Но вопреки типичности сюжетов Боткин достиг примечательных стилистических и живописных удач, которые под силу только настоящему, талантливому писателю: «Никогда не забуду я этих величавых лиц мавров, в совершенном покое сидящих в своих маленьких лавках. При черных, лоснящихся бородах их прекрасные, белые, матовые лица имели в себе что-то прозрачное, как мрамор, когда сквозь него просвечивает солнце». Неповторимо по стремительному ритму фраз, их яркости и вместе с тем несовместимости описывает Боткин конную игру арабов «фантазию». Поистине мастерски нарисованы им картины природы: «легкая синева неба и моря»; «могучая» растительность окрестностей Танжера: «гигантские кактусы, алоэ, высокий тростник, индийские фиги, пальмы, гранаты, с пригорков, сквозь чащу зелени, просвечивала песчаная степь. Но как отрадно нежила глаза темная зелень на ярком, золотистом фоне пустыни, облитой солнцем, без теней, на которой лазурною полоскою слегка обозначились далекие горы. Около городских стен находится сад, принадлежащий датскому консулу, весь из огромных апельсиновых деревьев, величиною с наши страны вязы». Русский литератор П. В. Анненков назвал боткинский стиль «замечательно умным и картинным».

В. П. Боткин был не единственным представителем этой известной русской семьи, посетившим Марокко. Пройдет более 60 лет, когда в 1908 г. в Танжер прибудет племянник В. П. Боткина — Петр Сергеевич Боткин. Это был сын его брата — известного русского медика. Петр Сергеевич пробудет в Танжере на посту русского министра — резидента и посланника с 1906 до 1912 г. Безусловно, П. С. Боткину было хорошо знакомо творчество его дяди. Как знать, может быть, именно под его влиянием, а может, прежде всего потому, что еще муж его родной тетки, известный русский поэт Аф. Фет, находил у него способности беллетриста, племянник занимался литературной деятельностью. В 1930 году, оказавшись в эмиграции, он опубликовал в Париже книгу под названием «Картинки дипломатической жизни», где критично описал бюрократическую атмосферу царского МИДа, а также свои впечатления о работе в посольстве России в Вашингтоне, обмолвившись несколькими словами и о пребывании в Танжере.

В Танжере не раз побывал Анатолий Демидов (граф Сан-Донато, 1812–1870), отпрыск известного рода русских горнопромышленников Демидовых.

Не являясь самой выдающейся личностью в этой фамилии, граф привлек внимание как собиратель огромной коллекции, умножившей коллекцию произведений искусства, хранившуюся на приобретенной им знаменитой вилле Сан-Донато под Флоренцией. В Париже и во Флоренции он провел большую часть жизни.

Демидов совершил ряд интересных экспедиций, в частности в Крым, описанных в роскошно изданных им самим фолиантах. Путешествие в Танжер в сентябре 1847 г. запечатлено в двухтомнике «Морской путь вдоль берегов Испании», изданном в том же году на французском языке во Флоренции. Книга изысканно оформлена и иллюстрирована высококачественными гравюрами. В ней содержится живописное описание Танжера, видов на Сеуту с моря, марокканского побережья в целом. А. Демидов — это благополучный европейский турист, созерцающий природу и людей.

А сколько было русских писателей и других деятелей, мельком окинувших взором марокканское побережье, Танжер, проплывая на судах через Гибралтарский пролив в Средиземноморье или по Атлантике вдоль западного побережья Африки?

Такой мимолетный «взгляд», отмеченный легким живописным образом, описан в рассказе «Гибралтар» Н. Бестужева (1791–1855), вошедшем в его сборник, изданный в 1860 г. «Мы прошли в правой стороне Танжера; видели белые стены домов, минареты мечетей, вытащенные лодки…»

В 50-х годах И. А. Гончаров опубликовал обессмертившие его имя путевые очерки «Фрегат «Паллада», написанные во время его кругосветного плавания в 1852–1855 гг. Писатель рассказал о своем плавании от Испании вдоль Атлантического побережья Африки, не забыв, кстати, вспомнить и «Письма об Испании» В. П. Боткина.

