Больше недели продолжались упорные бои. Потери, понесенные в них, заставили американское командование отказаться от дальнейшей попытки продолжать наступление. Под прикрытием плотного авиационного огня остатки американо-сайгонских частей отступили, бросая убитых, технику и тяжелое оружие — пушки и минометы. Только раненых удалось эвакуировать вертолетами, и то лишь в основном американцев. Полторы сотни раненых южновьетнамских солдат попали в плен и были отправлены в полевые госпитали сил освобождения.
Наступление в районе Бодыка привело к ликвидации сложной системы хорошо оснащенных боевой техникой блокпостов, державших под контролем обширную территорию. Для американо-сайгонских войск создавалась опасность полной потери крайне важной зоны, закрывавшей подступы к военным базам на Центральном плато. Уэстморленд вызвал к себе генерала Гарднера и, не скрывая недовольства, потребовал отчета, почему приказ штаба о наступлении, которому придавалось большое значение, оказался невыполненным. Гарднер чувствовал, что. оправдания, ссылки на непредусмотрительность командования пехотной дивизии, явно упустившего из виду изменение в боевой обстановке, не будут приняты командующим в расчет, стал говорить о плохо проведенной разведке.
— Мы посылали вас для руководства боями, надеясь, что вы учтете все факторы. У вас были опыт и достаточно полномочий, чтобы вести дело к успешному развитию наступлений, — прервал его командующий.
— Кроме того, что нам были даны неполные разведданные, господин командующий, была и еще одна причина неуспеха: командир дивизии и его штаб были слабо связаны с сайгонскими частями, даже не брали их в расчет.
Такое отношение невозможно было исправить в короткое время.
— Я подписал приказ о снятии с поста командира дивизии, — резко произнес Уэстморленд, — как неспособного руководить вверенными ему войсками, и командование возлагаю на вас. Я даю вам шанс доказать, генерал, что работник моего штаба, укомплектованного лучшими офицерами и генералами, какими только располагают наши вооруженные силы, может вести боевые действия так, как требуют этого наши интересы.
Гарднеру. ничего не оставалось, как поблагодарить Уэстморленда за доверие, хотя он считал, что это жестокое наказание.
Генерал Уэстморленд в последние месяцы много думал над тем, как переломить ход войны в свою пользу и реабилитировать себя в глазах Пентагона. Он нервничал из-за. того, что Макнамара, а порой и сам президент все чаще стали слать указания, в которых читался намек на недовольство им лично, без учета складывающейся во Вьетнаме все более напряженной обстановки. Он доказывал, просил, требовал существенно увеличить численность экспедиционного корпуса, но ему постоянно отказывали или урезали заявки. Министр обороны как-то сказал ему при встрече в Вашингтоне:
— Дорогой Уильям, ни я, ни даже президент не можем всю американскую армию перебросить во Вьетнам. И так сделано столько, что вызывает критику в адрес администрации. И есть один способ приглушить ее — это добиться перелома в войне. И делать это придется вам.
«Пятисотсорокатысячная армия США и семисоттысячная сайгонская, находившаяся практически в прямом подчинении Уэстморленда, увязали все глубже в боях, не имеющих решающего значения, были все время обороняющейся стороной. Уэстморленд стал терять уверенность, поспешно принимал решения о переброске дивизий с одного участка фронта на другой, будучи уверенным, что нынешними силами ему не справиться с поставленной задачей.
Завершался еще один трудный год войны, который американское командование думало сделать годом победы, но оказалась невыполненной ни одна из двух стратегических задач. На Юге сильнее разгоралось пламя войны Сопротивления, погасить которое не было сил. Не сломлен, становился все крепче Северный Вьетнам.
В его распоряжении появилось мощное современное оружие, крепла международная поддержка борющегося Вьетнама, с чем Вашингтон не мог не считаться.
Отказываясь от проведения переговоров об урегулировании вьетнамской проблемы на разумной основе, предложенной правительством ДРВ и Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама, Вашингтон вынужден был лавировать. Одним из доводов, к которому он прибегал в своей пропаганде, было обвинение ДРВ во вмешательстве во внутренние дела Юга, в военном проникновении в Южный Вьетнам. Но этому уже плохо верили даже в самой Америке. Трудно было убедить людей, что будто северовьетнамцы вмешиваются в дела своей расколотой родины, а войска США, вторгшиеся в Южный Вьетнам за десять тысяч миль от своих берегов, охраняют его независимость и свободу.
