— Да это не щенок, а целая лошадь, — покачал головой Николас. Он отстегнул ремень. — Помогите мне выбраться из машины. Кажется, Иену не хотят отдавать щенка. Хотя трудно вообразить, что кому-то еще нужно это чудовище.

К тому моменту, когда Рэйчел и Николас подошли к сидящей за столом группе, Иен в бешенстве пытался развязать тугой узел на веревке, которой огромный, шумный пес был привязан к деревянному столу.

— Скотти — мой пес, — перекрикивал мальчик лай собаки. — Скажи им, Ник.

Прежде чем Николас успел открыть рот, Рэйчел возмущенно вмешалась:

— Посмотрите на пса. Конечно, Иен — его хозяин. У него от радости хвост сейчас оторвется.

— Ладно, ладно, — сказал мужчина. — Он точно так же сходил с ума, увидев мою жену, когда она принесла ему хот-дог. Бедняга до смерти изголодался. Как же он оказался здесь, в лесу?

— Он прорыл дыру под загородкой, чтобы найти своего хозяина. — Николас строго посмотрел на лающего пса. — Тихо. Сидеть.

К всеобщему удивлению, пес сел, его морда приняла смешное щенячье выражение, а язык он свесил набок.

Мужчина скрестил руки на груди.

— Если он принадлежит этому мальчику, почему же он без ошейника?

— Он еще маленький. Мама говорит, что он может задохнуться.

Опершись на костыли, Николас достал бумажник и извлек из него визитную карточку.

— Я — Николас Бонелли. Иен нанял меня, чтобы разыскать свою собаку. Если у вас все-таки остаются сомнения, вы можете связаться с шерифом.

Мужчина взял визитную карточку, переводя взгляд с нее на Николаса.

— Он нанял вас, чтобы разыскать собаку? Но агентство по расследованию «Эддисон и Бонелли», по-видимому, довольно дорогое?

— Пес Иена бесценный, — сказал Николас.

— А выглядит совсем как дворняга.

— Он не дворняга, — запротестовал Иен. — Лейтенант говорит, что он умный, как полицейская собака.

— Вот, — сказал Николас и передал мужчине несколько банкнот. — Спасибо, что покормили пса.

Только когда Рэйчел открыла перед Николасом дверцу, она поняла, что ей придется пустить в свою машину слюнявого бегемота.

— Может, вы привяжете его к бамперу? Я поеду медленно. Он явно побывал в озере и извалялся в таких вещах, о которых мне и думать не хочется. Он облизывает мне шею. Сделайте что-нибудь.

— Ты ему нравишься, Рэйчел, — сказал Иен. — Обычно он лижет только тех, у кого есть еда.

Пес встал на заднее сиденье и положил огромную лапу на плечо Рэйчел.

— Он влюбился. Скинь его с нее, Иен, и скажи ему «сидеть» строгим голосом, а то мы улетим с дороги. — Николас даже не пытался скрыть веселье в голосе.

Когда они вернулись домой, щенок начал осторожно выписывать круги около Николаса, затем, подпрыгнув, положил на плечи Рэйчел свои громадные лапы.

— Ой! Убирайся, чудище. — Рэйчел решительно сбросила его лапы. — Теперь слушай меня, пес. Я больше не хочу, чтобы ты на меня прыгал. Ты меня слышишь?

Скотта посмотрел на нее и отряхнулся. Она была права. Он искупался в озере. Рэйчел снова вытерла лицо.

— Ну, хватит. Или ты ведешь себя как следует, или я… — Что делают с непослушными щенками?

— Поставите его в угол? — поинтересовался Николас.

— Она этого не сделает. Она шутит. Вам ведь нравится Скотта, правда?

— Он мне нравится? Он самый незаконнорожденный, уродливый, дурно воспитанный, неисправимый мешок с собачьими костями, который я когда-либо видела.

Иен хихикнул.

— Видишь? Я же говорил, что он тебе нравится.

Николас разразился смехом.

У Рэйчел замерло сердце. Бормоча что-то себе под нос, она бросилась в дом. И только когда теплая вода из-под душа окатила ее, она позволила себе задуматься, что же происходит. Николас Бонелли диктатор — это одно. Николас Бонелли человек — это совсем другое. Когда он целовал ее вчера, она чувствовала физическое влечение, но не опасалась, что он ей понравится.

