Если эти правила нарушаются, то с Альберта быстро прибывает карательная экспедиция и виновники развешиваются на реях, если не успевают смыться. Но этого не было уже давно. Оба острова – удобные и спокойные корсарские базы, если не портить отношений с губернатором. Пираты сами следят за порядком и сами же установили правило, что судно, сделавшее первый выстрел в порту, подлежит немедленному уничтожению всеми, кто только окажется рядом. Уходи из порта и тогда воюй с кем угодно и сколько угодно.

– Как я понял, никаких законов тут нет. Даже английских.

– – Правильно понял! Кроме одного неписаного закона – язык русский.

– Ну, это само собой.

– Во всех трёх портах у меня таверны и торговые конторы со складами при них. Помнишь у Крылова басню про лебедя, рака и щуку? На Альберте таверна «Рак», на Компасе – «Альбатрос», а на Пинте – «Барракуда». Прибыльное дело. Но главное, что я могу оказаться в любом из этих мест и поэтому никогда неизвестно, есть ли я вообще в каком-нибудь из них. Понимаешь?

– Очень даже неплохая организация видимости присутствия при полном отсутствии.

– Что-то мы заговорились. Пойдём-ка в мой кабак, а то есть хочется.

Спустившись с террасы на несколько ступенек, мы вышли через кованые ворота и пошли вниз по мощёной улице. Таверна «Рак» с вывеской «Таверна „Рак“» с огромной клешней оказалась вполне приличным, чистеньким заведением в пятидесяти шагах от берега. Светлый зал, фарфоровая посуда, цветные скатерти на столах. Не кабак, а тематическое кафе в, так сказать, староанглийском стиле. Сюда не стыдно бы даже с девушкой заглянуть.

– В вашем непотребном заведении, гнезде, предназначенном для разгула и разврата, образцовый порядок, сэр Виктор. Как в домашней столовой. Я поражён и обескуражен. Пираты сюда забредают, наверное, без особой охоты. Если судить по литературным произведениям об их порочных, свинских наклонностях. Я даже не удивлюсь, если вон из-за той занавески сейчас выпорхнет юное, хрупкое создание в юбке, с розой в волосах и серебряным подносиком в руках.

Из-за занавески выпорхнул хромой верзила в аккуратной, ухоженной одежде и старательно заковылял к нам.

– Ну вот, вдребезги разбито всё благостное впечатление.

Верзила доковылял до нас.

– Здравствуйте, сэр Виктор.

– Здравствуй, здравствуй, Люк. О делах потом. Познакомься, – мой временный помощник Серж.

Люк доброжелательно кивнул мне, развернулся и заковылял обратно.

– Здравствуйте, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, – раздался у меня за плечом мелодичный голосок.

Вовсе не хромая обладательница голоска была юна, хрупка, в юбке, с белой розой в пышных, черных волосах и держала в руках поднос с кувшинчиком и двумя высокими, стеклянными стаканами.

– Познакомься, Марианна, – это мой помощник Серж.

– Очень приятно познакомиться с вами, Серж.

– Марианна, обычный завтрак на двоих.

Марианна упорхнула.

– В заведении есть не одна занавеска, – заметил Капитан, – а что касается привычек и пристрастий пиратов, то они не всегда литературные и с некоторыми сам познакомишься в «Альбатросе» или в «Барракуде». Я же тебе говорил, что Альберт – остров перемирия, а «Рак» – стол переговоров. Ты не представляешь, какими шёлковыми и сговорчивыми становятся самые отпетые головорезы, попав в такую непривычную для них обстановку. Особенно когда перед глазами вон та мудрая надпись.

Я повернул голову. Действительно, на стене крупная надпись: «Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать».

– М-м да-а, сурово, но доходчиво.

Капитан взялся за кувшинчик.

– Не рановато ли для вина? – поинтересовался я.

– Это не вино, а виноградный сок с виноградников на южном склоне острова. Местные жители зовут вином всё, что выжато из винограда. Это, например, утреннее вино. Местная пресная, некипячёная вода скверная на вкус, а пиво вообще отвратительное.

– О, очень даже хороший виноград, – похвалил я, отхлебнув из стакана.

