Третий парень, едва оклемался, ушёл в туже комнату. А девчонки остались, за стол сели, стали выпивать, смеяться, с ним разговаривать. Он разговор особо не поддерживал — настроение стремительно портилось. Водка конечно, вещь, но до героина ей как этим трём идиоткам ползком до Китая. Хоть кокса бы раздобыть…, деньги все у оперов остались…

— А ты чего такой грустный? — Поинтересовалась одна из девиц, пересаживаясь на стул поближе. Штык пожал плечами и ещё выпил. На этот раз вкуса водки не ощутил. Словно вода. Да уж, есть такой минус пристрастия к наркотикам — перестаёшь чувствовать вкус таких полезных вещей как спирт, водочка, про лёгкие варианты, можно даже не вспоминать. Вино и пиво, словно фруктовый сок или подслащённая водичка. И не вставляет путём. Только злит и бесит.

— Ломает меня. — Проворчал Штык. На девчонку глянул. Глаза зелёные, кожа серая какая-то. Кости видно. Ну, там где скулы. Блин, мерзость какая…, а ведь и сам пару дней назад таким же скелетом был. Жесть…, кстати, а ведь ломки нет. Наоборот, тело чувствует себя прекрасно. Если он ослабит контроль и даст нужную команду, он вообще станет свеж и силён, как будто и не пил вовсе. Просто знает, что так и будет и никаких особых усилий это не потребует, просто мысленная команда…

Как это уныло…, спортивный интерес теряется совершенно.

— У Чики где-то припрятано. — Девушка нахмурилась, глянула на тело у стены. — Она в отрубе…, не добудешься сейчас…

— Я знаю, где она прячет. — Вмешалась вторая.

— Ага, знаешь, а если Дровина выяснять станет кто товар спиздил?

Девчонки мгновенно потухли. Все три передёрнули плечиками и побледнели.

— А кто это Дровина ваш? — Лениво поинтересовался Штык. Налил ещё.

— Участковый. Он контролирует, что бы Чику ни кто не обнёс. — Серая девушка кивком указала на Чику. — Ну ты сам видишь. Её кто угодно обнесёт. Вот на контроль и посылают Дровину.

— Понятно. — Штык поднялся со стула. — Прогуляюсь.

Понимая весь идиотизм своего поступка, Штык вышел и спустился по лестнице, что бы прогуляться. Утро ещё не кончилось, но зато началась его вторая часть, самая шумная в любом буднем дне — десятки людей спешили на работу. Никто ни на кого не смотрел, через одного зевают, глаза трут. Кстати, у многих глаза красные, это очень хорошо — его красные зрачки не так заметны.

Штык бродил по улицам около часа. Старательно избегая открытых, многолюдных мест. Большей частью бродил во дворах, да зелёных зонах. Там милицейские пешие патрули почти никогда не появлялись — да и на оживлённых улицах они явление редкое. Просто на отшибах их можно было не опасаться вовсе. Детишки, мамаши за ними присматривающие, алконавты с утра загрузившиеся до положения риз — вот такой контингент в то утро обитал во дворах Центра города. Вот и хорошо. Никто не испортит настроения, воинственным бряцанием наручников, глупыми претензиями и требованиями пройти с ними во всякие подозрительные места, где много людей, не расстающихся с резиновыми дубинками…, Штык никогда не понимал этого их глубокого пристрастия к резине. А если вспомнить, как любят милиционеры лёгкие кожаные куртки с пришитыми к ним погонами — ну что тут скажешь? Фетишизм извращение, не попавшее в уголовный кодекс, а значит, наказуемо быть не может и обществом порицаться никак не должно.

Захотелось пивка выпить. Вот как быть в такой ситуации? Если вдруг захотелось. Бороться беспощадно! А что бы бороться со столь непримиримым врагом — его нужно видеть перед собой! И давить собственными зубами, глоткой, уничтожая самую его суть, саму его плоть. Как говорил один древний шаман «пока не съешь врага, он не побеждён». Но сейчас время трудное пошло, смутное оно настало, время значит. Некоторых врагов приходится пить. Естественно абсолютно беспощадно.

Штык зашёл в ближайший магазин. Нормальный такой, с живым продавцом за прилавком. Обычный. Это только в Попугае и Кристалле — есть такие в Центре, новые торговые магазины, с тележками, длинными прилавками, там ты сам всё берёшь, к продавцу несёшь. По новой технологии магазины, мега инновация «у меня ноги болят, сам тащи» называется.

