В конце концов, пока перестроил целик на большую дальность, пока искал, где же засела эта гнида, колдун метнул еще раз и прямо в ряды лучников и арбалетчиков. В сердце у мужика кольнуло, но он увидел гада, прицелился. Как назло, колдунишка не стоял на месте, дергался вправо-влево, вертел башкой. В его руках зрел новый огненный шар. Неожиданно враг замер с поднятой рукой, вперив взор неизвестно куда... И уж тут Борис не упустил момента, нажал на курок. Голова колдуна дернулась, вспыхнул яркий свет, корабль загорелся.

   Борис был уверен, что попал...

Глава 83

   Ярослав наблюдал за происходящим с опушки леса. Рядом, внимательно следя за полем боя, стоял Шестопер, за спиной неотступный Труба. Все напряженно молчали, ожидая приказа командира. Каждый понимал, что всадники - их последний резерв, и бросать его бездумно в бой - глупо. Когда армии сшиблись, и колонисты еле держали строй, медленно пятясь, казалось, настал момент для решительной атаки, но Ярослав чего-то ждал, бормоча себе под нос:

   - Ну где ты, где, прекрасная маркиза, пора уже, покажись.

   Он теребил пояс или начинал ходить взад-вперед. Когда взвилась первая бомба, Ярослав подпрыгнул, как ужаленный:

   - Вот он, вот! Давай его, давай, парень!

   Впрочем, после первого взрыва окружающие уже не интересовались командиром, как зачарованные, наблюдая за полетом смертоносных снарядов. Ярослав вывел их из забытья.

   - В седла! - рявкнул он. - По коням!

   Он сам взлетел в седло, насильно отбирая у оторопевшего Трубы свой щит и копье, застегивая шлем и подтягивая ремни ожерелья. Занятый делом, он пропустил выстрел Бориса, но рядом что-то бухнуло. Звук для всех окружающих показался знакомым. В ответ на корабле раздался взрыв.

   - Вот так и рождаются вымыслы, - как бы сам себе буркнул он.

   Труба не понял, переспросив:

   - Что?..

   В ответ услышав командное:

   - Горнист! Кавалерийская атака!

   Ярослав дал шпоры Хитрецу.

   Сильный конь резво набирал скорость, приседая на задние ноги, с места беря в карьер. На этот раз он нес самую тяжелую ношу - всадника в полном вооружении и толстую попону, покрытую стальными пластинами, как дракон чешуей. Следом за Ярославом из леса с криком и шумом, с возбуждающим призывом горна неслась конница колонистов, до последнего момента оберегаемая от глаз врага.

   * * *

   Копейщики с трудом удерживали строй. Им казалось, натиск атаки удался, и бросившиеся навстречу враги не смогли уронить ни одного из них, но напор пяти рядов в любом случае больше напора трех рядов. К тому же на малом отрезке фронта образовалась такая давка, что действовать копьем стало трудно. Передние ряды, уперев копья в щиты врага, давили изо всех сил, стараясь смять, повалить конкретного противника перед собой. Вторые ряды помогали передним, подпирая их плечами, делая давление более жестким. Следующие за ними, перекинув копья поверх щитов, кололи врага, стараясь достать, и если не убить тяжеловооруженного воина на той стороне, то хотя бы ранить. В такой толчее и неразберихе потери были незначительны, лишь редкие воины выходили из строя, и то, в большей степени, по ранению. Их место сразу занимали следующие в колонне, и не одна из сторон долго не могла одержать верх.

   Перелом наступил, когда колдун метнул бомбу, и она разорвалась прямо посреди строя лучников и арбалетчиков. Взрывом воинов раскидало в разные стороны: кого оглушило, кого ранило, кто просто лишился чувств. Образовалась брешь, которую защищали трое воинов во главе с Володей-Лучником, их, по счастью, ударная волна не задела. Станислав оказался в этот момент позади строя агеронцев, левее от взрыва. Он бросился на защиту бреши с криком: "Третий ряд агеронцев, за мной!" Остолбеневшие от взрыва аборигены долго приходили в себя, но когда до них дошла опасность прорыва врага через соседей, с диким ревом и руганью бросились вслед за командиром. Однако задержка на обработку информации оказалась большая, и Станиславочутился один перед толпой врага. Он видел, как упала Миэле, но времени выяснять, жива она или нет, не было. Он видел взрыв на корабле, но ему было не до этого. Здесь вповалку лежали его люди: Георгий, Лопата, его сын Антон и многие другие.

