Царское правительство не притесняло рыбопромышленников и всячески поддерживало все их начинания, касающиеся развития рыбных промыслов. При этом русских чиновников не интересовало, каким путём это будет сделано. Интересы местных рыбаков во внимание тоже не принимались. Любому желающему заняться промыслом рыбы они охотно выдавали за определённый сбор разрешение на аренду морского участка на тот или иной срок. Так, в 1895 году было выдано разрешение штурману дальнего плавания Сергею Васильевичу Михайлову на устройство ватаги на косе Кизыл-Су Красноводского уезда сроком на два года.

Подобные разрешения были выданы и другим дельцам. В конце XVIII и в начале XIX веков наиболее известными и крупными рыбопромышленниками на туркменском побережье были Мир Багиров, Александр Герасимов, Погосов, Аваков, Дильдаров, Морозов и многие другие. Прочно обосновавшись на различных участках юго-восточного побережья, они постепенно вытеснили с берега почти всех коренных рыболовов.

Царское правительство сдало в аренду русским рыбопромышленникам и участок в Гасан-Кулийском заливе, кормивший население целого посёлка Чынгылы. Однако для активного протеста против столь вопиющего бесправия политическое сознание у рыбаков было ещё незрелым и потому они не видели другого выхода, как просить русские власти не оставлять их без куска хлеба, не отнимать побережья для арендаторов. Об этом свидетельствует и нижеследующий документ.

«Властительному и почтеннейшему, высокопоставленному главному нашему начальнику вод, проживающему в Петербурге.

От жителей Чынгылы около Гасан-Кули

Просьба к господину главному начальнику нашему состоит в том:

Сто лет прошло с тех пор, как мы пришли и поселились здесь. Отцы, деды наши и мы, платя налог, ловили рыбу в устьях реки Атрека в этом заливе. Теперь до нас дошёл слух, будто эту часть залива отдадут в аренду. Но так как земля, на которой мы теперь живём, представляет из себя солончак, где нет ни пресной воды, ни дров, ни пахотной земли (пресную же воду мы получаем из Персии, дорога куда от пятидесяти до шестидесяти вёрст и где за бурдюк воды платим четыре копейки), то мы, ввиду всего вышеизложенного, надеясь на справедливость и милость начальника нашего, просим его: не отдавать в аренду сильному человеку вод этого залива при устье реки Атрек, дабы место это навсегда осталось в наших руках. Мы, бедные люди, поселившиеся в солончаке Чынгылы, охотились в водах этого залива при устье реки Атрек, платили подати, и другой земли у нас нет, хлеба собираем мало. Если изволите быть, милость вашего превосходительства, на принятие сего прошения, то тогда и его императорскому величеству, великому государю, владетелю справедливости, бедных покровителю, сострадательному и милосердному Белому Царю нашему, быть может, также снизойти к сей просьбе угодно будет. Да воздаст за то господь всем его подданным милость и сострадание.

Боже правый. Да будет вечно над нами тень твоего величия. И сохрани, о боже правый, от зависти вражеской и злости людской всех нас, которые находимся на всём пространстве земли, начиная от самого свода небес и до городов земных.

Мы, люди далёкого края, но близкие сердцем, шлём сие наше прошение в канцелярию главного нашего начальника вод.

Написано сие прошение (по христианскому летоисчислению) 1904 года в конце мая месяца.

(Далее следуют подписи просителей).

Верно: столоначальник — подпись».

По документам не удалось проследить, приняло ли во внимание царское правительство просьбу рыбаков, но факт остаётся фактом: местные жители, хозяева побережья, должны были идти к арендаторам работать по найму. Но даже и в этих случаях рыбак в переговоры с рыбопромышленником об условиях найма сам не вступал. За него договаривался посредник-подрядчик. Подрядчики нанимали ловцов туркмен, снабжали их лодками со всеми принадлежностями, снастями. Занимаясь наёмом рабочей силы, подрядчики тоже наживались за счёт рыбаков. В 1884 году условия рыболовства были следующие: ватажник платил подрядчику за пуд белуги один рубль тридцать пять копеек, а подрядчик рассчитывался с ловцом только по рублю за пуд. За пуд севрюги или осетра ватажник платил подрядчику по одному рублю тридцать копеек, а подрядчик ловцу — по рублю. За пуд икры ватажник платил подрядчику пятнадцать рублей сорок копеек, а подрядчик ловцу — только четырнадцать рублей.

