— Я живу в Дорсете, в Норт-Даунс, — начала Калли. — Это недалеко от Стерминстер-Ньютон. — Она наполовину сползла со спинки кресла и устроилась поудобнее. Несомненно, сейчас она чувствовала себя намного свободнее. — Лестер наш ближайший сосед и мой лучший друг. Совершенно невинная душа, как вы, вероятно, уже поняли. Он поехал в Лондон в угоду мне. Наши отцы не знают, где мы. И дай Бог, чтобы они пребывали в этом счастливом неведении до нашего возвращения. Мы вернемся домой в почтовой карете до конца недели… либо когда закончится эта миссия. Вы когда-нибудь путешествовали как обычный пассажир? Такая езда взбадривает, если только погода не слишком сырая. А теперь пообещайте, что не станете писать нашим отцам. Обещаете?

— Договорились. — Саймон мысленно рисовал карету, мчащуюся на бешеной скорости, подпрыгивающую на колдобинах и кренящуюся на крутых поворотах. Он видел с предельной ясностью сидящую наверху Каледонию Джонстон, прильнувшую к перилам и упивающуюся каждым мигом своей великой авантюры. — Но я хотел бы знать, каким образом Ноэль Кинси мог причинить зло юной девушке из Стерминстер-Ньютон?

— Не мне, — с болью сказала Калли. — Моему брату. Он причинил ему большое зло. В прошлом сезоне, когда Джастин приезжал в город. — Ее глаза затуманились от горьких воспоминаний. Она наклонилась вперед, пристально глядя на Саймона. — Вы знаете, что Филтон жульничает? Скольких молодых людей он разорил своей бесчестной игрой! Иногда он делает это даже не ради денег, а просто для развлечения. Во всяком случае, так говорят.

— Но это еще никто не доказал, — с ударением сказал Саймон, усердно делая вид, что ее заявление не слишком его заинтересовало. Тем временем его мысли мчались вперед, предвосхищая ее последующие откровения.

— Джастин был еще такой неискушенный, — продолжала она, качая головой. — Совсем зеленый юнец. Он проиграл все до последнего пенни, а потом с отчаяния написал расписку на небольшое папино состояние. Он считал необходимым заплатить Филтону. Мой брат — человек чести. Он не вынес такого стыда и уехал в Индию, обещая вернуться с удачей. Это самая большая глупость, потому что он лишен и половины моей изобретательности. Бедный Джастин! Может, я уже никогда его не увижу. После того как мы потеряли все деньги, пришлось отпустить половину слуг и поднять ренту арендаторам. А тут еще дело подпортила дождливая весна. В общем, мы оказались в ужасно стесненном положении. Папа по сию пору обременен долгами. Вот почему я беспокоюсь за его здоровье и спокойствие. Но ничего не случилось бы, если бы не Ноэль Кинси!

— Которого вы вините во всех своих несчастьях. Конечно, это много легче, чем осуждать этого раззяву, вашего горячо любимого Джастина.

— При чем здесь он? — ощетинилась Калли, но быстро успокоилась. — Конечно, Джастин тоже виноват, — согласилась она, теребя шейный платок. — И я на него сердита. Сначала сердилась, но потом простила. В конце концов, он мой единственный брат, и я его люблю. Не то что Ноэля Кинси!

— И, не любя Филтона, вы решили в него стрелять, — заключил Саймон, устало потирая лоб. — Гм… очень логично. Но что это решает, объясните, ради Бога?

Калли вытянула ноги прямо перед собой, приподняла на пару дюймов от пола и начала медленно похлопывать сапогами друг о друга. Детское выражение нетерпения и отчаяния. Саймону это представлялось чем-то непонятным и вызвало у него некоторое беспокойство.

— На самом деле это ничего не решает, — призналась Калли, опустив на секунду ноги, чтобы скрестить лодыжки и полюбоваться сапогами. Затем улыбнулась и снова принялась шлепать ими. — Но тогда я знала бы, что он понес наказание и страдает. Это было бы мне приятно.

Словно конь, закусивший удила, приготовясь к бегу, она уперла ноги в пол, положила локти на колени и наклонилась вперед. Ее очаровательные зеленые глаза оживились еще больше и светились озорством.

