— Ты класивый, Колтес, — тихо шепнула ему в ухо Марина. — Очень.

Кортес хотел удивиться кастильскому языку из ее уст, и не сумел.

— И сильный… Меня взял себе…

— Угу… — прикрыл глаза Кортес.

— Женщин дадут, возьми дочку толстяка… Ты понял, Колтес? Только ее… будешь еще сильнее…

Кортес хотел спросить, а хороша ли она, но уже не успел; его стремительно засасывала цветастая, наполненная бредовыми картинами воронка — на полвселенной.

Спустя два дня крепость Вера Крус была заполнена народом. Семпоальские землекопы готовили рвы под фундаменты, камнетесы — камни, носильщики таскали бревна, плотники их обстругивали, а вожди союзного Семпоале племени тотонаков не отходили от капитанов, где на пальцах, а где в картинках объясняя особенности местной тактики и детально разъясняя, как и откуда, скорее всего, будут атаковать военачальники Мотекусомы.

А тем временем между здешними жрецами и кастильскими священниками шла настоящая схватка. И сойтись не могли в главном: крестить ли дочерей вождей, а если крестить, то перед тем, как отдать капитанам или после того.

Позиция каждой стороны была по-своему логична, и глубокомысленный теологический спор, изрядно отягощенный переводом Агиляра и Марины, все время вел в тупик. И лишь когда в дело вмешался Кортес, основание для спора иссякло — само собой.

— Ты что, брат Бартоломе, — взял он монаха под локоть, — во второй раз венчать меня собираешься? При живой жене?

— Упаси Бог! — перекрестился тот.

— Ну, а какого черта?! К чему это словоблудие? Разве кто пострадает, если мы отгуляем по-сарацински, а уж потом их окрестим?

— Но…

— Хватит, — отрезал Кортес. — Ты прекрасно понимаешь цену этого «брака», так что нечего умника из себя строить.

А когда и частокол, и «невесты» были практически готовы, прибыли послы Мотекусомы — оба его племянники, то есть, по здешним обычаям — самые близкие люди и наследники.

«Если они уже выслали войска, — сразу же высчитал Кортес, — у меня дней пятнадцать осталось… не больше», — и отправился обмениваться дарами. Но вскоре понял, что столько времени у него может и не быть.

— Как здоровье Женщины-Змеи Хуаны и ее могучего сына дона Карлоса, военного вождя всех кастильских племен? — сразу же после обмена поинтересовался главный посол — Какама-цин.

— Слава Сеньоре Нашей Марии, Их Высочества здоровы, — вежливо кивнул Кортес. — А как себя чувствует Великий Тлатоани Мотекусома Шокойо-цин и все его жены, сестры и их дети?

— Уицилопочтли сохраняет их здоровье, — наклонил голову Какама-цин.

Воцарилась неловкая пауза, и Кортес решил не медлить.

— У меня в гостях еще трое ваших капитанов, — напомнил он о спасенных им от расправы чиновниках, — можете их забрать.

Какама-цин сдержанно кивнул.

— Великий Тлатоани благодарит тебя за помощь и обещает примерно наказать Семпоалу, из-за которой ты подвергался риску, спасая наших людей.

— Нет-нет, — рассмеялся Кортес, — ни в коем случае! Мы сами разберемся со своими подданными.

Агиляр и Марина перевели, и лицо посла вытянулось, да так и застыло.

— Вы… берете с наших братьев дань?!

Внутри у Кортеса промчался ледяной вихрь.

«Ну, что — попрыгаем?» — вспомнил он любимое выражение драчливого Альварадо.

— Семпоальцы и тотонаки добровольно вошли в состав союза вождей Кастилии и Арагона, — старательно подбирая слова, произнес он и, дабы не пропустить первой реакции, уставился послу в глаза.

Какама-цин выслушал перевод, кивнул… и больше ничего.

— Я понял, сеньор Кортес, — перевел Агиляр.

«Ну, вот и все… — пронеслось в голове Кортеса. — Теперь драки не избежать…»

Он чувствовал это всем нутром.

Тем же вечером, сразу после показательных — специально для Какама-цина — скачек и залповой стрельбы изо всех орудий крепости, начался первый день свадьбы восьми капитанов на восьми — точно по числу родов Семпоалы — дочерях вождей.