С целью выжать из рыбаков как можно больше прибыли, рыбопромышленники шли даже на различного рода махинации. Например, они заключали между собой тайные соглашения о снижении цен при приёмке рыбы и у запод-ряженных, и у незаподряженных ловцов. Об этом свидетельствует множество архивных документов. В одном из них говорится о том, как состоятельные скупщики из Астрахани тайно договорились с гасаи-кулийскими рыбопромышленниками о снижении цен при скупке рыбы у ловцов.

Рыбаки в заявлении на имя начальника Закаспийской области просили принять меры к зарвавшимся дельцам. Подполковник Карпинский, которому было поручено изучить достоверность фактов, описываемых в заявлении, в рапорте на имя начальника Закаспийской области в 1913 году сообщал, что действительно между главными скупщиками рыбных товаров с гасан-кулийских и чикишлярских промыслов астраханскими дельцами Свиридовским, Ройтманом, Ландо и Заславским с одной стороны, и Гасан-Кулийским товариществом, в которое входили местные рыбопромышленники Бабаев и астраханские купцы Казбинцев, Мазандеранцев, Печёнкин с другой, состоялось тайное соглашение о скупке рыбы во время её хода — путины по заранее сниженной цене. Это был не единичный случай. От продажи по таким ценам ловцы получали доход, которого не хватало даже рассчитаться за задаток с ватажником.

Не учитывая интересов местного населения, промышленники могли закрыть ватагу вообще, и иногда рыбаки вынуждены были доставлять рыбу в другие отдалённые ватаги.

В том же рапорте подполковник Карпинский писал, что в 1913 году рыбопромышленники закупили рыбу только с одной туркменской ватаги (Караева), тогда как до этого они договорились о закупке рыбных товаров со всех ватаг. Это делалось также с целью оказать давление на ловцов. Не имея договорённости с ватажником о приёмке им рыбы, рыбаки вынуждены были продавать её по любой цене скупщикам. Например, купец Дильдаров собирался закрыть ватагу, находящуюся на Кизыл-Су, куда по договору доставляли рыбу весь рыболовный год многие туркмены. На другие ватаги в постоянные сильные осенние штормы доставлять её было нельзя, потому что выходить в открытое море было опасно. Рыбакам пришлось ходатайствовать перед начальником Закаспийской области о том, чтобы Дильдаров ватагу на Кизыл-Су не закрывал. Закрытия ватаги могло бы лишить их заработка. На этот раз правительство пошло навстречу рыбакам и предложило купцу Дильдарову ватагу в Кизыл-Су в зимний период не закрывать.

Рыботорговцы, договорившись между собой о понижении цен при скупке рыбы с целью повысить их затем при продаже, свои действия объясняли якобы угнетённым состоянием рыбного рынка в Астрахани. Если даже в какой-то момент обстояло дело именно так, то секрета не составляет, что астраханский рынок по скупке и продаже частиковой рыбы (сельди, воблы, сазана, судака), главного источника существования населения Гасан-Кулийского района, находился в руках сплочённых крупных фирм и что Гасан-Кулийский район составляет только одну из ячеек, подвергавшихся воздействию этих фирм, в смысле установления цен на рыбу, а вошедшие в согласие на настоящее время в Гасан-Кули рыботорговцы действовали тоже под давлением материальной зависимости от подобных фирм и компаний. Наглядно это можно представить в виде пресса, на верхней крышке которого находятся астраханские дельцы-рыбопромышленники, под прессом, в самом низу, рыбацкое население, над последним — последовательно — подрядчики, мелкие скупщики, отдельно работающие на месте промышленники. Всё выжимаемое этим прессом попадает в их руки, а случайно, недожатое, прогрессивно уменьшаясь от фирмы к подрядчикам, перепадает некоторым из них. Ловцам остаются какие-то крохи».