Фетт выдохнул, ослабил хватку на винтовке. Он стремительно опустился на пол, игнорируя резкую боль, вспыхнувшую в коленях. – Он платит мне. Много. Как только прибудет Скайуокер, я отвезу его к Вейдеру, а потом проведу некоторое время здесь.

– Это не то, что я имела в виду. Джабба Хатт продала горы спаиса, а это гораздо хуже чем:

– Необходимость заставляет искать союзников. Как только Восстание захлебнется, я ожидаю, что Империя будет иметь дело с Джаббой. Но он меньшая угроза, чем Мятежники. Фетт поднял ствол штурмовой винтовки и нажал им на выключатель, свет погас. Макробинокль, почти мгновенно компенсировал опустившуюся темноту, переключившись в систему технического зрения зафиксировав тепло тела девушки. – Я засыпаю. У меня болит горло.

Через мгновение наступила тишина.

– Люк Скайуокер,- сказала из темноты Лея, – собирается прийти и уничтожать вас.

– Все умирают,- согласился Фетт. – Но так как никто не заплатил мне, чтобы убить вас… я вас не трону.

Он сидел в шлеме с открытыми глазами.

Одинокий Джедай прибыл день спустя. Он назвался Люком Скайуокером и убил ранкора Джаббы. Хатт приказал схватить его и посадить в темницу рядом с камерой Соло и Чубаккой.

Рассвет следующего дня был ясен и горяч, Боба Фетт прибывал в мерзком настроении.

Конечно это же был Татуин. Каждое утро здесь было ясным, ярким и горячим.

Сегодня Хатт собирался казнить Скайуокера. А в месте с ним Соло и Чубакку.

Скайуокер. Вот кто был причиной мерзкого настроения Фетта. Он пробовал уговорить Джаббу, не убивать молодого человека, но тот не слушал. В свое время он видел много странных глупых вещей, но зрелища стоящего перед троном Джаббы безбородого молодого человека и пробующего осадить Хатта, был на вершине этого списка.

Фетт пытался, спорил с Хаттом больше, чем мог бы себе позволить разумный человек, Джабба повел себя не так как раньше, как все те годы, что помнил охотник. Фетт пытался привести доводы, что Дарт Вейдер заплатит за этого дурака, даже Император заплатил бы. Совсем недавно была назначена награда, о которой сообщили Фетту, она равнялась пяти миллионам кредитов; хотя Фетт был уверен, что Люк Скайуокер может принести гораздо больше.

Джабба не хотел не чего слушать. Он не желал делить награду; он даже не желал брать её всю, заплатив Фетту только, как посреднику с Вейдером. Его любимый ранкор умер и Скайуокер умрет следом.

Иногда Фетт был убежден, что он единственный нормальный бизнесменом во всей галактике.

Это раздражало. Охотник придумывал план за планом, но ни один из них не соблазнял. Он даже думал о похищении Скайуокера из лап Джаббы, но времени не оставалось, а безопасность Джаббы была на высоте; даже за миллионы кредитов риск был слишком высок.

Таким образом, он оказался на верхней палубе баржи. С нетипичной для себя нервозностью, утром после прибытия Скайуокера, утро в которое Скайуокер, Соло и Чубакка должны были умереть, и пытался придумать, что делать дальше, поскольку баржа уже почти достигла конечного пункта у Большого Провала Каркун, привезя осужденных на смерть.

До некоторой степени происходящее удивляло и злило, Фетт надеялся, что Соло примет смерть достойно. За прошедшие годы охотник видел, как Джабба отправил с пол дюжины своих собственных телохранителей в Большой Провал Каркун, предположив заговор против себя; каждому он дал шанс унизиться и просить о пощаде. Двое из них так и сделали, но Хатт всё равно отправил их к Сарлакку.

Чубакка точно не будет просить пощады, Соло скорее всего тоже.

Возможно, молодой Скайуокер попросит оставить ему жизнь. В этом не было не чего позорного.

