— Зачем?!

Русоволосая ударила его кулачком по пластинчатому затылку.

— А затем, что мы вовнутрь только за ним пройти сможем, иначе дверь не откроется!

Иван сразу сообразил что к чему.

— Давай-ка, друг любезный, топай вперед, то есть, внутрь! — проговорил он не слишком уверенно. — Пошел!

Вертухай как был на карачках, так и пополз к шару.

— Да отпусти ты меня, — шепнула в ухо Лана. Иван поставил ее на землю. И русоволосая сразу же опустилась на четвереньки.

— Давай и ты! — пригласила она.

— Все равно сдохните! — зло процедила из травы смуглянка.

Иван вдруг увидал странную вещь: евнух-вертухай дополз до боковины шара, но не остановился, не перестал сучить жирными лапами… и голова его стала пропадать в шаре, за ней плечи, туловище, задница…

— Ну?! — крикнула Лана.

Иван встал на карачки. Но вперед подтолкнул русоволосую. Да та и сама уже скрывалась за ребристой и очень твердой на вид поверхностью шара, в которой не было ни двери, ни дверки, ни трещинки, ни щелки. Раз — мелькнула пяточка. И пропала.

Иван ткнулся головой в бок шара, думая, что сейчас набьет себе шишку и отскочит назад. Но нет, голова свободно прошла внутрь, в темноту.

Последнее, что Иван услыхал из внешнего мира, было проклятие смуглянки.

— Чтоб вам всем в корчах передохнуть, суки поганые! — рычала она совсем не женским, звериным рыком. — Чтоб ни возврату, ни спасения! Чтоб вас там живьем изжарили и слопали!!!!

В кромешной тьме ничего не было видно. Иван нащупал руку Ланы. Притянул женщину к себе, обнял. От прикосновения ее теплого и нежного тела его сразу бросило в дрожь, в голове помутилось. Но она отпрянула… Иван дернулся следом. Но тут же остановился — ее можно было понять, ведь она прижалась не к человеку, не к мягкой и упругой коже, а к шершавым пластинам, к холодной чешуе. Она права! Но руки Иван не отпустил.

— Ну, я полез, что ли? — спросил глуховато невидимый евнух-вертухай.

— Куда?

— Обратно! Куда ж еще? Мне туда дороги нет! — обиженно протянул вертухай.

Иван даже почувствовал на себе его зловонное, мертвенное дыхание. Отшатнулся.

— А нам куда же?! — спросил он зло. — Завел, гад, и назад, деру давать!

— Тут так положено, — с расстановкой ответил вертухай, — ежели желаете за мной вылазьте. А нет, так лезьте туда — вход-то один! Я тута не причем получаюсь!

Лана подтолкнула Ивана. Но он ничего не видел.

— Здеся надо бы метров сорок вверх по лесенке подняться, — проинструктировал вертухай, — а потом по трубе проползти чуток. И прямиком в нижний люк — там будет Ярус-Чистилище. Ну, а коли через него проберетесь, так и попадете сразу куда вам надобно!

Иван не знал — куда ему надобно. Но вопросил:

— Какие еще сорок метров? Чего голову морочишь — шар-то всего ничего, в три обхвата, а ты говоришь, сорок метров! Запутать хочешь?! Лана ткнула его в бок кулаком.

— Помалкивай!

— А хотите, назад давайте — в садике ведь тоже неплохо, жить-то можно, а?! — просипел вертухай. — Чего тут раздумывать — бери себе любую из баб, да живи на радость! А хочешь, так и всех бери! — Вертухай надолго заскрипел, засопел. — Мы народ не ревнивый, нам это все до фени! У нас другие заботы!

Иван, не глядя, на звук, ткнул его кулаком в рожу. И вертухай сразу замолк.

— Полезли! — Предложила русоволосая.

— Полезли, — согласился Иван, хотя был абсолютно уверен, что через три-четыре шага по невидимой лесенке стукнется макушкой о внутреннюю оболочку шара.

Лана дернула его за рукав.

— Иди сюда!

Иван нащупал скобу. Подтянулся. Потом еще и еще раз. Русоволосая поднималась рядом, иногда прижимаясь к нему своим упруго-трепетным телом, но тут же отстраняясь. И Ивану было обидно это. Ни во что он не уперся, ни обо что не стукнулся, хотя уже они по логике вещей должны были подняться над самим шаром метров на десять. Снизу раздался приглушенный голос вертухая:

— Вы там только Хранителя не задевайте, не надо! Еще ни один из тех, кто его задел, внутрь-то не проскакивал, понятно?! — вертухай совсем осип, голос сорвался до хрипа. — А так-то он никого не трогает, смирный!

