— Здорово всё-таки, что ты на неё наткнулся. И чего тебя под диван потянуло?

— Думал, может, фигурка какая закатилась, столик-то рядом опрокинут был.

— А диван, между прочим, старинный, ты обратил внимание? Красивый диван, — мечтательно произнёс Красильщиков, закуривая.

— Старинный, — подтвердил Игорь. — Всё там старинное. Кто хозяин-то? С ним ты, кажется, говорил?

— Я. И следователь тоже. Он инженер. Старина эта от отца ему досталась. Собиратель старик был, коллекционер.

— А кто, по его мнению, подвод мог дать, кто с его коллекцией знаком, ты спросил?

— А как же! Это, говорит, подумать надо. Рассудительный такой мужик, между прочим, выдержанный. Я и решил, пусть, мол, на своём диванчике посидит, подумает. Благо не унесли его, диван этот. — Красильщиков хохотнул.

Игорь представил себе тот диван на гнутых, резных ножках, придававших ему удивительную лёгкость и изящество, вспомнил овальную резную спинку дивана, в середину которой был вставлен, тоже овальный, пухлый матрасик, обтянутый, как и сиденье и подлокотники, дорогой, набивной шёлковой тканью. Когда Игорь заглянул под диван, он подивился, как искусно и аккуратно был отделан низ сиденья деревянными планками. Но пыли под диваном было немало. Гильза закатилась недалеко, за переднюю ножку, и сразу бросилась Игорю в глаза. Но дальше, до самой стены, возле которой стоял диван, ничего не было, никакой шахматной фигурки, только пыль и… тёмный комочек какой-то у дальней ножки. Этот комочек мелькнул у Игоря тогда мимо сознания, как не заслуживающий внимания. Что это было, между прочим? Игорь невольно поморщился: какая ерунда приходит, однако, в голову! Комочек… такой тёмный, как бы воздушный… Ну, комок свалявшейся пыли, пепел какой-нибудь… Пепел? Чепуха! Откуда там может оказаться пепел, под диваном?

И вот что-то вдруг забеспокоило Игоря во вчерашнем осмотре. Этот непонятный, дурацкий какой-то комочек под диваном, у стенки, что ли? И он тоже, и он… и что-то ещё… Игорь вспомнил хозяина квартиры, с которым так и не успел поговорить. Среднего роста, худощавый, чёрная густая бородка, чёрные усы и совсем светлые глаза между припухшими веками, какие-то неприятные глаза, а в них растерянность, досада, даже горе. Ещё бы! Такая крупная кража! Можно понять и досаду, и горе. А потом он что-то сказал Игорю, что Игорь уже не помнил, но какая-то фраза… или даже словечко… этого самого… как его?

— Как его зовут, потерпевшего? — спросил Игорь.

— Потехин, Илья Васильевич, — ответил Красильщиков.

— А чем вы сейчас занимаетесь по этому делу?

— Да как всегда, отрабатываем связи. К нему же толпой всякие ценители-оценщики ходили, коллекционеры, скупщики-перекупщики, словом, чёрт-те кто. Он фамилий тридцать, наверное, назвал. Это кроме обычных знакомых. А подвод тут был, это ясно. Кто-то из этих людей его дал.

— В списке приезжие какие-нибудь значатся?

— Приезжих трое. И ещё двое в Москве недавно. Никто из них сам участвовать не мог, люди все солидные. Но вот дать подвод…

— И не московским жуликам, а приезжим, — хмуро добавил Игорь.

— Приезжим? — насторожился Красильщиков. — А наган? Он ведь тут ходит, у нас.

— Возможно, когда они тут, и он тут.

— Ох, Игорёк, сомнительно мне, — покачал головой Красильщиков и вздохнул. — Чует моя душа, хлебнём мы с этой кражей, будь она неладна.

— Мы всегда хлебаем. Это тебе не в кино. Дай-ка я Потехину позвоню. Охота мне ещё разок зайти к нему.

Ответил ему бойкий девичий голосок:

— Папы нет дома. Кто его снашивает?

— Из милиции.

— А-а. А вы что хотите?

— Повидать его хотим.

— Приезжайте, он скоро будет.

Игорь решил воспользоваться приглашением, но на всякий случай уточнил:

— Я с кем говорю?

— Это его дочь. Меня зовут Лена.

— Вы в школе учитесь?

