— Комната двести пять, сэр, — почтительно сказал он. — Когда вам будет угодно?

— Когда? — повторил я глупо.

— В любой час, когда захотите, сэр, — пробормотал он.

Мы играли в игру, правила которой мне были неизвестны. Я машинально взглянул на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.

— Одиннадцать часов? — предложил я.

— Да, сэр, одиннадцать часов, хорошо, сэр, спасибо.

Он отошел обслуживать клиента, оставив меня наедине с дурацким изображением, которое мне показывало зеркало напротив.

Решительно, тут пахло жареным.

Не была ли верной туманная мысль Хаммонда, что татуировка является эмблемой секты? Может быть, когда пробьет одиннадцать, бармен натянет маску «вуду»и предложит мне заняться колдовством, втыкая иголки в восковые куклы… Может быть… Но зачем все эти предположения? Скоро я и так все узнаю. Не спеша допив скотч, я вышел из бара и поднялся в свою комнату. Оттуда позвонил, чтобы принесли бутылку скотча и лед. Через пять минут спиртное принесли. Я распаковал чемодан и убрал его в шкаф. Среди прочих вещей лежал мой пистолет. Я прицепил кобуру под мышку и сунул в нее мой тридцать восьмой, а сверху надел куртку. Благоразумная предосторожность не помешает.

Я наполнил стакан и сел в кресло. Долго ждать не пришлось. Точно в одиннадцать постучали. Я встал и открыл. Развязного вида блондинка улыбнулась мне и уверенно вошла.

Я закрыл дверь и быстро повернулся, чтобы осмотреть посетительницу. Она была высока и прекрасно сложена. Одета в шелковое платье с головокружительным декольте. Блестящая ткань тесно облегала ее до колен. А сбоку — откровенный разрез, дававший ей возможность беспрепятственно ходить. В левой руке она держала черную сумочку, а на правой звенели браслеты.

— Привет, — сказала она весело.

— Ку-ку, — ответил я осторожно.

Она посмотрела на скотч и удовлетворенно кивнула.

— Вы можете мне налить, мистер Уилер.

— С удовольствием.

Я подошел к столу и стал наливать спиртное в стакан. Наконец она сделала мне знак остановиться.

— Меня зовут Френки, — представилась она. — И пожалуйста, не говорите, что вас зовут Джонни , это уже старо.

Я протянул ей стакан.

— Не бойтесь, — сказал я, — меня зовут Эл.

— За ваше здоровье, Эл! — Она подняла стакан и одобрительно посмотрела на меня. — Вы симпатичный.

— Спасибо.

Она обежала комнату настороженным взглядом.

— Вы первый раз здесь?

— Совершенно верно.

— В следующий раз берите комнату этажом выше. На два доллара дороже, а вдвое лучше… И раз уж заговорили о деньгах, лучше рассчитаться сейчас же, не правда ли, Эл? Чтобы потом больше об этом не думать.

— Деньги?

— Сто баксов, — сказала она. — Люблю круглые цифры.

— За что?

— Эл! — вскричала она, подняв брови. — Вы что, мошенник?

— Вы, часом, не ошиблись комнатой? — спросил я.

Она раздраженно топнула.

— Ну да! Это номер двести пять, и ты Уилер, верно?

— Да, как будто так.

— Тогда не разыгрывай хитреца, красавчик! Давай сотню, и не будем об этом больше говорить.

Она бросила сумочку на стол и небрежно начала расстегивать платье.

— Стоп! — крикнул я.

— Что еще?

— Меня действительно зовут Уилер, и это действительно двести пятый номер, но из этого ничего не следует. Я просил только бутылку скотча, и вот она здесь.

— Слушай, — гневно сказала она. — Ты нарисовал знак змеи на счете, который ты только что подписал в баре? Да или нет? Ты ответил «одиннадцать часов», когда бармен спросил, какое время тебе подходит? Да или нет?

— Возможно. Мы, вероятно, говорили о разных вещах.

Она стояла передо мной, держа руку на «молнии».

— Ну, ты решаешься? Я остаюсь или ухожу?

Я опустился в кресло.

— Не смею тебя задерживать.

Она вскинула глаза и широко улыбнулась:

— Зачем так много света, милый?

Она хотела повернуть выключатель, но я ее остановил. Она нахмурила брови, потом пожала плечами:

— Понятно… Ты из тех…

Она дернула блестящую застежку. Платье с радостным шумом взвилось у нее над головой. Она не носила бюстгальтера. Только маленькие просвечивающие трусики. У нее были длинные, чувственно выгнутые ноги и твердые ляжки, расширяющиеся до безупречной округлости бедер. Талия заставила бы позеленеть от зависти горло амфоры, а круглые, высокие груди нацелились в меня розовыми сосками.