Иван пошарил по карманам — бросить бы чем-нибудь в мерзавца. Но, разумеется, ничего не нашел подходящего. Зато неловко оперевшись на боковую скобу, представлявшую из себя нечто вроде перильцев, он почувствовал слабину. И поднатужившись вырвал кусок арматуры метра в полтора длиной, распрямил — кто знает, может, небольшое железное копьецо еще и пригодится ему!

— Ты чего там застрял?

Голос Ланы прозвучал взволнованно, И у Ивана невольно защемило сердце, спазм подкатил к горлу. Но он вспомнил о своем новом жутком обличий, и о том, что лишь темнота скрывает его от глаз русоволосой. И сразу отрезвел — ни о каких взаимностях сейчас и помышлять не стоило, все это будет потом, после…

— Иду!

Иван стрелой взлетел вверх по невидимой лестнице. И все ж таки пребольно ударился макушкой обо что-то — звук был гулкий, а стало быть, преграда была не глухой стеной, а очередной переборкой. Ох, как они, все эти переборки, трубы, люки, лазы, колодцы и прочая бестолковщина, надоели Ивану!

Он ощупал поверхность рукой. Наткнулся на выступ, надавил на него сильнее — и нечто плоское, похожее на заслонку съехало в сторону.

— Что там еще? — поинтересовалась Лана. Она держала Ивана за локоть, тяжело, возбужденно дышала.

— Сейчас проверим!

Иван просунул в образовавшееся отверстие голову. Стало светло, даже по глазам резануло от яркого синеватого света. И это было по меньшей мере странно, так как из самого отверстия во тьму лаза не пробивалось ни лучика, ни даже жалкого приглушенного отсвета — переход был неожиданным.

— Ну, чего ты молчишь, отвечай?! — донеслось снизу.

Иван хотел было вылезти полностью на свет, но приглядевшись внимательно, заметил, что сделать ему этого не удастся — его голова находилась под прозрачной, почти неуловимой сферой, имевшей радиус не более полуметра. Иван протащил в проем руку, вытянул ее, постучал всеми восемью когтями по прозрачному покрытию, потом уперся в него ладонью, пытаясь сдвинуть. Не тут-то было! Иван оставил свою затею — колпак был явно непрошибаемым.

— Тут дверца прямо в трубу! — радостно прокричала снизу русоволосая. — Ты чего застрял, давай сюда!

— Щас! Погоди же ты! — зло отозвался Иван. Ему надо было разобраться со всеми этими непонятными вещами, а потом уже лезть в трубу. Теперь он многое различал сквозь сферу: силуэты далеких скалистых гор, какую-то кривую и расщепленную во многих местах ветвь, нависающую над его головой метрах в тридцати, сиреневатые перистые облака… Нет, за сферическим окошком был явно не садик с ручейками и заборчиками, там был иной мир. Иван подтянулся еще немного. И почти уперся лицом в прозрачную преграду, попытался заглянуть вниз.

Но его внимание привлек отчаянный дробный стук, донесшийся вдруг сверху. К стуку прибавился омерзительный скрежет. Иван задрал голову — на внешней поверхности сферы сидело несколько страшных, допотопного вида клювастых, и рогатых тварей. Они-то и долбили вовсю по колпаку клювами, царапали прозрачную преграду когтями, били пернатыми встрепанными крыльями, пытаясь сохранить равновесие, отталкивали друг друга, будто уже добрались до добычи. Но на поверхности колпака не оставалось и следа, видно, был он попрочнее клювов и когтей.

— Все! Как хочешь! — глухо докатилось снизу. — Я пошла!

Твари явно хотели поживиться именно им, Иван это сразу понял, и его не удивила, не напугала их первобытная звериная алчность, но все-таки стало как-то не по себе. Тем более, что клювастых слеталось все больше, они уже заслонили своими дергающимися, трепещущими телами все, облепили сферу, яростно долбя ее не только сверху, но и отовсюду, с неистовством, не жалея клювов. Нет, Ивану совсем не хотелось наружу.

— Иду! — выкрикнул он.

И опустился вниз, опять нажал на выступ — задвижка прикрыла отверстие. Он снова ничего не видел в кромешном мраке лаза. Но дверь нащупал сразу, пролез в трубу. Спереди доносилось учащенное и гулкое в замкнутой полости дыхание. Никому иному кроме русоволосой оно не могло принадлежать. И Иван пополз вперед, волоча за собой прут-копье.