   Враг издал протяжный вой боли и отчаяния, подобный крику футбольных фанатов, когда в их ворота забивают мяч. В нем звучало столько тоски и несбывшихся надежд, что у Станислава невольно похолодело сердце. Из боли родилась ярость. Сколько он ни спешил, он не успел помочь Лучнику. Воины бурути уронили его и истыкали копьями. Станислав оставался один против озверевшей толпы закованных в железо мужиков. Шансов на спасение у него не было. Агеронцы, что глупо замешкались, только начали выбегать на простор бреши, а соседние колонны копейщиков только еще разворачивали копья.

   "Удержать брешь следует во что бы то ни стало! - думал он, краем уха слыша сигналы трубы. Это Ярослав шел на подмогу. Станислав расстегнул кобуру под актеоном, вынул пистолет, который когда-то отдал ему Ярослав на хранение, и стал стрелять буквально в упор с одного-двух метров. Враг валился вокруг него, как снопы пшеницы. Ни отвага, ни броня не спасали их. Пули прошивали щиты и броню насквозь. К сожалению, патроны быстро кончились, оставалась одна обойма, но девять убитых и раненых лежало у его ног. Другие, видя магию в руках разъяренного противника, замедлили бег, а некоторые даже показали тыл, не желая погибать понапрасну. Задержка, произошедшая в рядах прорвавшихся бурути, позволила Агеронцам прийти на помощь. Копейщики сплотили ряды, заткнув брешь, как пластырь пробоину.

   * * *

   Хитрец грудью сбил первого попавшегося врага. Удар мчавшегося в карьер животного, отягощенного немалым грузом, оказался такой огромной силы, что человека просто унесло под копыта. Ярослав даже не стал опускать копье, настолько незначительной оказалась цепь из лучников, что первой очутилась на пути всадников. Следующими в двух десятках метров стояли тяжелые пехотинцы со щитами и копьями наперевес.

   Конница атаковала в старой, уже не раз испытанной манере в две колонны, когда задние прячутся от стрел за сильно защищенными передними всадниками. Туча стрел, пущенная в приближающуюся колонну, пропала бесцельно, не нанеся существенных потерь. Как и в прошлом, левую колонну возглавлял Ярослав, по правую руку от него шел Шестопер, точно так же тяжеловооруженный. Атаковали они вдоль берега в разрыв, образовавшийся между полосой прибоя и отступившим под натиском врага отрядом копейщиков. Брешь эту никто не охранял, лишь множество воинов, вероятно раненых, сидели и лежали на песке. Никто не предполагал, что ослабевшие защитники долины могут выставить где-то резерв. Эту дырку и приметил ранее Ярослав и направил туда всех своих всадников. Они прорывались в самом уязвимом месте, так что правая колонна Шестопера шла уже в воде, а левая Ярослава еще по песку. Основной целью атаки являлось прорваться как можно глубже в тыл врага и с двух сторон с фронта и тыла смять, опрокинуть и принудить к бегству.

   Ярослав направил копье в край щита врага, так чтобы тот легче пробить. Через секунду раздался хруст. Наконечник, расколов жалкую преграду, пронзил грудь человека, как шампур тушку цыпленка, и, выйдя из спины, уперся в песок. Послышался треск сломанного копья. Ярослав еле успел выпустить обломок, чтобы не быть выброшенным из седла силой удара. Хитрец всхрапнул от неожиданности, как бы жалуясь на неуклюжесть хозяина, и тут же споткнулся о сбитого во втором ряду воина. Возможно, для Ярослава и Хитреца все могло закончиться в тот момент сколь трагически, столь и нелепо. Первый бы погиб, раздавленный тяжестью коня и брони, а второго добили бы позже (животное с переломанными ногами никому не нужно). Но судьба распорядилась иначе. Хитрец не зря носил свою кличку. Поджав задние ноги как можно выше, он оттолкнул попавшее под ноги препятствие с такой силой, что ушел в прыжке далеко вперед, успев удержать равновесие и выправив бег. Всадника подбросило в седле. Хитрец дико заржал и продолжил рысить, будто ничего не произошло. Что случилось с человеком, попавшим под копыта, их в данный момент не интересовало, но, вероятно, ничего хорошего.