— Я много думала, как ему отомстить, — продолжала Калли. — Сначала я решила одеться вот так же, как сейчас, поехать в Лондон и сыграть с ублюд… то есть с Филтоном. Но, во-первых, для этого нужно иметь достаточно много денег. И потом, мне известны лишь несколько трюков, которым меня научил Джастин. Зато я очень хорошо знала, какое горе принесли ему карты. Поэтому я отказалась от своего плана. Требовалось придумать что-то новое. И тут меня посетило вдохновение. В эту сырую зиму я наблюдала, как отец припадает на больную ногу — он получил пулю несколько лет назад, во время первой заварушки с Бонапартом, — и меня вдруг осенило. Я подумала: а что, если всадить в Филтона пулю? — После этих слов она откинулась в кресле и на миг умолкла. Лицо ее стало грустным. — И мой план сработал бы, если б я не перепутала гербы.

Что верно, то верно, про себя согласился Саймон. Она влезла не в ту карету. В его карету. Возле того казино и именно тогда, когда он, находясь внутри, предпринимал первые шаги к осуществлению собственного плана уничтожения Ноэля Кинси. Забавно, но факт. С этого момента их пути с Каледонией Джонстон комически переплелись.

Возможно, сама судьба соединила их в ту ночь.

— До возвращения в Дорсет вы побудете некоторое время здесь, — сказал он, не успев даже поверхностно разобраться в мотивах своего решения. Или в причинах своего временного помешательства. — И Плам тоже, вы оба. Дайте мне ваши адреса, и я пошлю кого-нибудь за вашими пожитками.

— Нет.

Хорошо, что только «нет», подумал Саймон, а то могла бы закатить истерику.

— Сей вопрос не дебатируется, мисс Каледония Джонстон, — улыбнулся он, наблюдая, как живые зеленые глаза мечут молнии за намеренное использование запретного имени. — В противном случае вам и мистеру Пламу обеспечен ночлег в караульном помещении. Вы не подумали, какой переполох вызовет ваш друг, когда появится там в своем розовом наряде? Кошмар!

У нее побледнели щеки.

— Развязный пустобрех! — воскликнула она, вскакивая на ноги. — Вы обещали, что не сделаете этого!

— Я солгал, — спокойно сказал Саймон. — Обман невелик, но вполне меня удовлетворяет, как ни странно. Ибо вы заслуживаете чего-то большего, после того как похитили меня прошлой ночью.

— Вы пали до мелочной мести? — Пухлая верхняя губка презрительно изогнулась. — А ваша мать еще считает, что вы такой грандиозный подарок! Ха! Плохо же она вас знает, несчастная женщина!

Саймон прошел к дверям и распахнул их так широко, что Эмери с Робертсом, стоявшие снаружи, прижимая уши к мореному дереву, чуть не упали на пол гостиной.

— Эмери, проводите, пожалуйста, мисс Джонстон обратно, — распорядился он, пока густо покрасневший дворецкий усердно расправлял лацканы своего сюртука. — И заприте за ней дверь. Теперь вот что… где этот розовый кошмар? Я жду его через пять минут у себя в кабинете. В случае чего доложите. Я должен слышать оправдание.

Саймон снова повернулся к Калли.

— Имя вашего отца, Каледония! Прошу вас. Или мне выяснить у мистера Плама? Достаточно помахать перед ним куриной ножкой — и, сдается мне, вся ваша жизнь станет известна в мгновение ока. Давайте же, время идет.

— Камбер, — сдерживая гнев, сказала Калли. — Сэр Камбер Джонстон. — Она упала в кресло с глухим звуком. — Но неужели вы и впрямь собираетесь сообщить ему, что я сделала? Нет, даже вы не способны на подобную жестокость в отношении пожилого человека.

— Да, я не настолько жесток, — согласился Саймон, восхищенный блестящим результатом своего плана. — С вашего разрешения, я просто уполномочу мать написать вашему отцу. Сообщить, что вы находитесь на Портленд-плейс и проведете здесь оставшуюся часть сезона. Вы и этот мистер Плам. Как только я узнаю его адрес, его отцу будет послана такая же записка. У виконтессы необычайно плодовитый ум, так что она придумает вразумительное объяснение. Видите ли, Каледония, — сказал он в заключение, ужасаясь собственному вероломству, — теперь, когда вы наконец обнаружили волю слушать и понять, кто во всем виноват, я собираюсь дать вам ключ к полному счастью.

— Я никогда не выйду за вас замуж, даже если вы пригрозите прострелить мне оба колена! — воскликнула она, несомненно, вспомнив о безумном проекте его матери.