Но почему-то Питер, шагая вслед за старостой к часовне, уже несколько раз вспомнил, куда именно он спрятал свою саблю и свинчатку. Они прошли в небольшой дворик, где обнаружилась изящная веранда, посреди которой стоял накрытый стол.

– Не сочтите за труд разделить с нами скромную трапезу, молодой человек, – величественно произнёс староста Легри, поворачиваясь к нему и делая пригласительный жест. – Говорить о делах приятнее на сытый желудок.

В дальнем углу веранды Питер увидел скамейку, на которой сидели три старухи. Старухи были неодинаковые: две были совсем старыми и, похоже, даже слепыми, а третья была помоложе и смотрела на Питера ясно и угрюмо. Зачем они здесь, подумал Питер; Легри торопливо произнёс:

– Мы думали, что господа эвакуаторы отобедают с нами. А развлечений у нас в деревне мало. Это…

Он не успел закончить – старушки грянули слаженным дуэтом:

– Поёт лиса, поёт медведь,

Лошадки в поле больше не видать,

Поёт лиса, поёт медведь,

Лошадки в поле больше не видать!

– Тихо! – прикрикнула третья. – Это не эвакуатор.

– А кто ж тогда? – скандально осведомилась первая, незряче поведя носом и с неприятной точностью уставив его прямо на Питера. Учёному страшно захотелось отойти в сторону, чтобы проверить, сумеет ли она проследить за его движением.

– Э-э, – произнёс он.

– Молодой, – одобрительно сказала вторая. Она сидела, склонив голову набок. – Это хорошо.

– Это господин учёный, они из столицы, – сказал староста, указывая Питеру, где сесть, и сказал ему тоном ниже. – Не обращайте на них внимания, кушайте.

– А и то верно, не эвакуатор, – сказала первая старуха. – Одёжа на нём другая. Бумагой пахнет.

– Лопай, голубчик, лопай, – сказала вторая. – Чего добру-то пропадать.

А полопать было что: староста, назвав трапезу скромной, был бы прав, если бы с Питером за стол село ещё человек так пять-шесть. Здесь был камамбер, основа хорошего завтрака; был салат из практически всех созревших к этому времени овощей и плодов, заправленный, как принято на юге, оливковым маслом; порции бифштекса с картофелем во фритюре стояли в центре, молчаливо осознавая свою фундаментальную роль, тарелки омлета с грибами, зеленью и фаршированными помидорами вносили дружеское разнообразие в их ряды; было даже первое – благородный в своей простоте луковый суп, заправленный твердым мюролем; был и белый сыр, коий следовало употребить до десерта, чтобы снять вкус основных блюд, правда, сам десерт отсутствовал; зато было много свежего хлеба и кувшины совсем молодого, судя по струйкам аромата, вина.

– Здоров, однако, – одобрительно произнесла первая старуха, вторая захихикала; Питер едва не поперхнулся с набитым ртом. Третья старуха шикнула на них, а староста Легри, сидевший во главе стола, произнёс:

– Так о чём вы хотели поговорить, уважаемый учёный?

Питер дожевал булочку с сыром, запил.

– Я могу поработать у вас общественным писарем, или научить людей чтению и письму, или…

– Или привести в порядок наши бумаги, или рассказать нам о столичных диковинках, – продолжил за него староста. – Или сделать карту наших земель, или помочь нам найти места для колодцев. Всё это я понял сразу, как только вас увидел.

– Староста-то наш голова, – сказала одна старуха распевно. – Сразу понял.

– Томилис, – скривившись, проговорил Легри. – Уйми их.

Третья старуха, не меняясь в лице, коротко дёрнула за веревку, которая обнаружилась в её руке; звякнул колокольчик. Старухи немедля затянули треснутыми голосами, не без приятности для слуха выводя простую мелодию:

– Лошадка поле перешла,

Лошадка чьё-то сено сожрала!

Томилис зажала колокольчик и похлопала певиц по рукам, они замолкли. Питер увидел, что верёвка с колокольчиком была привязана к их поясам. Поводырь.

– Я знаю, что в вашей деревне есть тайник древних, – прямо и очень неуклюже сообщил Питер. – По закону вы должны либо сдать его эвакуаторам сами, либо объявить о находке на паях с кем-нибудь, кто позже сдаст его эвакуаторам.