На фоне неустойчивого военного положения американской армии в Южном Вьетнаме и непопулярных шагов Вашингтона на международной арене Политбюро ЦК партии трудящихся Вьетнама одобрило инициативу южновьетнамского Бюро ЦК партии и Национального фронта освобождения выступить с рядом крупных внешнеполитических акций, которые создадут еще более благоприятные условия для развертывания борьбы, поставят Вашингтон перед необходимостью пойти на переговоры на разумных условиях и в конце концов вывести свои войска из Вьетнама.
В освобожденные районы Юга Вьетнама прибыл представитель Центра.
— Прежде чем выступить с внешнеполитическими предложениями, — сказал он, — надо будет нанести врагу такие удары, которые ни у кого не оставили бы иллюзий в том, кто настоящий хозяин положения в этой стране.
— Может быть, подобные тем, какими было отмечено наступление нового года, — добавил командующий войсками сил освобождения.
— Да, было бы неплохо завершить год именно так, как начали. Вы сорвали американскую операцию «Падающий кедр»_а ведь американцы возлагали на нее большие надежды. Какими силами они рассчитывали ее провести? — спросил член Политбюро.
— Только в районе Сайгона действовало тридцать тысяч американских солдат, — сказал главком, — и почти сто тысяч солдат сайгонской армии. Наступление та-
кой массы пехоты, поддержанной техникой, представляло большую угрозу. Бои, вы помните, были трудными для нас: враг наступал, используя все виды оружия, включая химическое. Да, мы несли потери, иногда сдавали отвоеванные ранее позиции, иногда уходили в глухие, недоступные для врага горные районы, в плавни Долины тростников, даже в Кампучию. Испытывали нехватку оружия, голодали. Но, выдержав первый натиск, мы собрали силы, перестроили тактику борьбы и нанесли врагу тяжелый урон. Американское командование оказалось в затруднительном положении. Представляете, оно было вынуждено взять из резерва более четырех тысяч гробов, чтобы отправить всех убитых на родину.
— Вы это говорите серьезно? — спросил представитель Центра.
— Совершенно серьезно, у нас есть копия распоряжения заместителя командующего экспедиционным корпусом на этот счет.
— Послушайте, как это звучит, — сказал представитель Центра, — резерв гробов! А? Такое не может не действовать угнетающе на солдат противника. Кому из них захочется лезть в пекло, если он знает, что ему уже запасли гроб, только он находится в резерве. И можно думать, что чем сильнее будут наши удары, чем больше будет гробов отправляться за океан, тем быстрее среди военных здесь и среди гражданского населения в Америке будет расти недовольство политикой Вашингтона. Поэтому Политбюро, рассматривая ваши предложения о боевых действиях, сочло необходимым отметить, что они в нынешних условиях будут иметь не только военное, но и международное политическое значение.
— Нам нельзя сбрасывать со счетов и того факта, — сказал председатель Фронта освобождения, — что будущий год — это год президентских выборов в США. Партия Джонсона наверняка будет стараться удержать свои позиции в Белом доме. Но это будет во многом зависеть от событий во Вьетнаме.
А в войсках в это время уже шла кропотливая подготовка к предстоящим боям.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Приближение рождества и нового, 1968 года нарушило устоявшийся порядок жизни американского экспедиционного корпуса — от его главнокомандующего до последнего солдата аэродромной службы. Все ндруг i;i кружилось, приобрело особую значимость, важность, неотложность. Люди, каждый день занятые войной, только и говорившие о смерти, опасностях, храбрости или трусости, стали чаще пускаться в воспоминания, с восторгом рассказывать, какими хлопотами, радостями, огорчениями обычно сопровождались эти дни дома, когда удачно или неудачно купленный подарок мог поднять или испортить настроение, помирить или поссорить. Мелочи, которым раньше не придавалось ни малейшего значения, всплывая в памяти, неожиданно приобретали особый смысл, важность. Солдаты, принесшие столько бед и горя на эту многострадальную землю, влетавшие во вьетнамские деревни огненным валом и оставлявшие после себя трупы и развалины, становились сентиментальными, обсуждали, какие бы подарки сделали своим близким сейчас, окажись дома, и что бы хотели получить сами. В казармах на военных базах, на блокпостах, обнесенных «спиралями Бруно» из колючей проволоки, на наблюдательных постах и в патрульных группах только и разговоров было о приближающемся празднике, который придется встречать на чужой земле, среди чужой и недружественной природы…