— К вашему сведению, я уже на четвёртом курсе учусь педагогического. Как это вы взрослый голос от детского не отличаете, удивляюсь.

— Извините, — усмехнулся Игорь. — А я капитан Откаленко. Сейчас к вам приеду.

Дом, где жили Потехины, находился совсем недалеко от отделения милиции, в соседнем переулке. Дом был новый, из светлого кирпича, с широкими, красивыми лоджиями. Он свободно стоял в глубине обширного двора, и только верхние этажи были видны над зелёными кронами деревьев.

Игорь пересёк двор и зашёл в уже знакомый ему подъезд. Звонок за дверью мелодично и коротко звякнул. Тут же послышался торопливый стук каблучков, и дверь открылась. На пороге стояла длинная, худая девица в ладных коричневых брючках и зелёной лёгкой кофточке навыпуск, под которой не чувствовалось присутствие какого-нибудь белья. Длинные, прямые и жёлтые волосы спускались до лопаток, а половину широкого, как бы приплюснутого лица закрывали дымчатые огромные очки. На босых ногах болтались разношенные домашние туфли.

— Ага! Пришли всё-таки, — весело сказала девушка. — Ну и темпы у вас! Так сто раз убить могут, пока вы явитесь.

— Вы бы мне сказали, что вас убивают, — ответно улыбнулся Игорь. — Я бы знаете как летел!

— Воображаю. Проходите уж. Папы пока нет. Так что вас займу я, если не возражаете.

Они прошли в большую, залитую солнцем, душную комнату, заставленную всякой старинной мебелью.

— К вам как в девятнадцатый век попадаешь, — оглядываясь, пошутил Игорь, не зная, куда поставить принесённый с собой портфель.

— Это папаня устроил себе покои, — насмешливо скривила губки Лена. — Мы с мамой живём по-человечески. Хотите пройти ко мне? Не бойтесь, вы меня не скомпрометируете.

— Пожалуй, не стоит, — ответил Игорь серьёзно. — Лучше знаете что? Вы мне покажите, где что лежало из того, что украли. Можете? Я вам список сейчас зачитаю. — Игорь достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и, развернув его, приступил к чтению. — Значит, так. Шахматы. Ну, это я помню. На том столике, да?

— Естественно, — жеманно пожала плечами Лена, опускаясь на диван. — Да вы садитесь. Курить будете?

Далеко в сторону вытянув ногу, она достала из кармана брюк изящный кожаный портсигар с жёлтой металлической застёжкой и причудливую зажигалку. Игорь поблагодарил и вынул свои сигареты. Они закурили.

Игорь продолжал спрашивать, поглядывая в список:

— А где лежали крест, веер и карманные часы?

— Кресту этому, между прочим, цены нет, — многозначительно заметила Лена, картинно откинувшись на спинку дивана. — Впрочем, папаня вам точно скажет его последнюю цену.

И тут Игоря словно осенило. Вот какое словечко зацепилось у него в памяти после вчерашнего разговора с Потехиным! Игоря тогда удивило это выражение, которое употребил Потехин, — «последняя цена».

— А что значит «последняя цена»? — поинтересовался Игорь.

— Что ж тут непонятного? — снисходительно усмехнулась Лена, не меняя позы. — Золото, старинные вещи всё время дорожают. И папаня очень внимательно за этим следит. Надо же быть в курсе? Вот смотрите.

Она вскочила с дивана, оставив сигарету куриться в маленькой пепельнице, и танцующей походкой подошла к шифоньерке. Открыв дверцу и вытянув нижний ящичек, она достала маленькую зелёную шкатулку и на вытянутой руке поднесла её к Игорю.

— Видите? Это тоже прошлый век. Александр Второй, кажется. Малахит и золото. Правда, красиво?

— Очень.

— Дивная вещица. А теперь глядите сюда.

Она открыла шкатулку. На дне её лежал квадратик плотной бумаги, на котором в столбик были выписаны годы, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят девятого, и напротив каждого года стояла сумма в рублях, сначала трёхзначная, а потом четырёхзначная.

— Видите, как растёт её цена? — с гордостью спросила Лена, словно это была её личная заслуга.

Игорь кивнул.

— И всё это приходится везти на оценку или оценщики приходят к вам?

— Приходят, — раздражённо махнула рукой Лена. — Конца им нет.

— Знакомые?

— За столько лет не то что познакомиться, породниться можно.

— Да уж, вы невеста завидная, — улыбнулся Откаленко.