– Однако с твоим сказочным вином не сравнится никогда.

– Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваш завтрак, Серж. Куриные ножки и яичница, – пропела Марианна.

Она действительно прелестна. Особенно когда нагибается над столом, и юбка восхитительно облегает нижние округлости. Потрогать, что ли? Что это будет? Небольшая бестактность или недопустимое хамство невоспитанного гостя? Да и сказочные прелестницы непредсказуемы, а рука у них тяжёлая. Мне вспомнился один поучительный случай из кабацкой практики в Верне.

У Капитана в глазах смешинки.

– Правильно, что удержался, – произнёс он, когда девушка ушла. – Марианна строго воспитана, а с её защитниками лучше не иметь конфликтов.

Куриные ножки оказались отменными, яичница – великолепной, а утреннее вино – уместным и приятным.

– Ну что ж, – вставая, произнёс Капитан, – займёмся делами.

За занавеской, за которой скрылся Люк, оказался длинный коридор с множеством дверей. Капитан толкнул одну из них. Нетесная комната без окна со столом, несколькими стульями и большим кованым сундуком в углу. Горят две свечи. Люк встал из-за стола, освобождая хозяину место.

– Докладывай.

– Вот отчёт за три месяца, – сообщил Люк, кладя перед хозяином несколько листов бумаги.

– Расскажи лучше на словах.

– Как вы и распорядились, мы отказались принимать одежду. Слишком хлопотный и неустойчивый сбыт. На итоговые результаты это никак не повлияло.

– Хорошо. Дальше.

– Рыжий Хенк предложил большую партию хороших тканей. Очень большую и очень хороших. Проверил. Взял с хорошей скидкой на то, что здесь столько не сбыть, а в ближайшее место материка их отправлять нельзя. Они туда и шли. Можно засветиться. А отправлять дальше – лишние расходы.

– Так.

– Заплатил ему четверть того, на чем сошлись. Остальное – после продажи. Согласился без звука.

– Отлично.

– Золотая и серебряная испанская посуда и оружие отданы голландскому торговцу с условием продажи в северные страны. Деньги получены.

– Что ещё из крупного?

Люк покосился на меня.

– Говори. Можно, – распорядился Капитан.

– Сто пятьдесят фунтов затребовал капитан «Морского ветра» на ремонт и обновление такелажа. Я дал.

– Правильно.

– Всё, что положено команде, начислено и как обычно – на хранении в надёжном месте. Из непредвиденных расходов – приобретение новой посуды для таверны и расширение стада и птичника. Число посетителей растёт. Всё прочее – легальное и нет – как обычно.

– Итог?

– Шестьсот восемьдесят два фунта стерлингов в пиастрах и дублонах.

Люк полез в сундук и грохнул на стол зазвеневший мешок.

– Отлично. Оставь пока у себя. Нам ещё в Румпель и Тринидад. Заберу, когда вернусь. Все?

– Нет. Вас ищет Ржавый Билл.

– Вот как? – и обернувшись ко мне, – Ржавый потому, что его команда ленится чистить пушки снаружи, и они порыжели. У него три неплохих двадцатипушечных судна.

– Два.

– Что два?

– Два судна у Билла. Третье недавно бесследно пропало. Он уже отчаялся его увидеть. Носится как угорелый по островам и пытается хоть что-то разнюхать.

– Не похоже на Ржавого Билла. Он никогда о потерях так не переживает. Разве что на пропавшей посудине было что-то такое, что потерять было недопустимо. Держи ушки на макушке. Если он опять появится, то скажи, что вечером я буду здесь, а утром опять уплыву. Пусть ждёт, если уж так припёрло.

– Хорошо.

Когда мы вышли из таверны, Капитан спросил:

– Ты понимаешь, что означает рост числа посетителей этой таверны, о котором говорил Люк?

– Что?

– Край пиратский. Прирост может быть только за счёт пиратов. Отребье возжаждало культурного отдыха!

– Вот тебе и литературные наклонности.

Так, переговариваясь, мы подошли к небольшому пирсу с причаленной лёгкой одномачтовой яхтой. Два черных матроса в одинаковой холщовой робе.