хотелось. Нужно отыскать Артёма. Дом, вроде бы небольшой, четыре комнаты…, нафиг комнаты — нужно вспомнить, как тот дом выглядел снаружи. Штык остановился у ближайшего дерева, прислонился к нему спиной. Пошарил в карманах куртки. Сигареты есть, хорошо. Закурив, прикрыл глаза пытаясь вспомнить, как выглядел дом. Сразу не получилось — он вновь отметил, что совершенно не ощущает неприятных вестников начинающейся ломки. А ведь давно уже без дозы. И главное, кольнуться хочется, сильно прям, а организм чувствует себя прекрасно. Ничего не болит, кости не ломит, голова работает трезво и ясно, тело полно энергии и сил. Желание окунуться в наркотический рай, чисто психологическое. Тело теперь совершенно не зависит от наркотиков. Чудесный подарок судьбы! Если бы ещё дозу где достать…, ладно, это всё потом. Пока есть важные дела, нерешённые и откладывать их на потом нельзя. Пока его не признают мёртвым лучше не мелькать в обозримом пространстве. Месяц, а может и больше. Артёма надо найти по любому.
Штык сосредоточился, выпустил струйку дыма и открыл глаза — он вспомнил дом.
Дело за малым — вспомнить в какой стороне он находится.
Вампир посмотрел направо. Деревья, дома, дорога как после бомбёжки. Налево посмотрел. Домов меньше, в остальном тоже самое. Туда? А почему бы и нет? В конце концов, район не большой…, домов двести. Н-да. Ладно, срочных дел всё равно нет, да и откуда им взяться? Он одет, покушал сытно, тапки вот раздобыл не плохие и немного денег. Из всех возможных дел сейчас есть только одно — найти укрытие и сидеть там, нос наружу не показывая с месяцок другой.
Ага, ну, вперёд.
И пошёл прямо по дороге. Прохожих нет, машин не видно. Впрочем, машины сюда и не поедут. Если водитель не задался целью сорвать мосты, то не поедет.
Штык шёл минут двадцать. Улица всё не кончалась. Но впереди, почти на горизонте, стал проглядываться чистенький ровный асфальт. Так, трасса на Новосиб. О! Так он правильно идёт! Перед глазами яркой вспышкой возникла картинка дней минувших.
— Лёхаааа! — Заорал прямо в ухо, полный парень в тонкой ветровке.
— Чё? — Ответил Штык, резким движением мускулистого плеча, стряхивая с себя руки Артёма.
— Уважаю тебя, чё бля…, - проворчал Артём, расстроенный сим жестом нового знакомого.
— А, да ты не парься Тёма, я тебе тоже уважаю, ты пацан реальный. — И обнял его крепко, по спине похлопал. Рядом с визгом шин пронеслась машина. Свет фар ослепил обоих.
— Пидорас! — Разом заорали они вдогонку автомобилю неизвестной марки.
— Э, чё за кипишь? Залупается кто не? — На ходу застёгивая ширинку шорт, закричал третий участник, сей маленькой, но абсолютно пьяной компании. — Ща ему ебало раскурочим!
— Да не Шкет, остынь. — Отмахнулся Артём, родной брат сего парня, в прохладную летнюю ночь болтавшегося в шортах и майке. — Мы так, конь один мимо проехал. С дальним падла ездит.
— А, — кивнул Шкет, уже подбежавший к ним и теперь полностью сосредоточившийся на сражении с ширинкой. — Ну норм тогда, чё, пошли до хаты, бухнём ещё?
— А пошли…, пидорас!!! — Заорали дружно уже всё трое в след новой машине пронёсшейся мимо. Тоже с дальним ехала…
Штык тряхнул головой. Артём с братом жили возле трассы. Через три дома от дорожного полотна. Одни жили — а почему, он забыл. Он у них два дня фактически жил или, как говорят уважающие себя пацаны, зависал. Трезвым был только по полчаса каждое утро. Хорошо тогда посидели. А потом и не виделись даже ни разу, за все пять лет. Эх, вот вроде в одном городе живут, а как в разных странах.
Впрочем, через год примерно, после того знакомства, он перестал интересоваться людьми, если они не могли помочь с новой дозой. Игла полностью подчинила жизнь Штыка, своей беспощадной, злой воле…, хотя с чего злой? Штык даже отрицательно помотал головой — какая жуткая неблагодарность с его стороны! Ужас просто! А как же тот сиреневый туман светло-зелёной пустоты, что дарила игла взамен? Часы и дни, проведённые в Нирване? Неужели всё забыл? Неблагодарный свин! Гы. Ничего не забыл. Просто теперь это не необходимость, он вновь полностью владеет своей судьбой, он больше никак не зависит от наркотиков! Он — хозяин своей судьбы!