Фетт стоял на носу баржи и смотрел, как под ней исчезает песок. Насколько хватало взгляда, кругом была одна только пустыня. Дрейфующие пески и дюны.

Фетт задался вопросом, кто уничтожил существ больше, он сам или Хатт. Вероятно Хатт учитывая его ревностное отношение к торговле спайсом. Правда, многие из них пали от рук самого Бобы Фетта

Наконец, Большой провал Каркун выплыл в поле зрения. Настроение Боба Фетта так и не улучшилось не в малейшей степени, уйдя с верхней палубы, он спустился в зал к другим наблюдателям, ожидавшим правосудие. Знали бы они, сколько миллионов кредитов было потрачено впустую.

День начался ужасно, а продолжался еще хуже. Баржа взорвалась, Джабба Хатт был мертв, сам Боба Фетт упал в Провал Каркуна и должен был перевариваться Сарлакком.

Но, он выбрался; насколько Фетт знал, он был единственным, кому когда-либо посчастливилось уйти от Сарлакка.

К тому времени, когда он снова пришел в форму, залечил раны и вернул себе былую форму, в галактике произошли большие перемены; и Фетт отказывался этому верить.

Прошло пятнадцать лет.

Или, выражаясь иначе:

Дарт Вейдер умер; так же как и Императора. Империя рухнула и была провозглашена Новая Республикой. В человеческом масштабе пятнадцать лет достаточно много для младенцев, чтобы те родились и выросли в подростков; подростки всей галактики стали взрослыми и обзавелись собственными детьми. Для некоторых долгоживущих разновидностей период прошел без существенного изменения; для других, живущих меньше чем люди, сменились поколения, они рождались, старели, и умерли.

В одном из секторов галактики, о котором Боба Фетт никогда не слышал, взорвалась звезда, превратившись в сверхновую. Она уничтожила ближайшие миры, стерев всю разумную жизнь. Это породило, гораздо меньше сплетен, чем после уничтожения Алдерана, событии десятилетней давности; в целом галактика только обратила внимание на ту трагедию. В галактике с более чем четырьмястами биллионами звезд, более чем двадцатью миллионами интеллектуальных разновидностей, такие вещи обязаны случиться.

Остатки Империи восстали против Новой Республики, и были побеждены; Люк Скайуокер перешел на темную сторону силы и вернулся обратно.

Лея Органа женилась на Хане Соло; и у них родилось трое детей.

На Татуине, пьяный деваронец по имени Лабриа убил четырех охотников, и исчез.

Боба Фетт становился старше.

На планете Корусант, в мире, который был столицей Старой Республики, столицей Империи, а теперь ставший столицей Новой Республики, в императорском дворце, в комнатах, которые использовало семейство Соло, Хан сел на краю постели зевнул и уставился в одну точку.

– Нет. Я не полечу. Подписание этого соглашения не для меня, и, кроме того, сын Гейрта пробовал обмануть меня на Ларо, когда мы были там в последний раз.

Лея стояла, сложив руки на груди, раздражение было написано на лице. – Ты ответил ему тем же!

– Я обманывал лучше. Так или иначе, этот дурак думал, что удачливее меня. Высказался Хан. – Когда я был ребенком, мошенничество в карты считался уголовным преступлением и за это могли повесить.

– Это не так,- возразила Лея, и осторожно прикоснулась к задумавшемуся Хану; она давно узнала, что обман в картах, и последствия этого, не было среди вещей, которым обучали принцесс.

– Это так,- ответил Хан. – Так или иначе, Король Гейрт счастлив, ничто плохого тогда не случилось кроме проигрыша мне. И я не понимаю, что ты от меня ожидаешь, может подойти к его сыну и сказать, я сожалею, ваш Королевское Высочество, что обманываю лучше, чем вы?

Лея вздохнула. – Я ожидаю, что ты не будешь использовать слово 'королевский', как если бы это было оскорбление. И я:

– Договорились,- быстро ответил Хан.

Это вызвало неохотную улыбку. – Ты не собираешься ехать, не так ли?