— Однако они должны были видеть, что несколько нумеров пустуют, — заметил Дохтуров.

— Верно. Они это определенно заметили, — согласился ротмистр.

— И оставили в каждом гостинец, — добавил Клавдий Симеонович. — Маленький, с востренькими шипами.

Павел Романович внимательно глянул на купца и подумал, что тот не столь уж и пьян, как поначалу казалось.

Агранцев неторопливо встал и качнулся туда-сюда на носках.

— Так вот, господа, — сказал он, — я полагаю, что целью был кто-то из нас.

— Хорошенькое дело! — крикнул Сопов. — За мною нет такого, чтоб жизни лишать!

— Да подождите, — сказал нетерпеливо Павел Романович. — Ротмистр еще не закончил.

Агранцев коротко поклонился ему. Похоже, поединок на время откладывался.

— Господа, то, что мы стали мишенями, — еще полбеды. Я подозреваю худшее.

— Не томите… — простонал Сопов.

— Подозреваю, что кто-то из присутствующих связан с убийцами.

— Как вы сказали?!

— Помолчите, — оборвал купца ротмистр. — Не скажу, что уверен. Однако не исключаю: кто-то из вас, господа, пособник. Или даже убийца.

На этот раз все промолчали.

«Похоже, — подумал Павел Романович, — у нашего ротмистра на уме что-то поинтересней дуэли».

И не ошибся.

— Вполне вероятно, что цель — это я, — сказал Агранцев. — В таком случае предоставить вам, господа, свободу действий было бы с моей стороны крайне неосторожно. Поэтому нынешний день и ночь вам придется провести в этом, как выразился господин генерал, вертепе. Двух комнат вполне хватит. Я распоряжусь, чтоб принесли еду. Касательно горячительного, Клавдий Симеонович, — придется вам потерпеть.

Генерал Ртищев поднялся на ноги.

— По какому праву вы своевольничаете?!

— Должен сознаться — решительно безо всякого права.

— Тогда мы вас и слушать не станем! — Генерал принялся выбираться из-за стола.

Глаза у ротмистра сверкнули.

— Того, кто попытается выйти отсюда силой, я застрелю, — сообщил он и вытащил из бокового кармана кителя небольшой пистолет.

— Так-таки и застрелите? — сказал Сопов.

— Желаете удостовериться?

Клавдий Симеонович быстро перекрестился.

— Нет уж, увольте.

— А почему вы решили держать нас под арестом именно сутки? — спросил Павел Романович.

— Намерен выяснить, верна ли моя теория. Суток как раз хватит. Хотя, конечно, может получиться и больше. Заранее прошу извинить. Кстати, доктор, позвольте ваш саквояж. На всякий случай; он вам сейчас ни к чему, а мне будет спокойнее.

С этими словами ротмистр поклонился и вышел. Потом в замке провернулся ключ.

Глава вторая

СЧАСТЛИВАЯ ХОРВАТИЯ

— Однако, — сказал Клавдий Симеонович. — Доложу я вам, приключение.

Дохтуров ничего не ответил. Он смотрел на старого генерала — руки у того тряслись все сильнее.

— Господа… — надтреснуто заговорил Ртищев. — Ведь мы случайно здесь собрались… Могли же не согласиться!.. Что б тогда оставалось этому авантюристу?!

Сопов хмыкнул.

— Могли-то могли, — сказал он. — Только куда деваться? Наш кавалерист все рассчитал. После испуга завсегда надобно здоровье поправить. Это уж как водится. А куда как не к Дорис? Место известное. Вот и прибыли, куда требовалось, в лучшем виде.

— Что же нам делать?

— Ждать. Я в окно прыгать не собираюсь.

— А хоть бы и прыгать, — сказал Дохтуров.

Он поднялся и подошел к окну, оглядел переплет.

Сопов пожал плечами. Достал красивый портсигар с монограммой. Закурил, пустил дым к потолку.

Рамы закрывались на бронзовые задвижки, снабженные кольцами, в которые были продеты дужки висячих замков. Попробовать сбить? Шуму будет порядочно. А выбить стекло — того больше.

Павел Романович глянул вниз. Там раскинулся заброшенный сад, заросший колючим кустарником. Побеги дикой розы тесно переплелись со стеблями барбариса. Аромат желтых цветов его различался даже отсюда. Свежая зелень листвы лаково блестела на солнце, а на упругих побегах топорщились иглы. Беспрепятственно пробраться сквозь эти заросли мог разве хорек.

