Тихое проклятье, грустная усмешка, и Кэм восстановил свою оборону.

– Жестко и быстро, – одобрительно произнес он.- Где ты учился драться?

– В Нью-Йорке.

Кэм сделал выпад и уложил противника на землю: – Западный Лондон.

Перекат, и Гарри снова почувствовал почву под ногами. Поднимаясь, он успел пихнуть Кэма локтем в солнечное сплетение.

Роан захрипел. Схватив Гарри за руку, он ногой ударил его под лодыжку и снова уложил на землю. Они перекатились один раз, второй, пока Гарри не отпрыгнул и не отступил на несколько шагов.

Тяжело дыша, он не отрывал взгляда от встающего на ноги Кэма.

– Ты мог бы придавить мне горло, – заметил Кэм, отбрасывая волосы со лба.

– Я не хотел его тебе повредить, пока ты не скажешь, где моя жена.

Кэм усмехнулся. Прежде чем он ответил, беспокойное семейство Хатауэй шумно влетело в оранжерею. Лео, Амелия, Беатрис, Меррипен и Кэтрин Маркс. Как с грустью заметил Гарри: все, кроме Поппи. Черт возьми, где же она!

– Что это? Послеобеденные забавы? – с сарказмом поинтересовался Лео, выходя вперед. – Спроси вы мое мнение, я бы предпочел карты.

– Рэмси, ты следующий, – Гарри хмуро посмотрел на него. – После того, как я закончу с Роаном, я собираюсь раздавить тебя за то, что ты увез мою жену из Лондона.

– Ну уж нет, – убийственно спокойно произнес Меррипен, сделав шаг вперед. – Следующим буду я. Это я собираюсь раздавить тебя за то, что ты сделал с моей свояченицей.

Лео перевел взгляд с хмурого лица Меррипена на Гарри и закатил глаза.

– Забудьте о моем предложении, – сказал он, развернувшись чтобы уйти. – После того, как с ним поработает Меррипен, от Ратледжа вряд ли что-нибудь останется.

Поравнявшись с сестрами, он едва слышно проговорил, обращаясь к Уин:

– Тебе лучше вмешаться.

– Почему?

– Потому что Кэм просто хочет преподать ему урок. А Меррипен на самом деле намеревается прикончить Ратледжа, и это совсем не понравится Поппи.

– А почему ты сам ничего не предпримешь, чтобы остановить Кева? – ехидно спросила Амелия.

– Потому что я пэр. Мы, аристократы, всегда стараемся переложить работу на кого-нибудь другого, прежде чем делать ее своими силами.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Положение обязывает, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Мисс Маркс мрачно взглянула на него, нахмурившись:

– У выражения "положение обязывает" совсем другой смысл.

– А это мое собственное определение, – проговорил Лео, наслаждаясь ее негодованием.

– Кев, – спокойно позвала Уин, делая шаг вперед, – я хочу тебе кое-что сказать.

Меррипен, всегда очень внимательно относившийся к своей жене, хмуро посмотрел на нее:

– Прямо сейчас?

– Именно сейчас.

– Это не может подождать?

– Нет, – в тон ему отозвалась Уин.

Видя, что он колеблется, она добавила: – Я в положении.

Меррипен моргнул.

– В каком положении?

– У нас будет ребенок.

На глазах у присутствующих лицо Меррипена стало мертвенно-бледным.

– Но, как...? – сумел произнести он, приближаясь к Уин, едва не теряя равновесие.

– Как? – повторил Лео. – Меррипен, разве ты забыл о нашем разговоре на одну интересную тему перед твоей брачной ночью?

Он ухмыльнулся, когда Меррипен бросил на него предупреждающий взгляд. Наклонившись к Уин, он пробормотал ей в ухо:

– Высший класс. Но что ты собираешься сказать, когда Меррипен поймет, что попался на твою уловку?

– Никаких уловок, – нежно произнесла Уин.

Улыбка Лео померкла, он хлопнул себя по лбу.

– Иисусе, – пробормотал он. – Где мой бренди?

И скрылся в доме.

– Уверена, Лео хотел сказать "прими мои поздравления", – безмятежно произнесла Беатрис, последовав в дом вместе со всеми. Кэм и Гарри остались одни.

– Видимо, я должен объясниться, – обратился Кэм к Гарри. Выглядел он при этом слегка смущенным.

– Уин всегда была болезненной, и хотя она окончательно выздоровела, Меррипен все еще опасается, что рождение детей не для нее.

