Опасность таилась повсюду. В охотниках за рабами, в тварях, что выходили на охоту только в темное время, во внезапно появляющихся из ниоткуда деревьях, которые корнями ловили путника, решившего отдохнуть рядом, и утаскивали добычу под землю.

  Но страшнее всего был Зверь. Он же считался главным врагом этого мира, он же был создателем тенет, что опутывали все небо от края до края. Однажды, когда придет посланец Зверя, тенета разрежут небо, и оно, развалившись на куски, упадет на землю, и мир погибнет.

  Рия скривилась, посчитав это пророчеством. Пророчеством, которые она так ненавидела в книгах. Потому что если существовало пророчество, всегда появлялся тот, кто непременно должен был спасти какой-нибудь мир и сделать так, чтобы все стало хорошо. Хэппи-энды в таких книжках были непременным атрибутом.

  Возможно, поэтому уже стоило бы обрадоваться пророчеству, если бы не одно "но".

  - Тебя считали предвестником Зверя, - заявил Хадда, когда они разговорились на эту тему, - потому что ты из другого мира.

  - Предвестник обязательно из другого мира? - осторожно поинтересовалась девушка, уже собравшись всеми возможными способами отбрыкиваться от такой перспективы. Не хотелось ей изображать мировое зло, которое должно уничтожить несчастный мир. Ей, конечно, тут не нравилось совершенно, но брать на себя ответственность за репутацию какого-то Зверя ой как не хотелось.

  - Скорее всего, - как-то уклончиво ответил тролль. - Ты первое существо, которое пришло к нам из другого мира. Вернее, я впервые встречаю нечто подобное. Хотя в легендах нашего народа есть рассказы о тех, кто приходил из самых разных миров, но они либо погибали, либо сразу уходили.

  - Могли бы попробовать завоевать вас, - ляпнула в сердцах Рия, и Хадда удивился.

  - Зачем?

  - Чтобы изменить порядок, - тоже удивилась девушка, полагая, что это было очевидно. - Ты же сам говорил, что в рабстве быть плохо.

  - Плохо, - согласился тролль. - Но это часть нашего мира. И только людям ее менять. Все приходившие люди погибали или пугались и уходили. Как и не люди, в общем-то.

  - И никто из других народов не пытался вмешаться?

  Хадда пожал плечами и почесал шрам на ухе.

  - Нет, - просто ответил он. - А зачем? Это не наше дело, оно не касается Зверя, поэтому... люди живут так, как живут.

  Девушка оторопела от таких слов и не нашлась, что ответить. Вернее, сказать-то она хотела, но пока просто не сумела бы подобрать нужные фразы, чтобы верно выстроить речь.

  Политика невмешательства и игнорирования проблем. Почему? Вот же, сидят в рабах тролль, гном и эльф, а их народы решили не вмешиваться? Даже не пытаются напасть на людей, чтобы спасти своих соплеменников? Почему? Почему в этом мире такое равнодушие и главный девиз - позаботься о себе сам? У всех, кроме троллей, да и то... Они готовы заботиться о других народах, но не о своих соплеменниках.

  Этого Рия никак не могла понять. Она даже решилась спросить у Рюна, что думают гномы на этот счет, но тот только зыркнул на нее и ушел вытирать полки, с которых недавно убрал книги.

  У Глау было спрашивать бесполезно. Он на второй день дал понять, что не собирается держаться в куче и вообще игнорировал своих... сокамерников. Рия наблюдала за ним исподтишка, но эльф постоянно перехватывал ее взгляд и только презрительно фыркал. На удивление он все три месяца был тих и покорен, безмолвно сносил все побои, только сверкал глазами на Фаркаша и наверняка мысленно обещал его убить. Девушка даже разделяла такую точку зрения, когда надсмотрщик принимался избивать и ее, но она понимала, что это лишь мысли. Глау мог бы, Глау, бойцовский кот эльфийской породы, вполне мог убить Фаркаша и напасть на охрану. Он бы сделал все, чтобы сбежать, а она... а она может только прокручивать в голове, как вырвется на свободу, но потом ее фантазия буксовала. Появился вариант отправиться к троллям, Хадда бы наверняка помог, но до этого все же необходимо было выйти на свободу.

  Утром на рассвете им принесли завтрак, завизжал хлыст, заменяя колокол, и они все проснулись, уже привыкнув к этому резкому звуку. Рия потерла глаз, откинула одеяло, потянувшись и немного размяв левую ногу. Шрам начинал болеть после сна, мышцы ныли каждое утро, и такая разминка тоже стала привычной.

