Японская подлодка «И-8» всплыла на поверхность, и ее командир Тацуносукэ Ариидзуми приказал подойти к трем спасательным шлюпкам, в которых находились моряки сухогруза, и открыть по ним огонь из пулеметов. Уцелевших членов команды, среди которых были китайцы, индийцы и европейцы, заставили подняться на палубу субмарины, разоружили и связали им руки. Затем японцы начали обезглавливать европейцев, одного за другим. «Они подходили со спины, разворачивали парня лицом к себе и отсекали голову саблей — вжик! — вспоминал радист судна. — Одному парню они отрубили голову лишь наполовину, и он в агонии бился на палубе. Они отсекали головы одним ударом и, смеясь, сбрасывали тела в море»^[619]. Еще один спасшийся британский моряк, двадцатилетний Блирс, подтвердил свидетельства радиста: «Да, они развлекались, а один японец снимал все это на кинопленку». Когда его вели на расправу, он видел, что его ждут два японских офицера: один держал в руке саблю, а другой — кувалду. Блирс успел высвободить одну руку, спрыгнуть в море и доплыть до плота, оставшегося от «Тьисалака», в то время как японцы стреляли по нему, охотясь как на утку. Он тогда даже не думал об акулах, собравшихся на кровавое пиршество. Уцелевшие двадцать два моряка были связаны веревкой на палубе, и подлодка «И-8» погрузилась в воду, «унося в морскую пучину плененных и беспомощных людей». Каким-то чудом спасся индиец по имени Дханга, донесший до нас вместе с двумя британцами свидетельства об этом чудовищном преступлении японского флота^[620].

Японцы привычно топили спасательные шлюпки и расстреливали барахтающихся в море людей. В марте 1943 года японская подводная лодка «И-26» торпедировала американское судно «Ричард Хоуви», направлявшееся из Бомбея к Суэцкому каналу, — всплыв на поверхность, открыла по шлюпкам и плотам огонь из 20-мм зенитки, а затем протаранила их. Лейтенант Гарри Гауди хорошо запомнил, как «японцы, стоявшие на палубе, хохотали и соревновались друг с другом в стрельбе по живым мишеням». И они тоже снимали эту «забаву» на кинопленку^[621].

Аналогичная участь постигла в июле 1944 года американское судно «Жан Николет», шедшее из Калифорнии в Калькутту. Семнадцатилетнего стюарда кают-компании Уильяма Массера японцы затащили на субмарину, только что потопившую его корабль, и приволокли за руки и ноги на нос лодки, где его поджидали два японских моряка. Один из них внезапно ударил юношу по голове стальной трубой. Столпившиеся вокруг японцы дружно засмеялись, глядя на то, как корчится от боли и страха стюард. Тот же японец вынул пистолет, демонстративно прицелился в голову Уильяма и нажал курок. От близкого выстрела голова молодого человека разлетелась вдребезги. Японцы хладнокровно столкнули его тело в море, как «мешок с отбросами»^[622]. У девятнадцатилетнего матроса Ричарда Кина отобрали все, что представляло какую-либо ценность, спасательный жилет и связали ему руки за спиной. Затем один японец проткнул его штыком, а другой ударил прикладом винтовки по голове. И его тело тоже вышвырнули за борт. Оставшимся американским пленным морякам командир лодки грозно заявил: «Мы показали вам, что американцы — слабаки. Вам надо понять, что миром будет править Япония!» Потом японцы выстроились в две шеренги, заставив американцев идти сквозь строй, избивая их металлическими прутьями, цепями, прикладами и нанося им удары штыками и ножами. Тех, кто доходил до конца шеренг, встречал огромных размеров японец, который всаживал в израненных и окровавленных американцев штык и сбрасывал их в море, как скотник вилами откидывает в сторону навоз^[623].

Удивительно, но двум американским морякам каким-то образом удалось выжить в этой бойне. Помощник механика Пайл, получив удар саблей, успел перевалиться через борт в море. Матрос Батлер после «ударов в живот, железной трубой и саблей по голове» тоже сумел высвободить руки и спрыгнуть за борт. Связав тридцать моряков веревкой, японцы закрыли люки, и лодка начала погружение. Еще один американец, спрятавший перочинный нож, смог освободить несколько своих товарищей, прежде чем субмарина ушла под воду. Все остальные американские моряки утонули.