Но меня интересовала только ее рука. Конечно, есть более простые способы посмотреть руку, но этот имел свои преимущества. Она, конечно, была — татуировка в виде доллара, украшенного головой змеи.

— Ты можешь смотреть, мальчик, но трогать запрещено. Ты еще не выложил монету.

Она ждала, сунув пальцы за резинку трусиков.

— Не утомляйся, крошка. — Сожаление прозвучало в моем голосе. — Я не покупатель.

Она покраснела от гнева:

— Смотри, какой подлец! Ты что же думаешь, можно заставить меня прийти сюда, а потом глазеть за так…

— Одевайся, — сказал я.

— Ты играешь с огнем! Нельзя насмехаться над девушками Снэка Леннигана. Если он не получит причитающиеся ему деньги, может быть всякое.

— Снэк Ленниган, говоришь?

— Давай не прикидывайся! Ты знал правила, если тебе известен пароль. Будь я на твоем месте, быстро бы выложила сотню монет, иначе можешь ждать визита, не похожего на мой, разумеется. Они крепкие, эти ребята Снэка! Они не любят, когда их девушек обводят вокруг пальца. Ты же не хочешь неприятностей? За несчастные сто баксов!

Сунув руку в карман, я достал свой значок и показал ей.

Она побледнела как смерть.

— Коп! Проклятый коп! Я чувствовала, что мне сегодня не повезет!

— Оденься, — сказал я. — Потом поговорим.

Она взяла платье, надела через голову, застегнула «молнию»и разгладила ткань на теле.

— Сержант, — начала она. — Я…

— Лейтенант!

— Лейтенант! Тем хуже! Послушайте, лейтенант, давайте договоримся. Если я не в вашем вкусе, то, может, сто долларов вас заинтересуют? Сто долларов за то, чтобы забыть, что я была у вас. — У нее на лице блеснул свет надежды. — И, если вы не знаете города, я могла бы поводить вас по шикарным местам… за так!

— Незачем.

— Хорошо, — сказала она покорно. — Вы меня заберете? Кто вы, собственно? Из полиции нравов? У вас что, в Пайн-Сити недостаточно порока, что вы приехали за этим сюда?

— Я не из полиции нравов. Я из службы шерифа.

И Вэйл-Хейтс наш сектор. — Взяв бутылку, предложил:

— Выпьешь еще стаканчик?

— Ну да, — сказала она, разинув рот.

— Садись. Может, и есть средство все устроить.

Я наполнил стаканы и подошел к блондинке, сжавшейся в углу. Когда я протянул ей полный стакан, она упала в кресло с совершенно ошалелым видом.

— Закурим?

— Спасибо.

Она взяла сигарету дрожащей рукой. Я поднес огня.

— Что будет? — спросила она. — Вы арестуете меня или нет?

— Зависит от тебя, крошка Френки.

— Что это значит? — Она посмотрела мне в лицо, и губы ее скривились в понимающей улыбке. — Понятно! Вы меня отпускаете, но не просто так. Ладно, могу предложить сто пятьдесят, но больше у меня нет, правда, лейтенант!

В Вэйл-Хейтс, видимо, существует твердая такса подкупа. За сто пятьдесят — лейтенанта, за сто — сержанта. В таких условиях шериф должен стоить все триста пятьдесят.

— Слушай, Френки, последний раз говорю: мне не нужны твои деньги. И я не собираюсь делать турне по злачным местам. Я даже тебя не хочу. Меня интересуют только сведения. Понятно, нет? Ты скажешь все, что я хочу знать, и расстанемся по-хорошему.

Я подошел к столу и взял ее сумочку.

— Эй! — вскричала она встревоженно. — Это мое.

— Ясно, что не мое. Не люблю черного.

Я открыл сумочку и вытряхнул содержимое на стол.

Там была всякая ерунда, как у всех женщин, и пачка купюр. На вид немного больше, чем сто пятьдесят долларов. Мое внимание привлекла записная книжка. Пока я перелистывал ее, Френки внимательно наблюдала за мной. Имена, адреса, различные даты. Я насчитал в среднем по три записи в неделю, но иногда встречалось и семь, и восемь. Наиболее часто повторялось: «Пират», Джо «. Джо, конечно, бармен. Была также отметка на завтра:» Прием у Кауфмана. Платье вечернее «.