Кстати, Артём знает, где в Отвале геру продают. По любому должен знать, местный ведь. Ширнуться хочется, прям вены чешутся…, или давно не мылся просто? Штык задрал рукав. Глянул, кожа чистая. Понюхал — не воняет. Не, мыться ещё рано. Просто порошочка хочется.
Хорошо всё-таки в Ленске. Особенно когда выбираешься на такие вот улицы, утопающие в зелёных кронах разных деревьев. А сейчас, когда наступила осень и всё это зелёное великолепие, превратилось в жёлто-красное лоскутное одеяло — да просто нет и быть не может картины краше! Такая красотища…, твою мать.
— Вот что за люди бля. — Проворчал Штык, вытирая подошву ботинка о травку, здесь растущую не только на обочине, но немножко и на асфальте. Ну а как не вытирать-то? Наступил, надо вытереть, а то всю дорогу благоухать будет. С другой стороны, местные собаки не тронут — кто захочет есть то, что пахнет некоторыми особенными выделениями, да ещё и человеческими? Только собака-извращенец. А тут и простых собак, в общем-то, не осталось. Хм, действительно. Обычно когда идёшь по улице застроенной частными домами, каждый твой шаг сопровождают истеричные тявкающие трели дворовых псов. Некоторые, особо смелые, даже выбегают на улицу и сопровождают тебя рыком и гавком, пока не свернёшь на другую улицу. А тут, сколько идёт и мёртвая тишина. Конечно, домов тут немного осталось, но почему собак нет? Первая мысль, которая пришла, как раз когда он очистил ногу и пошёл дальше — местные съели. Ну а что? Он с армии когда пришёл, тоже соседскую собаку ночью выманил, по башке кувалдой треснул, с ошейника снял, да домой унёс. Трезор оказался удивительно вкусным, особенно с картошкой и луком…, аж слюнки потекли. Кто раз собаку пробовал — кролятину за мясо не считает вовсе. Ну, он ещё на малолетке пробовал. А в армии просто выбора не было. Деды духам мясо есть запрещали. А кто не слушался, домой комиссовался, по инвалидности. Черпакам только позволялось мясо есть и только в столовой. Остальные должны были сдавать его дедам. Штык вздрогнул от «светлых» воспоминаний. Н-да. Жуткое времечко было. Деды попались его призыву, прям звери. Он ведь тогда даже травки курнуть не мог. А о незабвенном счастье героиновой Нирваны, понятия вовсе не имел. Варвар был фактически, тёмный и глупый. В общем, собак, скорее всего, срубали местные. На Кулаке вон Борян, два срока мотавший, как вернулся, первым делом соседского Бобика срубал с капустой. Даже соседа позвал на обед, накормил знатно…, а потом в реанимацию уехал. Борян как-то умудрился не аккуратно срезать ошейник с Бобика, когда разделывал, уронил в чан с капустой медный медальончик, на том ошейнике висевший. Сосед зуб поломал об этот медальончик. Выплюнул, посмотрел на него и узнал естественно. Ну и Боряну рассказал, как расстроен увиденным и как ему плохо от мысли, что он только что съел своего Бобика…, Боряну тоже стало больно — ну не на интерьер же он посмотреть поехал в реанимацию-то? Лечиться поехал. Но режим не соблюдал, а может, лечился плохо, не ясно, помер в общем Борян. Мужик, хозяин пса, в бега сразу подался, и больше о его судьбе Штыку известно не было. За то он помнил как выглядит жена того парня — ночевал у него в доме, после всей этой истории. Жену на фотографии видел. Интересная такая фотка, жена на картинке, рамка резная, а на рамке полоска чёрной бумаги поперёк угла. Не понятная, в общем, фотка. Домой она не возвращалась, никто ему не мешал, и он там жил с месяц. Не один конечно. Со знакомыми, варились там, выпивали, ну, как бы хата раз никому не нужна, не бросать же без дела, правильно? Вот, а у Боряна там сын жил, так что к Боряну не зайти, а тут свободно, вот и жили и отдыхали. Потом менты появились. Тоже странные какие-то. Не обычные с погонами, не, у них тоже погоны были, но просто не такие. Как они тогда заорали?
