3

Командовал обороной Крита генерал-майор Бернард Фрейберг, награжденный четырьмя орденами «За боевые заслуги» и прозванный Черчиллем «Саламандрой» зато, что он был двенадцать раз ранен и всегда выходил живым из-под смертельного огня. В его распоряжении было 15 500 британских солдат и офицеров, эвакуированных из Греции (сломленных и измотанных), 12 000 человек, прибывших из Египта, 14 000 греков, немного артиллерии и 24 исправных истребителя. Этими силами он должен был отразить атаку первой волны XI воздушно-десантного корпуса генерала Курта Штудента — 11 000 отборных и отдохнувших парашютистов. Владея Критом, немцы могли угрожать Восточному Средиземноморью, бомбить Египет и Ливию и оборонять Коринфский канал, по которому транспортировалась итальянская нефть. Утром 20 мая немцы начали операцию «Меркурий» по захвату трех аэродромов на северном побережье острова. В ней участвовали 716 самолетов (в том числе 480 бомбардировщиков и 72 планера), сбросивших 7-ю воздушно-десантную дивизию генерала Александра Лёра, а на следующий день 5-ю горнострелковую дивизию. Один из аэродромов — Малеме — немцы отбили у 5-й новозеландской бригады уже 21 мая, хотя и с большими потерями. К 27 мая на Крит высадились от 20 000 до 30 000 немецких парашютистов. В боях британского флота с люфтваффе, как и у берегов Норвегии, корабли уступали самолетам: затонули три крейсера и шесть эсминцев, серьезные повреждения получили два линкора и авианосец «Формидебл», потерявший все истребители^[244]. Генерал Фрейберг получил предупреждение о нападении на основе расшифровок «Ультры», но не смог в полной мере воспользоваться секретными данными из-за опасений раскрыть важный источник информации.

Когда Уэйвелл утром 26 мая встречался на борту «Уорспайта» в Александрии с главнокомандующим Средиземноморского флота сэром Эндрю Брауном Каннингемом (старшим братом генерал-лейтенанта Алана Каннингема), мнение штаба было единодушным: Фрейбергу придется капитулировать, так как флот понесет потери при эвакуации его войск и союзники утеряют контроль над Восточным Средиземноморьем. Немцы захватят Сирию, иранские и иракские нефтепромыслы и блокируют поставки нефти в Британию. Уэйвелл отметил также, что на постройку нового флота уйдет не менее трех лет. Мрачный прогноз Уэйвелла поддержали главнокомандующий австралийских сил на Среднем Востоке генерал сэр Томас Блейми, премьер-министр Новой Зеландии Питер Фрейзер и командующий британскими ВВС на Среднем Востоке маршал авиации Артур Теддер. Каннингем, выступавший последним, ответил:

«Флот всегда считал своим долгом доставлять армию через моря к местам сражений и, если армия терпит поражение, забирать ее обратно. Если мы нарушим эту традицию, то солдаты не будут больше верить морякам, не чувствуя за собой их поддержки. Вы говорите, генерал, что на постройку нового флота потребуется три года. А я скажу вам так: на закрепление в сознании людей новой традиции нужно триста лет. Если, джентльмены, вы сейчас прикажете армии на Крите сдаться немцам, то флот пойдет туда и вызволит морскую пехоту».

Черчилль тем временем телеграфировал из Лондона: «В этот решающий момент войны особенно важна победа на Крите. Держитесь изо всех сил». Уэйвелл все же приказал Фрейбергу уходить с Крита, без техники, начиная с 28 мая. В продолжение последующих четырех ночей, совпавших с годовщиной эвакуации из Дюнкерка, с острова было вывезено 16 500 солдат и офицеров. Британские моряки потеряли 2011 человек убитыми и ранеными, потери армии составили 3489 убитых и 11 835 пленных, немцы потеряли 5670 человек^[246]. Однако в ходе боев было сбито 220 немецких самолетов и 150 повреждено, и немцы больше не предпринимали воздушно-десантные высадки. Не сбрасывали они десантников и на Мальту, особенно уязвимую для нападения с воздуха.

