К сожалению, других сведений о М. В. Трофимове почти не имеется. Известно лишь, что он оставался в Эфиопии и после 1917 г.
С 1918 г. в Эфиопию из России, а позже и из некоторых других стран потянулся ручеек эмигрантов. Это была белогвардейская волна русской диаспоры, поскольку значительная часть ее состояла из офицеров, участвовавших в Гражданской войне с большевиками и покинувших родину после поражения Белого движения. Случайный визитер из Советской России, побывавший в Эфиопии в начале 30-х годов, писал: «Исконными абиссинцами считают себя полсотни русских офицеров, белых эмигрантов. Появившись в Абиссинии, они стали уверять, что являются единоверцами амхарцев. Богомольная императрица Заудиту (дочь Менелика) взяла их под свое покровительство и пристроила этих тунеядцев на государственную службу».
Этот же источник, достоверность которого в настоящее время проверить весьма затруднительно, сообщал, что императрица Заудиту живет затворницей в Геби и к ней из всех иностранцев свободный доступ имеет только «белый русский адмирал Сенявин, объявивший себя министром опереточного царя Кирилла Владимировича».
Действительно, в Эфиопии конца 20-х годов среди членов русской эмигрантской колонии было немало представителей старой русской аристократии и монархически настроенного офицерства. Можно упомянуть здесь графа A.B. Татищева и его братьев В. В. Татищева и П. Н. Татищева, князя Монтвид-Морфиша, графа И. Д. Хризосколеоде Платана, генерал-майоров Л. Свешникова и A.A. Дроздовского, полковника Ф. Е. Коновалова, флотских офицеров В. Дидерихса, П. Крузенштерна, Э. Э. Петерсона и упомянутого выше Д. А. Сенявина с двоюродным братом Д. К. Сенявиным, бывших офицеров царской армии Г. А. Турчанинова, Бенкловско-го, П. П. Булыгина, А. Г. Трахтенберга, С. М. Карташова, А. Фермора, В. Н. Бартенева, братьев М. В. и С. В. Банкулов. Всего вместе с членами семей и русской прислугой — более ста человек.
При этом тунеядцами эти люди в Эфиопии отнюдь не были. Например, граф П. Н. Татищев, знавший несколько европейских языков, служил при императорском дворе переводчиком. Инженерами-путейцами работали сыновья протоиерея Павла Вороновского Николай и Борис, а также механик Мельников; врачебной практикой занимались врачи Гаврилов, Гогин и A.A. Дебберт. Довольно известным адвокатом в 20–30-е годы был в Аддис-Абебе один из самых активных членов русской колонии И. С. Хвостов. Частную юридическую практику имел также Д. Н. Каплинский. Старшим инженером городского муниципалитета Аддис-Абебы состоял Ф. А. Шиманский. Частными предпринимателями стали эмигрировавшие из России коммерсанты Зайончек и Б. К. Бутаев, а также двоюродный брат A.B. Татищева B.C. Татищев; в министерстве земледелия служил агроном Земляницын.
Значительная часть русских офицеров была принята инструкторами в эфиопскую армию, а полковник Ф. Е. Коновалов в начале 30-х годов выполнял обязанности начальника штаба.
Для такой страны, какой была Эфиопия 20-х годов XX в., даже сравнительно небольшая группа хорошо подготовленных и образованных русских специалистов, принятых на службу, представляла большую ценность. Они не только выполняли свои непосредственные обязанности, но и готовили местные кадры.
* * *
В 1918–1920 гг. помимо специалистов и аристократов в Эфиопии проживали и россияне званием попроще. Весьма колоритной фигурой был некий Ефим Петрович Клименко, отставной казачий урядник Войска Донского, служивший сначала поваром в российской миссии в Аддис-Абебе, а позже поступивший на эфиопскую службу. Клименко поселился в Эфиопии в 1913 г. Обстоятельства его появления здесь нам неизвестны. Но из-за того, что за ним на родине остался долг в 677 руб. крестьянину Федору Игнатьевичу Мигунову, сведения о Клименко попали в переписку миссии, и благодаря этому стали известны некоторые подробности его жизни и занятий в Эфиопии. После отъезда Б. Н. Чемерзина, у которого он служил поваром, Клименко решил сделаться фермером. В июне 1917 г. Временный Поверенный в делах России в Эфиопии В. И. Виноградов доносил в МИД, что «Е. Клименко начал в последнее время заниматься разведением и продажей овощей и фруктов, каковое ремесло едва ли даст ему возможность пока кое-как пропитаться ввиду неимения у него никакого имущества. Миссии едва ли удастся взыскать с него что-либо по упомянутому исполнительному листу, по крайней мере в ближайшем будущем». По всей видимости, Клименко остался жить в Эфиопии, поступив в услужение к кому-то из перебравшихся в Эфиопию состоятельных русских.