Староста молчал, разглядывая его с каким-то новым, непонятным интересом. Питер выждал некоторое время, затем, набрав в голос торжественности, произнёс:

– От имени Королевской Академии наук я сообщаю, что Академия готова выступить вашим партнёром в поисках тайника древних и может взять на себя все формальности, бумаги и процедуры по его передаче короне.

Получилось очень внушительно. Питер посидел надувшись ещё пару секунд, затем стал накладывать себе пюре.

– Почему вы один? – неожиданно спросил Легри.

Питер стиснул зубы. Старик бил прямо в точку.

– Тайников в Альянде много, – сказал он, сделав вид, что жуёт. – Учёных не хватает.

– А что будет, если мы согласимся, а тайник не найдётся? – продолжил староста. Молодой человек почувствовал, как по спине стекает прохладная капля пота, явно не последняя.

– Этого не может быть, – сказал он как можно более уверенно.

– Тайник могло смыть наводнением, он мог провалиться в землю от землетрясения, его могли найти язычники или мусульмане, – перечислил староста будто бы даже с некоторым злорадством. – Нашу деревню, как вы знаете, дважды сжигали дотла.

– Так точно, дотла, до камушка, – с каким-то даже удовольствием подтвердила первая старуха. – В первый раз мне глазки выжгло, а во второй раз Койе.

И все трое захихикали, будто речь шла о чём-то очень смешном. Питер кивнул, хотя ни о чём таком он, естественно, не знал. Одна страница и половина карты, с трудом расшифрованные – вот всё, что у него было. Кто-то в глубине его сознания не без ехидства заметил, что староста Легри говорил почти теми же словами, что и его заведующий кафедрой.

– Я был бы рад вам помочь, молодой человек, – сказал старик почти сочувственно. – Но я понятия не имею, что это за тайник, и где он может быть.

– Может, кто-то ещё знает? – сказал Питер со слегка вздорными интонациями. – Из старожилов.

На старух он не смотрел. Староста поднял брови, затем покивал.

– Может, и знает. Но сегодня все выезжают в Каркассон, вернутся через день-другой.

– За эвакуаторами? – ляпнул Питер.

Жан Легри внимательно посмотрел на него.

– Нет, – сказал он после длинной паузы. – На ярмарку.

– Нам трактир нужен, – сказала старуха Койя. – А вокураторы разрешения не дают. Да, Лула?

– Оно и понятно, деревня у нас бедная, – согласилась Лула. – Вот если бы мы про тайник им сказали, или про полезных генералов, тогда б они сразу…

– Про генералов? – переспросил Питер.

– Ну да, – сказала старуха. – Про медь, кремень и других полезных генералов. Только тут их отродясь не водилось. Вот тайник бы был, да только нет его. И никто не знает, где ж его искать.

Питер нахмурился. Была в их речах какая-то двусмысленность. И ему кажется, или у старосты и правда лицо какое-то уж слишком спокойное?

– Никто не знает про тайник, – пропела старуха Койя. – Ни Жан не знает, ни Томилис, ни Лула вот тоже не знает. Ещё Клод не знает, и Жуж не знал, и Рене…

Томилис дёрнула за верёвку и сказала коротко «Пошли». Все трое, толкаясь и хихикая, стали протискиваться мимо Питера, который попытался было встать, чтобы пропустить их, но Томилис неожиданно надавила ему на плечо: сиди.

– Отведу их домой, – сказала она старосте.

– Отведи, отведи, – раздражённо бросил староста и отвернулся. Питер успел увидеть, что его было болезненно сморщено, и его осенило: да они же муж и жена! Сходство, приобретённое годами несчастливой совместной жизни, было очевидным.

Все трое затянули на ходу с уже привычной для уха слаженностью:

– Зима идёт, уже зима идёт!

Лошадка в поле больше не придёт!

Но Питер не услышал, что там случилось с этой своенравной лошадкой, потому что в руку ему твёрдо ткнулся небольшой острый предмет, а прямо над ухом кто-то еле слышно, но очень ясно произнёс:

– Спрячь и гляди в оба.

4

Аслан аль-Джазия стоял перед мобилем с равнодушным видом, что удавалось ему с огромным трудом. Хорошо, что он был смугл, и не было видно, как меняет цвет кожа его лица: общение с Клодом у него сразу не заладилось, ещё в деревне.