Подошел Ртищев, тоже окинул взором колкие дебри и беспомощно посмотрел на Дохтурова.

«Пожалуй, — подумал Павел Романович, — сей путь отступления следует оставить на самый отчаянный случай».

— Ну что, намерились попытать счастья? — насмешливо спросил Сопов. — А я подожду-с. Извините, не в том уже возрасте.

Павел Романович снова ничего не ответил беспардонному купцу и вышел в курительную. Отсюда можно было проникнуть в следующую комнату анфилады, но дверь оказалась заперта. Что и следовало ожидать.

Взломать? Но что это даст? Те же окна и те же заросли внизу. Если существует еще одна лестница вниз, она, вернее всего, примыкает к последней комнате. Сколько нужно сломать дверей, чтоб до нее добраться? Две? Три? Грохот будет немалый, и услышат их раньше, чем они смогут спуститься.

А у ротмистра особые отношения с хозяйкой. Иначе б ему не предоставили этот апартамент. Интересно, откуда у него деньги, раз он не состоит на службе? Верно определил генерал — авантюрист. Однако от того не легче. Скорее наоборот.

Дохтуров глянул на дверь, за которой недавно скрылся вероломный ротмистр. Сломать ее дело нехитрое. Если навалиться всем вместе… От генерала, конечно, толку немного, но Клавдий Симеонович мужчина в теле. Никакая створка не устоит.

Но что дальше?

«А дальше, — сам себе ответил Павел Романович, — нас встретят дюжие молодцы, которых мадам Дорис держит специально для вот таких ситуаций. В таких заведениях непременно бывают коллизии. И деваться нам будет некуда. Даже до первого этажа не дойдем. Вернут или посадят в подвал, подальше от чужих глаз. Ротмистр еще благородство души проявил — мог бы и сразу упрятать в чулан. Там, в крайности, и жизни лишить сподручней».

Эти невеселые мысли заставили Павла Романовича вернуться к столу. Он был знаком с ротмистром всего ничего, однако чувствовал, что продемонстрированный пистолет — не пустая бравада. Рука у него не дрогнет, коли потребуют обстоятельства.

«Интересно все же, — снова подумал Дохтуров, — чем это ротмистр так расположил к себе мадам Дорис, что у него здесь такой карт-бланш?»

— Смирились, — констатировал Сопов. — Правильно. Чего зря метаться? От судьбы все одно не уйдешь… А нервишки надобно поберечь. Они еще ой как нам пригодятся.

— Насчет нервов — тонкое наблюдение.

— Ах, простите, забыл. Вы же доктор и лучше моего знаете. Ну-ну. А только вот не пойму я, отчего вы такой смурной? Смотреть нестерпимо. Этакий скорбный лик, так и тянет перекреститься.

— Вещи у меня сгорели, — сказал Павел Романович. — Очень для меня дорогие. Оттого веселиться никак не могу.

— Вещи?.. — протянул Сопов. — Кто ж в паршивом нумере ценности держит? Эх, молодой человек! Я вот все сбережения, что имел, в Русско-Китайском коммерческом разместил. Процент небольшой, однако надежно. А при себе так, мелочь оставил. Да… И много деньжат пропало?

— Денег не было. Личные вещи, но ценные.

— Камушки?

— Да нет. Книги, записи…

— О-о, книги… Ну, тут печалиться нечего. В Харбине книжных лавок хватает. Как из сего узилища выйдем, я вас личной рукой отведу. У меня есть знакомцы, скидочку сделают. А записи свои восстановите. Голова у вас свежая, память хорошая. Не то что у меня. Где позавтракал, туда и обедать иду, хе-хе… — И Клавдий Симеонович засмеялся, очень довольный собственной шуткой.

Но Дохтуров на это ничего не сказал. Он вернулся и сел, уперев в стол локти и положив подбородок на сплетенные пальцы.

— Как хотите, господа, — сказал Сопов, — а я пойду позабудусь в курительной. Начнется что интересное — разбудите, не сочтите за труд.

— Какой все ж неприятный человек, — сказал Ртищев, провожая его взглядом.

Павел Романович пожал плечами.

— Обыкновенный.

Генерал пригладил ладонью свои войлочные бакенбарды.