Рэйчел выдавила жидкое мыло на губку. Кто бы мог подумать, что светящиеся весельем карие глаза и смеющийся рот могут так волновать? Волновать? Рэйчел фыркнула. Когда этот высокий, темноволосый, наделенный суровой красотой, со шрамами и ранами детектив смеялся, он превращался в самого сексуального мужчину, которого она когда-либо видела.

В ее планы не входило физическое влечение к Николасу. Она сердито намылила волосы. И чтобы он ей нравился — тоже. Она хотела, чтобы Николас Бонелли восстановил честное имя ее отца. И вовсе не хотела попадать под его неотразимое мужское обаяние.

Ей это не нужно. Она отказывалась стать еще одним именем в списке его побед. К какой категории он отнес бы ее? Рэйчел, она же Куколка, хорошо умеет искать пропавших собак? Нет, она точно знает, что бы он сказал про нее. Боится воды. Или иначе: средство, при помощи которого его семья временно удалила его из дома и офиса. А когда она с ним покончит, то будет внесена в самый черный из списков. Рэйчел Стюарт, дочь Марвина Стюарта.

— Вы не упомянули, что Марвин Стюарт был вашим отцом.

Рэйчел отложила сандвич, аппетит у нее пропал.

— А должна была? — осторожно спросила она.

— Не обязательно. — Николас опередил ее объяснения. — Вы взялись ухаживать за мной просто потому, что вам нужны деньги. Но деньгами не объяснишь вашу дружбу с Дайаной.

Когда Рэйчел познакомилась с Дайаной Эддисон, она понятия не имела, что ее девичья фамилия Бонелли.

— Дайана что-нибудь говорила вам о моем отце? — спросил Николас. Рэйчел покачала головой. — Пока вы были в душе, мать Иена забрала его и Скотта, а потом позвонил отец. — Николас сделал глоток чая со льдом. — Мама только сегодня утром рассказала ему, что наняла вас. Он был рад услышать, что мы так хорошо ладим.

— Вы ему это сказали? — изумленно спросила она.

— А вы считаете, я признаю, что рыжая школьная учительница прижала меня к стенке? Временно, — добавил он, нахмурив брови. Он поковырял вилкой в фруктовом салате. — Я был уверен, что слышал вашу фамилию раньше. Отец тогда был потрясен случившимся. Он редко говорит дома о работе, но они с мамой долго обсуждали тот случай. Волей-неволей я тоже кое-что слышал. У отца сердце болело за вас, детей. Так вот, мне совершенно безразлично, что совершил ваш отец.

— Ничего. — Рэйчел сжала под столом дрожащие руки. — Он не продавал конкурентам Паркера и Тэйна секретную информацию.

Николас поднял брови.

— Он вам это сказал?

— Мне сказала моя мать. Его подставили.

— Вам виднее. У нас еще осталось арахисовое печенье?

— Вы не хотите знать, кто его подставил?

— Нет. Я хочу знать, осталось ли арахисовое печенье.

— Понимаю. — Рэйчел была благодарна Николасу, который сам начал этот разговор. — Думаю, ваш отец рассказал вам все об этом деле.

— Кое-что я помню с тех пор, когда это произошло. Отец рассказал мне остальное.

— Что он рассказал вам?

— Не нужно ворошить прошлое. Я бы не заговорил об этом, но хочу, чтобы вы знали: то, что я старался избавиться от вас, не имеет к вашему отцу никакого отношения.

— Что он вам рассказал? — упрямо повторила она.

После долгого молчания Николас отодвинул свою тарелку.

— Марвин Стюарт работал на Паркера и Тэйна, их компания занималась строительством торговых центров, многоэтажных зданий и аэропортов по всей стране. Они известны тем, что выполняют работу качественно, в срок и по умеренным ценам. Поэтому они удивились, — продолжал он, — когда их заказы стали получать другие фирмы. Поначалу они не подозревали, что идет утечка информации. Но через два года, когда их работу стали перехватывать одни и те же три фирмы, у Роберта Тэйна появились подозрения. Он обратился в полицию, но они ничего не обнаружили. Никто не мог подозревать такого ценного сотрудника, как Марвин Стюарт. По чистой случайности Тэйн открыл ящик в кабинете Стюарта, чтобы позаимствовать карандаш, и нашел там копию последних предложенных фирмой цен на выполнение подряда. Этих документов не должно было быть в столе Стюарта.

У Рэйчел сжался желудок.