  Глау уже подскочил и сейчас заразительно зевал. Девушка смущенно улыбнулась и принялась заправлять кровать. Нагота не смущала. Каждый раз после помывки не было ни сил, ни желания одеваться, поэтому поутру в комнате все вставали обнаженные. Первое время Рия стеснялась, но Хадда спокойно подходил помочь одеться, а гном и эльф не обращали внимания. Поэтому она тоже... привыкла к такому слегка шокирующему зрелищу. Заодно удовлетворила чисто женское любопытство, придя к выводу, что физически ни эльфы, ни тролли почти от людей не отличаются. С гномами было сложнее, и Рия уже из спортивного азарта рассматривала Рюна, да тот и не скрывался. Просто его круглый выступающий живот и небольшие размеры тела в принципе скрывали... многое, так что девушке оставалось с досадой цокать и отступаться.

  Глау первое время все фыркал, когда смотрел на нее, пока Рия не смогла ему ответить. Он считал ее уродливой, девушка тоже так думала о себе, но женская гордость не позволяла смириться до конца. Поэтому Рия только и смогла сказать, что такие бледные и тощие парни нормальных девушек не интересуют. Глау на мгновение остолбенел, а потом засмеялся и парировал, что эльфов люди не интересуют вообще. "Один - один", - мрачно констатировала Рия, а после они на эту тему не заговаривали. Смысла не было.

  ***

  - У тебя спина кровоточит, - буркнул Глау, и девушка с тоской подумала, что Ракель опять сделает ей выговор.

  Ракель была той толстухой, что отвечала за помывку рабов и стирку их одежды. Она только и делала, что ворчала на солдат, когда они пытались вмешаться, и кричала на рабов, когда те приносили окровавленные вещи. Но по-другому быть не могло, Фаркаш слишком любил насилие, слишком упивался властью, каждый раз после проверки используя свою плеть. Увернуться было невозможно, только закрыться, но хлыст, словно живой, проскальзывал в зазоры и оставлял длинную глубокую царапину именно там, где хотел хозяин. Поэтому, сколько Рия не заслонялась рукой от ударов, на ее лбу красовались тонкие ниточки шрамов.

  В последнее время девушка задумывалась, что как-то... странно она относится к своему положению. Не смирилась с ним, просто... Возможно, она сходила с ума? Злилась на Хюмера, ненавидела Фаркаша, над Ракель ей почему-то хотелось иногда смеяться. Рия стала немного злее, она сама это чувствовала, но плакать и безвольно лежать не хотелось. Только когда начинались критические дни, и приходилось идти к Ракель с этой проблемой, в первые сутки наваливалась апатия, но потом все возвращалось на круги своя.

  В первый раз, когда пошла кровь, она не представляла, что делать, если у местных женщин такой проблемы нет. Но Ракель заметила и ворча выдала чистые тряпки, показав, как следует их крепить. Нижнего белья по-прежнему ни у кого ведь не было.

  ***

  На этот раз на завтрак принесли рыбу и кувшин молока. Рия скептически покосилась на еду, мгновенно вспоминая, что вроде рыба с молочными продуктами сочетается плохо. Бегать в ведро, стоявшее в углу покоев, где они прибирались, очень не хотелось. Это, пожалуй, единственное, к чему девушка не могла привыкнуть даже за месяц рабства.

  Рабство... Рия никак не могла себя заставить осознать, что она вот... в рабстве. Потому что не было каких-то ощущений, которые должны быть присущи рабам. Ей так казалось, а времени, чтобы размышлять об этом, хватало. Она не боялась? Да нет, боялась. Особенно когда солдаты насильно заставляли смотреть, пальцами зажимая верхнее веко так, что единственный видящий глаз слезился, и Рия видела, как женщине, больной чем-то серьезным, перерезают шею. Медленно, со вкусом, и их хозяин только радостно хлопал в ладоши и требовал не торопиться, чтобы жертва помучилась. Женщина кричала, Рия забывала, как дышать, представляя, что тоже может оказаться на этом месте. Она знала, что когда-нибудь там окажется, потому что калека, а таких Хюмер ненавидел сильнее всего. Даже удивительно, что ее до сих пор не трогали, но Рия надеялась на свою добросовестность.