Мери подняла голову.

— Да-да. Чувствую. Клуни и Клэнси здесь. Я думаю, они пришли попрощаться. — Мери села и оглядела комнату, хотя знала, что не увидит привидений. — Спасибо вам, мои самые дорогие, самые замечательные друзья. — Она смахнула слезы. — Спасибо вам за все те годы, за всю вашу заботу и за то, что спасли нас в этот последний раз. Мы оба благодарим вас от всего сердца.

— Хорошо сказано, не так ли, джентльмены? — Джек поцеловал Мери руку. — Я знаю, что бы вы ответили, если бы могли говорить. «О, расставанье — сладкий миг печали!» Я желаю вам доброй ночи, и да поможет вам Бог, джентльмены! — Джек в изнеможении снова откинулся на подушки. — Я всегда считал, что у меня нет настоящих друзей, Мери. А оказывается, у меня их четверо. Алоизиус, Уолтер и эти два джентльмена. Ты правда думаешь, что теперь Клэнси и Клуни нас покинут?

— Я могу ошибаться, Джек, но они оставались до тех пор, пока не увидели, что мы счастливы. Настало время им отдохнуть.

— Они это заслужили. Они заслужили всего самого лучшего в этом мире и в мире ином. Я люблю тебя, Мери.

— Я знаю, Джек. Я знала это всегда, — тихо сказала она, убирая прядь волос с его лба. — А теперь спи, дорогой.

Ему давно пора заснуть, подумала она, глядя, как у Джека закрываются глаза. Ведь она подсыпала ему в чай опия, чтобы он мог отключиться и забыть все неприятности этого дня.

— Ты все слышал, Клэнси? — спросил Клуни. Оба привидения были в своих лучших костюмах и готовы к путешествию. — Мы великолепные джентльмены. — Он вытащил из кармана огромный носовой платок и высморкался. — А моя маленькая Мери! Такая мудрая, такая любящая. Я буду скучать по ней.

Клэнси тоже всхлипнул и бросил последний взгляд на Джека — на мальчика, каким он его помнил, на мужчину, каким он стал.

— Мы хорошо поработали, Клуни. Мы и не надеялись, что все кончится так хорошо.

— Куда мы теперь направимся, как ты думаешь? Я всегда предполагал, что мы вознесемся в рай. Но разве можно быть в этом уверенным?

Клэнси посмотрел на молодую пару: они лежали, прижавшись друг к другу. Джек спал, Мери отчаянно боролась со сном.

— Не знаю, Клуни. Может, мы все же упокоимся с миром. Хотя это, должно быть, скучно, как считаешь?

Не успел Клэнси закончить, как за их спиной раздался какой-то шум. Обернувшись, они увидели, что стены раздвинулись и стало видно ночное небо.

— Клэнси?

Клэнси взял Клуни за руку, чувствуя, что его притягивает ночь. Но небо вдруг просветлело и вдали появились очертания каких-то предметов.

— Ты видишь, Клуни? — возбужденно спросил Клэнси. — Это сцена. Великолепная сцена. А публику видишь?

Гляди, Клуни. Видишь, что там написано? Все такое новое, сияющее, даже лучше, чем новое. «Клуни и Клэнси. Бродячие актеры». Вот здорово!

Клуни почувствовал, что плывет. Клэнси плыл рядом. Они миновали Колтрейн-Хаус, поднимаясь все выше и выше.

— Я вижу, мой друг, нашу старую повозку… и Порцию! Помилуй Бог — это наша Порция!

— Мы возвращаемся домой, Клуни, — прошептал Клэнси. Он посмотрел вниз на Колтрейн-Хаус, на фигуры двух спящих людей, тоже завершивших свое долгое путешествие друг к другу. — Теперь мы все дома.