Томас, лорд Кохрейн. Освободитель Южной Америки, чье имя стоит рядом с именами Симона Боливара, Бернардо О'Хиггинса, Хосе де Сан-Мартина. Гроза французов и испанцев, о подвигах которого было хорошо известно Наполеону. Радикальный политик, член парламента, видный технический изобретатель.

Долгое время он был в стороне от важнейших событий эпохи. Затем настал его звездный час, и он сыграл свою историческую роль. Он познал великую славу, пережил крайнее унижение и вновь поднялся на вершину. О нем написаны художественные произведения и сняты кинофильмы, но его жизнь ярче любого вымысла.

Томас Кохрейн родился 14 декабря 1775 года и провел детские годы в семейном поместье Кулросс Эбби Хауз, что в Шотландии. Оно расположено в живописнейшем месте, на берегу залива Фёрт-оф-Форт.

Отец Томаса — Арчибальд Кохрейн, 9-й граф Дандональд — служил в армии и во флоте, а затем стал техническим изобретателем. Мать умерла, когда сыну было неполных девять лет. Воспитанием Томаса занялась бабушка, добрая и энергичная женщина. Мальчик с умными, выразительными глазами, длинными и ниспадавшими на лоб красивыми волосами рыжего и песочного цвета любил игры и приключения. Он взбирался на деревья, спускался в заброшенную угольную шахту в поисках птичьих гнезд и плавал на лодке по водам залива, используя простыни, как паруса.

Отец тратил много денег на технические проекты, однако его предприятия не окупались. В то же время он пожалел средств на образование своих детей и не направил их учиться в Эдинбург. Бабушка пригласила местных педагогов, и таким образом Томас Кохрейн получил начальное образование.

В возрасте сорока лет отец женился во второй раз, а двух детей — Томаса и Басила — направил учиться в Лондон. Мальчики поступили в военную академию, расположенную в Кенсингтон Сквер. Томас невзлюбил военные упражнения и ненавидел форму, которую его заставили носить. Он хотел стать моряком, однако отец игнорировал настойчивые просьбы юноши и выбрал для него пехотный полк — будущее место службы. Томас вернулся домой и сказал отцу о своем желании отправиться в плавание вместе со своим дядей Александром Кохрейном. Отец заявил, что сын должен подчиниться его воле. Томас не пошел служить в полк и занялся домашним самообразованием, готовя себя к морскому поприщу.

Отец продолжал технические эксперименты и ради этого в течение ряда лет заимствовал денежные средства. Кредиторы потеряли терпение и потребовали возврата долгов. Граф Дандональд был вынужден выставить поместье Кулросс на продажу.

Томас решил стать самостоятельным человеком, и отец больше не возражал против морской карьеры сына. Летом 1793 года несостоявшийся солдат направился в Ширнесс, портовый город в графстве Кент, где бросил якорь корабль под командованием капитана Александра Кохрейна.

Революционная Франция объявила войну Англии 1 февраля 1793 года. В этот исторический момент во главе правительства Великобритании стоял тридцатитрехлетний Уильям Питт Младший — сын Уильяма Питта Старшего, первого графа Чатама, выдающегося политика своего времени, великого военного вождя и главного организатора победы англичан в Семилетней войне. Наследник дела отца стал членом палаты общин в возрасте двадцати одного года и главой правительства страны — в двадцать четыре.

Лорд Розбери, премьер-министр Великобритании в конце XIX века, писал о молодом Питте:

«Он вошел в палату общин, как наследник входит в свой дом; там он дышал воздухом, который был для него родным, и никаким другим ему дышать не приходилось; в детской комнате, в которой он готовил уроки, в школьном классе, в университете он жил в своей температуре; это было, так сказать, подогнано под него, оставлено в наследство неоспоримым главой семьи. Всю жизнь, от колыбели до могилы, он, можно сказать, не знал бытия более широкого. Предметы и развлечения, которые другие люди ищут тысячей способов, — все они были сконцентрированы для него здесь. Это была его любовница, его конюшня, его стаканчик, из которого бросают игральные кости, его охотничий заповедник; это был предмет его желаний, его библиотека, его символ веры. Для этого, и только для этого виртуозный Чатам обучал его с самого рождения. Молодой Ганнибал не был столь торжественно предан своей стране, как Питт парламенту.

Он был предназначен… к тому, чтобы занять превосходную, но изолированную позицию, для которой требуется в первую очередь самоконтроль; и, за надменной маской власти, он почти скрывал более мягкие ощущения своих ранних лет… С того времени, когда он пошел в Кембридж четырнадцатилетним мальчиком вместе с гувернером и няней, вплоть до последнего года жизни, когда судьба безжалостно давила умиравшего человека, он, за исключением одного короткого промежутка, казалось, оставил позади молодость и веселье»[1].

Король Георг III — интеллигентный, энергичный и честный человек — доверил Пипу судьбу Великобритании, которая считала себя мировым лидером, и защищал своего премьер-министра от яростных атак оппозиции.

Граф Чатам был франкофобом, а сын считал, что мысль, будто какой-либо народ может быть естественным и вечным врагом другого народа, есть мысль совершенно ребяческая. Уильям Питт Младший не обращал внимания на обвинения в «измене делу отца» и последовательно проводил политику «новых тори». Ее сутью было всемерное поощрение развития промышленности и торговли. Опираясь на этот базис, Питт будет руководить кабинетом в течение семнадцати лет, без единого перерыва.

Премьер-министр в первую очередь заботился о внутренних делах и укреплял финансы империи, но ему удались и такие важные начинания, как установление контроля над управлением Индией и торговый договор с Францией, который в числе прочего предусматривал отмену паспортов при переезде из одной страны в другую. Это соглашение было подписано за два года до начала Французской революции. Однако и его инициативы порой терпели фиаско. Питт предлагал парламентскую реформу, свободную торговлю Великобритании с Ирландией, отмену работорговли, но не получил необходимой поддержки.

Политики на берегах Темзы по-разному реагировали на события во Франции, начавшиеся в 1789 году. Для либерала Чарльза Джеймса Фокса взятие Бастилии стало «величайшим из когда-либо происходивших в мире событий»[2], и, безусловно, лучшим из них. Эдмунд Бёрк отнесся к революции крайне отрицательно и написал свои «Размышления»[3].

Питт, узнав о взятии Бастилии, дал сдержанную и в целом позитивную оценку событий: «Эта сцена служит дополнением картины общей нужды и делает Францию объектом симпатии даже для врага»[4].

Он не помог правительству Франции в критический момент. Неккер, в 1788 году поставленный Людовиком XVI во главе министерства и призванный исправить тяжелую ситуацию, грозившую социальным взрывом, обратился к Пипу с просьбой продать Франции 20 000 мешков зерна. Премьер-министр Великобритании отказал ему по чисто экономическим причинам: Питт опасался того, что крупные поставки зерна за рубеж отрицательно скажутся на внутреннем рынке Англии.

На самом деле Великобритания имела запасы зерна, и Питт мог оказать помощь. В течение ряда лет он говорил о развитии дружественных отношений между двумя странами, но когда эти заявления следовало подкрепить практическими действиями, Питт ничего не предпринял. У него был формальный повод для отказа: по закону экспорт пшеницы или муки был запрещен, если цена пшеницы достигала определенного этим законом уровня, а к тому времени она его превысила. Вместе с тем красноречие Питта, безусловно, помогло бы ему убедить членов парламента в политической необходимости помощи соседней стране. Премьер-министр поступил осторожно, думая в первую очередь о внутренней (лабильности и зная о том, что урожай 1788 года в Великобритании тоже был плохим.