Немецкая оккупация дорого обошлась грекам. За первые восемнадцать месяцев от голода умерло не менее 40 000 человек, а за годы войны население страны сократилось на 300 000 человек^[247]. Единственным средством выживания служило оливковое масло, а булка хлеба стоила два миллиона драхм. Немецкая армия использовала самые варварские методы для того, чтобы держать население в страхе. 117-я егерская дивизия в декабре 1943 года в отместку за действия партизан расстреляла всех жителей мужского пола Калавриты на севере Пелопоннеса — 696 человек.

4

24 марта 1941 года Роммель начал наступление в Ливии. Войска Уэйвелла, рассеянные по политическим мотивам на огромном пространстве — в Греции, на Крите, на востоке Африки, в Сирии, Ираке, Палестине, Эфиопии и Египте, — не смогли сдержать Африканский корпус в Киренаике. О'Коннор получил приказ отойти в случае необходимости восточнее Бенгази, но не рассчитывать на получение подкреплений до мая^[248]. В первый же день пала Эль-Агейла, и Роммель отправил 21-ю танковую дивизию по пустыне через Мекили к Тобруку, который немцы безуспешно пытались отобрать у 7-й австралийской дивизии с 10 по 13 апреля. Роммель перелетал с места на место на своем «физлер-шторхе» — один раз его чуть не сбили итальянцы — и наконец 14 апреля осел под Тобруком, чтобы взять измором 7-ю австралийскую дивизию генерал-майора Дж. Д. Лаварака — осада продолжалась долгих семь с половиной месяцев. 12 мая через Средиземное море было доставлено 238 танков и 43 «харрикейна», но положение защитников города оставалось по-прежнему тяжелым.

О'Коннора, одного из самых талантливых британских командующих, немцы взяли в плен 17 апреля и отправили в Италию. «Это было для меня страшным потрясением — попасть в плен, — говорил он потом. — Никогда не думал, что это может со мной случиться, слишком самонадеянно, может быть. Мы оказались в нескольких милях в тылу нашего фронта, заехали в пустыню и, так уж получилось, нарвались на отряд немецкой разведки»^[249]. Генерал совершил побег в декабре 1943 года и затем сражался в Нормандии. Но в апреле 1941 года он был крайне нужен для битв с Роммелем в пустынях.

«Открыв Средиземноморский фронт, страны Оси совершили грубейшую ошибку, — писал один известный историк, — и союзникам было бы неразумно не воспользоваться ею»^[250]. В долгосрочном плане Средиземноморский театр негативно сказался на военных действиях Германии в России, что, конечно, было трудно предвидеть весной 1941 года. К примеру, 23,8 процента всей американской помощи России пойдет через Иран, а вторжение в Сицилию в 1943 году потребовало переброски эскадрилий люфтваффе из Норвегии, откуда они угрожали Мурманску. В краткосрочном плане Германия достигла внушительных побед и питала надежды на то, что так будет всегда.

Проход Хальфайя в шестидесяти пяти милях к востоку от Тобрука, прозванный «хеллфайр пасс» («проход огненного ада»), — одно из немногих мест, где подвижная техника могла подниматься по пятисотфутовым кругым склонам с прибрежной равнины на плато пустыни, и потому он имел стратегическое значение. Контратака, предпринятая Уэйвеллом 15—17 июня и имевшая целью снять блокаду Тобрука — операция «Баттлэкс» («Боевой топор»), — не удалась. Пятнадцать из восемнадцати танков «матильда» либо подорвались на минах, либо их подбили пушки танкового батальона и четыре 88-мм орудия^[251]. После этого сражения Черчилль решил убрать Уэйвелла, которому, как сказал премьер-министр Энтони Идену, «недостает силы духа и упорства в преодолении трудностей — качеств, необходимых для успешного ведения боевых действий». Черчилль не скупился на нелестные слова: называл Уэйвелла и «неплохим президентом гольф-клуба», и «хорошим средним полковником», и «примерным председателем ассоциации тори»^[252]. Конечно, Уэйвелла сделали козлом отпущения за ошибки, допущенные военным кабинетом и комитетом начальников штабов. Однако нельзя не учитывать, что после побед над итальянцами в конце 1940 — начале 1941 года в Сиди-Баррани, Бардии, Тобруке и Бенгази успехи Уэйвелла закончились, как только в Триполитании высадились немцы. «Из-за итальянцев я недооценил Роммеля», — говорил впоследствии с горечью и сам Уэйвелл.