В период итальянской оккупации 1936–1941 гг. численность русской колонии в Эфиопии значительно сократилась. Часть русских офицеров во время итало-эфиопской войны 1935–1936 гг. служила в эфиопской армии в качестве военных специалистов. Полковник Ф. Е. Коновалов, капитан М. Бабичев, В. Дидерихс и некоторые другие принимали непосредственное участие в боевых действиях. После поражения эфиопов семьям русских, активно помогавших эфиопским патриотам или просто сочувствовавших им, пришлось покинуть страну. Большинство членов русской колонии выехало в Европу. Лишь немногие из них вернулись после окончания войны обратно.
События Второй мировой войны фактически привели к исчезновению той части российской диаспоры, которая сложилась на базе первой волны эмиграции. К концу 40-х годов от первой русской колонии остались лишь осколки. После Второй мировой войны из Европы по некоторым странам Африки прокатилась вторая волна русской эмиграции, состоящая из людей, освобожденных из фашистского плена или лагерей для перемещенных лиц, находившихся в западных зонах оккупации.
Из русских эмигрантов второй волны можно упомянуть Л. Лисицына, служившего начальником эфиопской метеослужбы, профессоров агрономии и юриспруденции А. Шиншина и К. Тихомирова. Архитектором в муниципалитете Аддис-Абебы работал выходец из России С. фон Клодт.
Эмигрантов второй волны сейчас почти не осталось. Они или скончались, или покинули Эфиопию (преимущественно после антимонархической революции 1975 г.).
Из людей послевоенной волны африканисту А. Хренкову удалось застать в живых и пообщаться лишь с Г. Д. Лапиным. Довольно продолжительное время он сотрудничал с эфиопским правительством по различным коммерческим проектам (создание сети зернохранилищ, организация смешанной частно-государственной пароходной компании «Этиопиан шиппинг», о которой он с гордостью говорил: «Это моя компания, это я ее устроил!»). Позже Г. Д. Лапин основал в Эфиопии собственную частную техническую компанию «Мотор инжиниринг», которую лишь недавно, отойдя от дел из-за преклонного возраста, продал фирме «Тойота».
Среди представителей первой русской колонии были и литераторы. В частности, военным инструктором в эфиопской армии служил поэт Павел Булыгин. Некоторые из его стихов, написанных в Эфиопии, были посвящены Н. С. Гумилеву и И. А. Бунину. Позже часть их вошла в поэтический сборник «Янтари», изданный в Риге в 30-е годы. Много стихов об Эфиопии написал также Б. Н. Волков. В 1930–1931 гг. в Аддис-Абебе русская колония выпускала даже свой журнал, который назывался «Наш отдых».
Центрами культурной жизни и общения русских в Аддис-Абебе были большие городские виллы Турчаниновых, братьев Сенявиных, Татищевых, дом Ханефи Магомет-оглу. Дети русских воспитывались в русских культурных и православных традициях, в то же время они с детства усваивали местные языки и приобщались к эфиопскому этикету и традициям. Своих детей русские из привилегированных классов, как правило, отдавали во французские лицеи, где они учились вместе с детьми эфиопских аристократов и крупных чиновников. Практически все молодые россияне свободно говорили на трех языках: русском, французском и амхарском. Многие знали также английский и немецкий. Однако языком семейного общения оставался по преимуществу русский, или, точнее, своеобразный русско-амхарский сленг, когда в русскую речь вставляются местные понятия и выражения.
Теперь в Эфиопии, по официальным данным российского консульства, проживает около 155 человек бывших и нынешних российских подданных (включая детей). Однако собственно русской эмигрантской общины в Эфиопии уже не существует. Сегодня подавляющее большинство живущих в Эфиопии русских — это жены бывших эфиопских студентов, обучавшихся в разные годы в СССР (России). Именно по этой причине нынешнюю русскую диаспору в Эфиопии нельзя признать полноценной, поскольку ее представители (точнее, представительницы) не составляют самодостаточной национальнокультурной общины в стране проживания. Диаспора такого рода, если ее все же назвать таким словом, — явление недолговечное. Дети от смешанных браков довольно быстро ассимилируются, и новое поколение будет полностью осознавать себя уже эфиопами, а не русскими… Ажаль!