Прошло без малого полвека с тех пор, как вышла книга Грабера де Эмсо, и вот в 1881 г. в Марокко совершил экспедицию известный русский путешественник, член Русского географического общества Константин Александрович Вяземский (1853–1909). Он оказался первым русским, побывавшим не только на побережье, в Танжере, но и во внутренних районах страны!

Вяземский путешествовал всегда верхом. «Если хочешь заехать в глубь страны, — писал он, — где только и можно увидеть нечто оригинальное, самобытное, то других способов передвижения нет, так как очень часто, кроме горных тропинок, никаких других дорог не существует».

Имя К. А. Вяземского до недавнего времени было почти забыто. Интерес к его деятельности как путешественника и исследователя вернули публикации В. А. Соколова. Он изучил дневники Вяземского, которые велись во время путешествия вокруг Азии. Часть из них нашла свое место на страницах журнала «Русское обозрение» в 1894 г. и в 1895 г., другая часть хранилась в архивах и была частично опубликована Соколовым. За два с половиной года Вяземский проехал всю Азию; начав путешествие из Монголии, он пересек Китай, Тонкин, Сиам, Кохинхину, Лаос, Бирму, Индию, Кашмир, Тибет, Туркестан, побывал в Самарканде, Бухаре, Тегеране и закончил путешествие в Тифлисе. В. А. Соколову мы обязаны также изучением переписки К. А. Вяземского с Л. Н. Толстым, которая велась во время азиатского путешествия.

Но ничего практически не известно о его путешествии по Тунису и Алжиру. А ведь он проехал по маршруту из Турции в Сирию, Палестину, Синайскую пустыню, Египет и обратно через Кавказ в Россию. Он мечтал также в 1895 г. проехать всю Африку с севера на юг, от Египта до мыса Доброй Надежды, но не осуществил свой план. Сведения о жизни и деятельности К. А. Вяземского скудны. У него была довольно сложная судьба. Он относился к той ветви княжеского рода Вяземских, которая была связана с Тульской и Владимирской губерниями. «Цель своей жизни полагаю в путешествиях, в изучении земного шара в его разных частях во всех подробностях», — так определил свое жизненное кредо Константин Александрович. Такой жизненный настрой поставил его в конфликт с великосветским обществом, которое его отвергло. Он не получал поддержки со стороны Русского географического общества, членом которого стал, по-видимому, только в 1890 годах.

Научная деятельность К. А. Вяземского во многом связана с Европой, особенно с Францией. Он состоял членом Географического общества Франции, печатал свои работы во французской периодике, часто выступал с лекциями, в частности на международных конгрессах востоковедов.

Изнурительное путешествие по Азии, физическая усталость, нервные перегрузки, болезни, постоянные финансовые затруднения серьезно подточили его силы. В письме к своей кузине Н. М. Соллогуб из Аннама 10 мая 1892 г., написанном нетвердой рукой человека, страдающего лихорадкой, он сообщает о невероятных трудностях путешествия верхом по азиатским джунглям и просит прислать ему некоторую сумму, необходимую для того, чтобы довести до конца начатое дело.

В 1896 г. К. А. Вяземский поселился в русском Пантелеймоновском монастыре в Афоне, где и провел свои последние годы. Но и там его преследовали кредиторы.

Он продолжал вести переписку с Н. М. Соллогуб, сообщая ей о том, что определен библиотекарем в монастырскую библиотеку. Там, в хранилище бесценных рукописей, мог работать только высокообразованный человек. В эти годы Вяземский занимался и обработкой результатов своих экспедиций, публикуя статьи во французских научных журналах.

В «Известиях» Русского географического общества в рубрике «Журнал заседания Совета» 28 сентября 1891 г. сообщалось о поступлении от князя Вяземского семи рукописей «Путешествия в Марокко». Первые четыре рукописи были переданы на рассмотрение в отделение математической географии и физической географии, пятая и шестая — на хранение в библиотеку, а седьмая — в архив общества. Там она и находится до сих пор. Седьмая часть дневника называется «Путешествие в город Марокко» (Марракеш).