Он сделал паузу.

– Мы все этого опасаемся, – признался он. – Но Уин хочет иметь детей, и да поможет Бог тому, кто попытается сказать "нет" кому-нибудь из Хатауэйев.

Гарри изумленно покачал головой.

– Ваша семейка...

– Я знаю, – отозвался Кэм. – В конце концов, ты к нам привыкнешь.

Пауза. Затем он проговорил сухим тоном.

– Ну что, снова будем драться или обойдемся без этого и пойдем пропустим по глоточку бренди с Рэмси.

Одно было для Гарри очевидно: его новоявленные родственники – люди не совсем нормальные.

Одной из приятных особенностей лета в Гемпшире являлось то, что, несмотря на солнечную погоду и высокую температуру в течение дня, вечера были прохладными, как раз для посиделок у камина.

Поппи уютно устроилась у небольшого потрескивающего очага в домике смотрителя. Она читала при свете лампы. Читала одну и ту же страницу, не в состоянии думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи с Гарри. Она видела, как экипаж Гарри проехал мимо по направлению к Рэмси-Хаус, и прекрасно понимала, что встреча с ним была лишь вопросом времени.

– Ты не увидишь его, – сказал ей Кэм, – пока я не решу, что он достаточно остыл, чтобы прийти к тебе.

– Он никогда не причинит мне боль, Кэм.

– Все равно, сестренка, я собираюсь потолковать с ним кое о чем.

Она переоделась в плиссированное платье бледно-розового цвета с кружевной вставкой и низким лифом, принадлежащее Уин. Так как Уин отличалась более изящным телосложением, платье было несколько тесновато, и грудь так и норовила выбраться из-под кружева корсажа. Зная, что Гарри имел слабость к ее распущенным волосам, Поппи расчесалась и оставила волнистые пряди свободно лежать на плечах блестящей пушистой пелериной.

Снаружи раздался какой-то звук, затем в дверь настойчиво постучали. Поппи резко подняла голову, сердцебиение участилось, а в желудке как будто что-то перевернулось. Отложив книгу, она подошла к двери, повернула ключ и нажала на ручку. В следующее мгновение она оказалась лицом к лицу со своим мужем, стоящим на лестнице одной ступенькой ниже.

Гарри был сам на себя непохож, он выглядел уставшим, помятым дикарем с двухдневной щетиной на лице. Однако подобная неряшливость шла ему, придавая его привлекательности оттенок грубой естественной сексуальности. Он смотрел на нее так, как будто детально продумал, по крайней мере, дюжину различных способов наказания за побег. Его пристальный взгляд заставил ее поежиться.

Глубоко и тяжело вздохнув, Поппи отступила, позволяя ему войти, затем осторожно закрыла дверь.

Тишина угнетала, воздух вибрировал от эмоций, которым она не могла подобрать названия. Под пристальным взглядом Гарри, у нее пульсировало все тело: колени, локти, низ живота.

– Только попытайся еще раз убежать от меня, – прозвучала тихая угроза, – и ты даже не представляешь, что тебя ожидает...

Он продолжал говорить что-то еще о правилах, которым она должна подчиняться, о недопустимости разного рода вольностей, которые он не намерен терпеть, о том, что если ей нужно преподать урок, он с радостью научит ее уму-разуму.

Несмотря на его гневный тон, Поппи почувствовала, как ее накрыла волна нежности. Он словно спрятался в панцирь и выглядел бесконечно одиноким, отчаянно нуждающимся в заботе и ласке.

Повинуясь импульсу, Поппи бросилась вперед, в два шага преодолев расстояние между ними. Ее руки легли на твердый подбородок мужа, она встала на цыпочки, прижалась к нему всем телом и заставила замолчать поцелуем.

Ее нежное прикосновение вызвало в Гарри целую бурю. Его дыхание стало прерывистым, он схватил девушку за плечи и оттолкнул назад, недоверчиво всматриваясь в лицо. Поппи почувствовала его силу, способность переломить ее, если у него возникнет такое желание. Казалось, то, что муж прочел в ее взгляде, заставило его замереть на месте.

Умирая от желания, Поппи решила проявить настойчивость и снова потянулась к его губам. Поцелуй продлился лишь мгновение, Гарри снова оттолкнул ее. Он судорожно сглотнул. Если первый поцелуй Поппи лишил его дара речи, то второй полностью обезоружил.