У кассы маленькая очередь из трёх человек. Продавец занят и не особенно смотрит по сторонам. Впрочем, в таких магазинах особо смотреть и не куда, торговый зал меньше зала в трёхкомнатной квартире. Так, где тут что…, ага, вон холодильник стоит, весь полный игристый счастьем, для начинающего алкоголика в самый раз. Школьники его очень любят. Палёнка просто опять подорожала вот они теперь пиво любить и стали.

Так, подходим, смотрим, типа прицениваемся. Эх! Вспомним золотую юность!

Продавца и очередь смутно видно в стекле холодильника. Вот продавец взял деньги у покупателя, отсчитывает сдачу — пока ещё рано. Один глаз деньги считает, второй сканирует магазин. Продавец женщина в возрасте, опыт есть, значит, так легко её не обманешь. Подходит второй, молоко попросил. Ага, отвернулась к холодильнику, где у неё сметана, молоко, ещё что-то. Пора.

Штык сработал резко чётко, почти на автопилоте и почти с той же сноровкой что в детстве, а покинув магазин, похохатывая, пошёл прочь, на ходу открывая пол-литровую бутылку пива.

— В-вы в-видели? — Проблеял покупатель, выронив коробку молока прямо на прилавок.

— П-показалось. — Ответила заметно побледневшая продавщица.

— М-мне т-тоже п-показалось. — Поспешил поддержать общественное мнение мужчина, стоявший в очереди, сразу за покупателем, уронившим молоко. Этот, с молоком который, только что послал ему конкретно ошарашенный сильно вопросительный взгляд.

— Значит и мне, п-показалось. — Промямлил мужчина, дрожащей рукой подбирая молоко с прилавка и укладывая его в пакет. Ну, ведь правда, разве так бывает? Стоял себе человек у холодильника. Глаза красные — сразу видно с похмелья парень болеет. Молодой подтянутый, спортсмен значит, или только из армии пришёл. Ничего не обычного. А потом вдруг превратился парень тот в едва различимую тень, та рванула к выходу, дверь со стоном отворилась, едва не слетев с петель и исчезла тень на улице не оставив и следа. Не бывает такого на самом деле. И быть не может в принципе!

Привиделось — погода просто такая сегодня, смена времён года…

Вампир побродил ещё минут 30, а потом уселся возле детской игровой площадки на лавочку, стал выпивать потихоньку, на деревья смотреть философским взглядом, да наблюдать за тем как ветер гоняет бумажки по полупустой площадке, с десятком построек. Ну, как сказать построек — микроскопический деревянный домик, горка в полтора метра высотой из пластика вся, поломанная кем-то. На скате горки, какой-то озорник, неприличное слово написал размашистым почерком. Турники, самых разных размеров, один даже целый, из земли не вырванный, не погнутый. Вон собачка бегает, взяла покакала прямо в середину песочницы. Маленький Вова со смехом потянулся к собачке, но увидев, как из неё что-то вылезает, передумал — к этому нечту удивительному потянулся пухлой розовой ручонкой детской.

— Вова!!! — Закричала полная мамаша, молодым рысаком срываясь со скамеечки. — А ну брось каку!

Так и узнал, что карапуза Вовой зовут…, не послушался Вова, в ручки взял нечто из собачки вылезшее, собачка гавкать на него стала, обиделась — зарыть не успела, как у неё изъяли, в обще-то, её собственность. Тут и мамаша подоспела, Вове подзатыльник, собачке сумочкой промеж ушей — бедняга тявкать перестала, шатаясь, побрела прочь, явно шокированная таким поведением людей и их отпрысков. Минуты через три всё стихло. Вова хныкать перестал — его к песочнице снова допустили. Мамаша та, на лавочке больше не сидит — собаку отгоняет от детской площадки. Правда отгонять уже не кого — собачка с сотрясением мозга куда-то ушла, может даже помирать. Но бдительное око мамаши всё равно высматривает опасности, грозящие её чаду и ту собачку — вдруг крадётся где?

Нормальный, в общем, дворик, нормальная детская площадка. Он маленький был, вообще, за школой в лесопосадке шалаш строили. Из мусора и веток. Не было потому что площадок таких…, может, потому их и ломают сейчас? Молодёжь таких вещей не видевшая, из подспудной, подсознательной мести всему этому миру, за своё не очень интересное детство, ломает площадки…, не, ну быть не может. Нормальное у них детство было. Просто под правильным углом смотреть надо.