Кортес, как старший «в роду кастилан» с улыбкой подошел к восьми юным — и не слишком, — прелестницам, взял за руку самую красивую и развернулся к приосанившимся капитанам. Те замерли: как пройдет «свадьба», никто толком не знал, а святые отцы на все расспросы раздраженно отсылали к Кортесу.

— Карреро! — громко произнес Кортес, и погруженный в себя, стоящий последним по счету бывший друг вздрогнул и поднял недоумевающий взгляд.

— Алонсо Эрнандес Пуэрто Карреро! — повторил Кортес. — Тебе вручаю сию дщерь сарацинскую, поручая заботу о ней, пропитание и сохранение, а также всемерное научение слову Божьему.

Карреро, все еще не веря в происходящее, растерянно огляделся по сторонам.

— Ну, же, Алонсо! — широко улыбнулся Кортес, — прими эту руку!

Карреро густо покраснел и под одобрительные возгласы капитанов двинулся вперед — к самой красивой изо всех невест.

А спустя трое суток, едва праздник пошел на убыль, Кортес нежно потрепал по щечке свою очередную и на редкость безобразную «жену», оделся и чуть ли не силой собрал еще не вполне трезвых капитанов.

— Нас ждет большая война, — морщась от запаха перебродившей агавы, прямо сообщил он.

— И что? — громко, со вкусом рыгнул Альварадо.

— Нам понадобится помощь. Серьезная помощь.

Капитаны замерли. Такое они слышали от Кортеса впервые.

— Чья? — оторопело хохотнул умненький Гонсало де Сандоваль. — Может, Веласкеса?

— Точно, — кивнул Кортес. — Мы можем запросить помощи только у Диего Веласкеса де Куэльяра, губернатора Кубы. Для всех остальных мы — пираты.

Капитаны обомлели.

— Ты ж теперь — его смертельный враг! — мстительно напомнил Ордас.

Кортес улыбнулся. Его отношения с Веласкесом не укладывались в прокрустово ложе простых истин, вот только объяснять это капитанам он не собирался.

— Возможно, я Веласкесу и враг, — соглашаясь, кивнул Кортес. — Но флот куплен за его деньги, да, и солдаты наняты… Ему есть смысл… поучаствовать. Не пропадать же добру?

Капитаны смешливо переглянулись. Такой наглости не ожидал никто — даже от Кортеса.

— И вообще, пора отдавать долги, — напомнил Кортес, — и подносить подарки всем, от кого зависит наша судьба.

Капитаны задумались. Вот эта мысль была толковой.

— Не-е… золото так сразу отдавать нельзя, — с сомнением качнул огненной головой Альварадо, — налетят еще… самим ничего не останется.

— Рабы, — пожал плечами Кортес. — Тут неподалеку городок есть — Тисапансинго. Ни с кем пока не в союзе… удобный, в общем, городок. Однако тотонаки сказали, у них идут переговоры с Мотекусомой.

— И что? — насторожился Ордас.

— Надо напасть раньше, — пояснил Кортес. — Пока они и в Союз не вошли.

Едва Какама-цин кончил рассказывать о встрече с Кортесом, вожди гневно, перебивая один другого, зашумели, а потом как-то внезапно стихли и обратили взоры к Мотекусоме.

— А ты почему молчишь, Тлатоани?

— Думаю, сколько гарнизонов посылать, — отозвался Мотекусома.

Вожди удовлетворенно переглянулись. Тлатоани снова стал похож на себя самого прежнего — умный, решительный и не врет.

— Давай отправим туда всех, — решительно рубанул воздух ладонью Какама-цин.

Мотекусома и Повелитель дротиков быстро переглянулись.

— И оголим наши северные рубежи? — издевательски усмехнулся Повелитель дротиков. — Ты этого хочешь, Какама-цин?

Молодой вождь на секунду смутился, но только на секунду.

— Кроме того, — напомнил Мотекусома, — воинов надо кормить, а наших зернохранилищ в тех краях нет. Семпоала отложилась, а с Тисапансинго мы пока не договорились.

— Так ты будешь воевать с ними или нет? — как-то уж очень непочтительно спросил Какама-цин.

Мотекусома заглянул ему в глаза, и племянник — впервые — их не отвел.

— Буду, — кивнул Мотекусома. — Я предлагаю направить восемь тысяч воинов… хотя главное — вовсе не в их числе.

Вожди переглянулись.