Не меньше ошеломляют зверства, учиненные в столице Филиппин в феврале 1945 года семнадцатитысячным японским Манильским морским оборонным соединением (МНДФ). Взбешенный тем, что американцы снова захватывают острова, вице-адмирал Денсити Окути допускал любой произвол в отношении местного населения, которое, как он считал (и не без оснований), симпатизировало Западу. В одном случае двадцать филиппинских девушек были насильно увезены в офицерский клуб, называвшийся «Кофе Пот», а потом в отель «Бей Вью», где узниц заперли в комнатах и четыре дня насиловали японские офицеры и солдаты^[624]. В письменном приказе высшего командования МНДФ того времени говорилось: «Убивая филиппинцев, собирайте их в одном месте как можно теснее, чтобы экономить боеприпасы и усилия». Уорент-офицер Ямагути писал в дневнике: «Наша цель — истребление». Мирных жителей, спасавшихся в Немецком клубе в Маниле, японские моряки сожгли заживо, окружив здание, облив бензином выходы и устроив пожар. Один историк так описывал эту страшную картину:

«Те, кто пытался бежать, натыкались на штыки или падали под пулями. Женщин, вырывавшихся из огня, японцы затаскивали в соседние развалины и там насиловали целыми бандами. Некоторые были с детьми на руках, так японцы убивали детей штыками, прежде чем надругаться над матерью. После изнасилования японские вояки обычно отрезали штыками у женщин груди, нередко поливали их волосы бензином и поджигали».

И такие зверства происходили по всему городу.

7 февраля 1945 года американские военные обнаружили в Маниле изувеченные трупы сорока пяти филиппинцев на углу улиц Хуан Луна и Морионес. Треть из них принадлежала женщинам, а другая треть — детям, в том числе младенцам. Все они были застрелены или заколоты штыками и обезглавлены, а большинство женщин — всех возрастов — были изнасилованы. От надругательства и смерти не спасала и беременность: «Нередко японские солдаты вырезали утробы своих жертв, прежде чем убить их»^[626]. В другом случае у выживших молодых женщин были отрезаны соски на грудях, а у двухлетнего мальчика — отрублены обе руки. Пятилетние дети после освобождения демонстрировали рубцы от штыков и жуткие ожоги, оставленные японскими моряками только по той причине, что им хотелось причинить своим жертвам боль.

Японские морские пехотинцы учинили массовую бойню и в госпитале Филиппинского Красного Креста в Маниле. Его директор Модеста Фаролан свидетельствовала: «Оттуда, где мы находились, мы могли слышать холодящие душу крики детей, рыдания умирающих матерей, девушек». Выйдя из укрытия, Фаролан увидела страшное зрелище: «Тела изнасилованных женщин были исполосованы штыками от паха до горла и оставлены истекать кровью под палящим солнцем. Видно было, что японцы хватали детей за ноги и разбивали им головы об стену, а младенцев подбрасывали в воздух и прокалывали штыками. У беременных женщин из утробы были вырезаны уже сформировавшиеся, но еще не родившиеся плоды»^[627].

И зверская расправа над обитателями госпиталя Красного Креста не была исключением. Японский флот намеренно нападал на суда с хорошо различимыми знаками Красного Креста, и японцы особенно жестоко обращались с санитарами и врачами, попадавшими им в руки, как это было, например, в Гонконге на Рождество в 1941 году (возможно, потому, что медики поднимали раненых на ноги). Японцы перед началом войны обещали следовать требования Женевской конвенции о статусе нонкомбатантов, с 1907 года защищавшей и Международный Красный Крест^[628]. После Пёрл-Харбора японцы постоянно игнорировали эту конвенцию, бомбили, торпедировали и обстреливали суда Красного Креста слишком часто, чтобы можно было считать нападения случайными или ошибочными.

Иногда японцы проявляли исключительную изобретательность в организации массовых убийств. В феврале 1945 года японские моряки согнали в манильский колледж Святого Павла двести пятьдесят изголодавшихся и страдавших от жажды жителей, сказав им, что в одном из зданий под тремя канделябрами для них приготовлена еда и питье. После этого японцы ушли. Пленники ринулись к столам, но не успели сделать и глотка, как над ними взорвались мины-ловушки, спрятанные в канделябрах. Японцы добивали их ручными гранатами.